Научи меня дышать (СИ) - Вэйл Кейт

Родители остались верны себе. Папа отпустил несколько шуточек в стиле «Советую набраться терпения», будто Богдан связался с исчадьем ада, а затем по-отечески поцеловав меня в лоб, забрал его с собой за остальными вещами. А мама же перебивала меня каждые пять секунд, пока я все ей рассказывала.

Правда я не рассказала им про приступ и в какой кошмар он вылился.

— Честно признаться, я не удивлена происходящему, — мама отстраняется и поглаживает меня по щеке.

— В каком смысле?

— Тебе был нужен кто-то вроде Богдана. Спокойный и уравновешенный, тот кто не боится трудностей и, кто примет вызов.

— Возможно.

— Несмотря на то, что мы уже много лет не поддерживаем отношения с его родителями, я вижу в глазах Богдана тот же огонек и желание защитить, какой был в нем в восемь лет. Даже в столь юном возрасте забота о сестре и матери были для него на первом месте, — на ее губах появляется грустная улыбка. — Порой мне кажется, что он стал взрослым слишком быстро.

— Почему вы прекратили общаться?

Мама пожимает плечами.

— Разные приоритеты, взгляды на жизнь. Иногда не успеваешь понять в какой именно момент человек меняется, и перед тобой появляется незнакомец. Твой отец любит свою работу, — она берет с постели пару вешалок с платьями и открывает шкаф. — Господи, когда они с отцом Богдана только открыли свой магазин, то сутками там пропадали. Но всегда существует тонкая грань между работой и семьей. Она такая неуловимая, что ты можешь ее переступить и не почувствовать.

Я помню наши разговоры с Богданом о его детстве и даже когда он рассказал о недавней встрече с родителями, в его голосе отчетливо слышалось одиночество.

Мы слишком похожи.

— Когда ваш отец понял, что они идут разными путями, то решил выйти из доли. К тому же ему предложили вложиться в новый проект. Нам было нелегко, но в конце концов, этот переезд принес то, о чем мы даже не могли мечтать, — мама с теплотой во взгляде смотрит на меня и развешивает одежду.

Я возвращаюсь к расстановке книг. За те несколько лет, что прожила вместе с родителями после случившегося, я могу с легкостью сказать куда и что поставить. У мамы выработана четкая стратегия: любимые авторы стоят рядом и неважно в каком оформлении будет книга. Классика и романы, в оригинале или в переводе. Как-то она сказала, что не все должно быть подчинено порядку, немного хаоса не повредит. Так что корешки ее книг пестрят от ярких до пастельных.

Ставлю томик «Гордость и предубеждения» рядом с «Грозовым перевалом». Книги слегка потрепаны, где-то смят уголок, а некоторым уже больше двадцати лет, но для мамы — самая большая ценность.

Она никогда не отказывается от того, что имеет дефект.

— Мам, — я поворачиваюсь к ней, сжимая в пальцах книгу. — Скажи, вы никогда не жалели, что забрали меня к себе?

Она выглядывает из-за дверцы шкафа с вешалкой в руке. Ее глаза сначала широко распахиваются, а затем она хмурится и обеспокоенно смотрит на меня.

Этот вопрос так просто слетает с моих губ, но в тоже время я испытываю дикую боль, которая не отпускает меня на протяжении многих лет.

Я им не родная, но они любят меня несмотря на все мои отвратительные поступки. Они дали то, что не смогла дать моя родная мать: заботу и любовь. Веру в то, что я им нужна и они не отказываются от меня. И все же им пришлось пройти через горы трудностей с того момента, как я переступила порог их дома.

Когда вся ситуация всплыла на поверхность и мать ни коим образом не проявляла интереса ко мне, то органы соц. опеки сами заинтересовались мной. Учитывая, что родственников кроме нее у меня не было, то вопрос был поставлен так, что меня хотели отдать в детский дом. Стало ли для меня это очередным ударом? Естественно. Но папа все быстро уладил. Он поднял все связи, которые у него были и на протяжении нескольких месяцев добивался, чтобы я осталась с ними. В то время как он боролся за меня, практически все кричали о том, что я сама виновата в произошедшем. Моя мать отличная актриса и потрясающе сыграла роль жертвы, которая на протяжении многих лет воспитывала неблагодарного ребенка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сейчас же женщина, ставшая для меня родной, стоило ей первый раз увидеть меня, смотрит на меня со слезами на глазах, отчаянно сжимая губы и переводя дыхание, от чего я чувствую еще большую вину.

— Мира… — шепчет она и прижимает к груди руки.

— Нет, правда, я понимаю, вам пришлось нелегко.

— Что значит нелегко? — ее взгляд становится серьезным. — Присядь.

Мы устраиваемся на краю кровати, заваленной мамиными вещами и я опускаю взгляд на цветастое платье. Мама всегда любила носить яркие вещи. Когда я первый раз увидела ее, то первое что заметила — принт из ярко красных роз на подоле платья.

— Посмотри на меня, — она берет мою руку в свою. Она такая теплая, нежная и мягкая. — Единственное, о чем я жалею, что мы не смогли забрать тебя раньше, до всего этого кошмара.

— Но…

— Никаких «но». Их просто нет. Как я могу жалеть, что у меня появилась дочь? — ее голос дрожит.

— Я отвратительно вела себя с вами.

Ее губы растягиваются в улыбке.

— На то вы и дети, чтобы так себя вести. Ты думаешь Максим доставлял нам меньше трудностей? Кажется, я посидела раньше времени после вашего выпускного, — бормочет она.

— Он искренне надеялся, что вы останетесь в неведении, — я шмыгаю носом и смеюсь.

— Можно подумать, что такое возможно, — она фыркает.

Я не была на выпускном, но знала о том, что Макс планировал совместный побег со своей девушкой и друзьями в загород и устроить там свою личную вечеринку без родительского надзора. Все закончилось тем, что он не рассчитал габариты машины и протаранил арендованный домик. Родители сорвались с места, чтобы узнать, что с сыном все в порядке, а потом устроили такую взбучку, что он был пай-мальчиком на протяжении нескольких месяцев.

Мама протягивает руку и касается моей щеки, ласково поглаживая ее.

— Мы любим тебя. Да, было тяжело, но мы со всем справились. И если у тебя будут какие-то трудности, то я не задумываясь пройду их вместе с тобой. Вы с Максимом — самое важное в нашей жизни и никогда не забывай об этом.

Мои губы начинают дрожать. Сердце так сильно грохочет в груди, что я отчетливо чувствую каждый его стук, а ноги становятся ватными.

— А теперь давай расставим все так, как я хочу, пока не вернулся ваш отец и не свел меня с ума своей очередной безумной идеей.

— Ты же знаешь, что он делает это только для того, чтобы услышать, как ты на него ворчишь.

— Конечно. Двадцать шесть лет семейного счастья заключается в вечных спорах, — отшучивается она и тем не менее я знаю, что родители искренне любят друг друга.

Так, как и должно быть.

***

— Это невыносимо, — бормочет Макс, наливая в чайник кипяток. — Мама пригласила Полину на ужин.

— Она и раньше так делала, — расставляю на подносе пару кружек.

— Знаю, но тебе не кажется, что с тех пор многое изменилось? — изгибает он бровь. — Мы с Полиной пытаемся наладить общения как друзья, — только от одного упоминания о новом статусе их отношений, Макс кривится. — И я не хочу, чтобы мама своим любопытством разрушила эту хрупкую нить.

— Может все будет наоборот?

Он закрывает чайник, ставит его на поднос и с недовольным видом сверлит меня взглядом.

— С каких пор ты стала такой оптимисткой?

— Ты слишком сильно в меня веришь. Просто не нагнетай обстановку. Если ты будешь держать маму на расстоянии, то она сама явится к Поле в салон.

— Господи, это слишком тяжело — он закрывает и трет ладонями лицо. — Почему к тебе нет такого количества вопросов? Это ты у нас в первые завела серьезные отношения.

— А ты впервые их разрушил. К тому же ты сам знаешь, как сильно мама любит Полю. Кстати, у нас вроде как намечается девичник.

Макс смотрит на меня вытаращив глаза.

— А можно вернуть твою прежнюю угрюмую версию?