Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - Валерий Тихомиров

— И чем же вас травят? — сочувственно спросил ведущий ток-шоу «Про окна».

— Думаю, газом Би-Зет, — сфальшивил субъект в оранжевом галстуке, рванув на груди зеленую рубашку, — запускают в квартиру и ждут, когда я потеряю сознание.

— Какой идиот им пишет сценарии? — иронично усмехнулся Кнабаух, развалившись на диване.

Чегевара сидел на рыжовском тамтаме прямой связи с вуду. Игорь Николаевич на полном серьезе просил барабан не беспокоить. Якобы тот воплощает наяву чужие страхи. Но борец за права и свободы в детские страшилки не верил.

— Ага! — завопил он, перекрикивая телевизор. — Голая дурь! Кто ж ему в хату будет газы дуть?!

Тамтам издал глухую тревожную дробь под суетливыми пятками оратора.

Распутин просунул руку в комнату и, отодвинув занавеску, пощелкал пальцами. Реакции не последовало. Он сбросил опустевший баллон на землю. Оконные створки распахнулись почти беззвучно. Клим встал на подоконник, потом, набрав полную грудь воздуха, спрыгнул внутрь, готовясь к встрече с матерыми уголовниками. В случае необходимости он собирался драться насмерть.

У телевизора мирно посапывала пожилая супружеская пара. На похитителей, подробно описанных Аликом, они никак не походили. Клим досадливо поморщился. С адресом, похоже, вышла ошибка. На всякий случай он бегло осмотрел квартиру, периодически высовывая голову в окно, чтобы хлебнуть свежего воздуха. Ватсон отсутствовал напрочь. При всем уважении к дедуктивному таланту Алика Клим начал склоняться к мысли, что его здесь никогда и не было.

В последнюю очередь Распутин заглянул на кухню. Среднестатистический домашний очаг из четырех конфорок, стол и холодильник идеально соответствовали облику хозяев. В крошках на полу и плохо закрытом мусорном ведре тоже ничего криминального не просматривалось. Клим уже готов был покинуть квартиру вместе с чувством вины за вторжение в чужую жизнь. И тут сквозняк колыхнул занавеску, на мгновение открыв угол клетки, стоящей на подоконнике.

Кислород в больших легких хирурга внезапно закончился. Перед глазами поплыли красные круги. Ему пришлось срочно прекратить поиск, устремившись к открытому окну. Он вывалился на улицу по пояс, глубоко вдыхая свежий воздух. В голове крутился калейдоскоп страшных картин. Мохнатый друг сидел в проволочной клетке, как в тюрьме. Его морили голодом и истязали.

Краем глаза Клим посмотрел на пенсионеров. Судя по виду, они не носили ботинок сорок второго — сорок третьего размера. И вряд ли вламывались в чужие квартиры, чтобы похитить хомяка. Здесь крылась какая-то ошибка. Последний раз наполнив легкие, Клим рванулся на кухню. Отодвинув занавеску, он сзамиранием сердца уставился на клетку. У блюдца с водой, задрав лапки кверху, лежала канарейка.

Охваченный смутными подозрениями Распутин выхватил из нагрудного кармана фотографию Доктора Ватсона и сравнил, потея от предчувствия ошибки. Канарейка была катастрофически не похожа на хомяка. Операция провалилась. Клим огорченно зарычал. Оставалось только уйти, не оставив следов. Заботливо закрыв окно, чтобы спящих пенсионеров не обглодали налетевшие комары, он на цыпочках выбрался в коридор и трижды постучал во входную дверь.

— Итак, дамы и господа! — ведущий ток-шоу воссиял солнцем глобальных откровений. — Сейчас мы узнаем, кто желает зла нашему герою! А главное, зачем!

— Меня хотят захватить спецслужбы, — таинственно заявил «герой», — сначала усыпить, потом ворваться в дом…

— У людей фантастический провал мироощущений, — брезгливо скривился Кнабаух.

— Точно! — поддакнул Чегевара. — Совсем обалдели! Вот у спецслужб других занятий нет! Прям так и врываются в квартиры!

Тамтам отозвался на его возмущение еле слышным рокотом.

Альберт Степанович Потрошилов волновался. С двадцати трех часов десяти минут он сидел верхом на швабре, преграждая путь из притона. Колени отважного сыщика предательски тряслись. Гуталин нестерпимо вонял, стекая по капрону, сердце тревожно барабанило по ребрам. В подъезде стояла зловещая тишина. Жильцы мирно завершали уходящий день в теплых постелях.

Из квартиры шестьдесят четыре не доносилось ни звука. Алик приник к замочной скважине. С тем же успехом можно было просто закрыть глаза. От увиденной темноты лишь разыгралось воображение. Он вскочил и заметался по лестничной клетке взад-вперед, переживая за Ватсона и Клима. Каждый раз, поворачиваясь спиной к преступному логову, Алик вздрагивал. Дверь напротив шестьдесят четвертой квартиры бросалась в глаза и не давала ему покоя. Если уж в этом подъезде и жили преступники, способные на похищение, то их логово должно было выглядеть именно так. Вокруг замка был нарисован череп. Вокруг глазка, — огромные веки с ресницами. А звонок окружал рисунок распахнутой пасти с каплями крови на острых зубах.

Какое-то забытое воспоминание крутилось в водовороте памяти, никак не всплывая на поверхность. Логика с интуицией подсказывали Алику, что здесь что-то нечисто. Решение загадки готовилось вот-вот вынырнуть из подсознания.

Троекратный стук прервал полет мысли сквозь темноту неведения в полушаге от разгадки. Потрошилов убрал швабру. На площадку выскочил задыхающийся Клим с сонными глазами.

— Глухо! — яростно шепнул он, не дожидаясь вопросов. — Не угадали!

Алик замер, чувствуя себя опустошенным. Дедукция подвела сыщика. Он провалился как профессионал и упустил шанс спасти друга. Крах был полным. Потрошилов стоял, опустив голову, и отрешенно изучал загаженную лестничную клетку, словно на грязном полу могло лежать решение его проблем. Клим вежливо матюкнулея, мягко, по-дружески, намекая на провал. Альберт Степанович не среагировал, продолжая смотреть вниз.

Распутин протянул руку, собираясь дотронуться до его плеча. Но промахнулся. Сыщик резко присел на корточки, уставившись на коврик перед шестьдесят шестой квартирой. Из-под маминых колготок выступили крупные капли пота. Следы на лестничной площадке как две капли воды походили на оставленные в его квартире. Те же ботинки фабрики «Пролетарская победа № 2» со стоптанными каблуками. Те же модельные туфли сорок второго размера. А сбоку от двери непонятные отпечатки, будто кто-то долго прыгал на месте.

— Он здесь! — уверенно сказал Алик, обводя каждый отпечаток пальцем. Клим недоверчиво покачал головой. Но в глазах Потрошилова горел фанатичный огонь уверенности в собственной правоте.

— Они украли газету у соседей! — убежденно прошептал Алик. — Все сходится!

Против такого убойного аргумента возразить было нечего. Клим достал из-за пазухи фляжку с коньяком. Перед вторым этапом операции следовало простимулировать способность к импровизации. Фторотан закончился. Теперь спасать Доктора Ватсона предстояло безо всякого плана. Они сделали по большому глотку, приподняв колготки, и шумно выдохнули.

Клим вернул маску на место. Испачканный гуталином палец с коротко подстриженным ногтем на секунду задержался над кнопкой звонка. Оскаленная пасть, казалось, еще чуть приоткрылась. Палец как-то сам по себе промазал и, согнувшись, легко постучал костяшкой по косяку.

Изнутри раздалось хорошо слышимое в тишине подъезда пыхтение. Оно стало громче, приближаясь к двери. Клим махнул рукой Альберту Степановичу, показывая, чтобы тот спрятался. Алик воинственно перехватил швабру и вжался спиной в стену. Замок щелкнул. Дверь приоткрылась. Прямо перед Распутиным возникла ритмично качающаяся голова. Она глубоко дышала носом, резко выдыхая.

— Хомяк здесь? — яростным шепотом спросил Клим.

Пыхтение участилось. Голова закачалась быстрее, утвердительно двигаясь сверху вниз. Распутин посмотрел поверх своеобразного маятника с ушами. Остальная часть тела, облаченная в красную майку и спортивные трусы, дрыгала на месте. Почему-то вид незнакомцев в чулках, воняющих гуталином на всю лестницу, обитателя квартиры номер шестьдесят шесть не удивил и не испугал.

Клим молча потянул дверь на себя, выражая неприкрытое желание войти.

— Николай, кто там? — послышался ленивый голос из глубины квартиры.

Вслед за головой на лестничной клетке показалось туловище. Длинные мускулистые руки были прижаты к подбородку. Ноги безостановочно сокращались, подбрасывая хозяина вверх, Алик уставился на обувь странного человека. Последние сомнения отпали. Это был один из участников похищения.

— Ринги-ринги? — сказал тот с вопросительной интонацией.

Вместо ответа Альберт Степанович со всего размаху опустил черенок от швабры ему на затылок. Раздался глухой костяной звук. Прыжки прекратились. Руки упали вниз, открывая лицо. Клим сграбастал падающее тело и запустил им в глубину прихожей. Эхо грохота от столкновения с вешалкой пошло гулять по лестнице,

Распутин ворвался следом за живым метательным снарядом. Квартиру шестьдесят шесть огласил леденящий душу вопль: