StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

— Что случилось? — спросил Моэндар.

Воин указал на широкую лестницу, которая вела во внутренний двор цитадели. У подножия лестницы стояла худощавая женщина-неразим в фиолетовых одеждах, с посохом в руке. Ее плечо украшал череп гидралиска — трофей, доставшийся от зерга, которого она убила много лет назад, когда враги вторглись на Шакурас.

Воразун.

— Я разберусь, — сказал Моэндар зилоту. — Продолжай патрулировать, юноша.

Старик-неразим быстро зашагал вперед, стуча по серым камням тростью, изготовленной из кости зерга. Суставы снова пронзила боль, но он не подал вида.

Воразун смотрела на приближающегося Моэндара. Издалека она казалась ему очень похожей на Рашжагал. Та же горделивая осанка, те же точеные черты лица, которые многие неразимы считали красивыми и изящными. Но глаза у них были совсем разными. Во взгляде Воразун не было такого внутреннего спокойствия, как у Рашжагал. Нет… Во взоре ее дочери читалось что-то дикое. Что-то опасное.

— Эн таро Адун, старейшина, — произнесла Воразун, когда Моэндар подошел к лестнице.

— Эн таро Адун. — Моэндар задумался. После несчастного случая с Золотой армадой они с Воразун повздорили, и с тех пор он редко с ней разговаривал. — Я ждал, что ты придешь, — наконец сказал он. — Если в Талематросе что-то случится — даже ночью, ты непременно об этом узнаешь.

— Было бы проще, если бы ты сам ко мне обратился.

— Иерарх Артанис хотел сохранить это дело в тайне, — ответил Моэндар.

— Он также собирается прислать Селендис с отрядом зилотов, чтобы они подавили выступление неразимов. Как, по-твоему, отреагируют наши сородичи, когда узнают об этом — особенно после недавних событий? Ему хотя бы нужно было включить в состав отряда воинов-неразимов.

Любопытно. Он и не предполагал, что она так хорошо информирована. Может, ее сторонники мониторят пси-связь? Не важно. Даже у Моэндара были в городе агенты, снабжавшие его информацией.

— Артанис думал об этом, но решил, что лучше послать только айурцев. Захват цитадели — это измена. Возможно, заговорщикам помогают и другие неразимы… быть может, даже военные. Что бы ни решил иерарх Артанис, мы должны его поддержать, — сказал Моэндар. — Солидарность — это самое главное.

— Самое главное — благополучие нашего народа. Ты узнал, чего требуют эти неразимы? — спросила Воразун. — Наверняка у них была причина так поступить.

— Пока они не выдвинули никаких требований, — ответил Моэндар. — Я попытался связаться с теми, кто находится внутри, но мне не ответили. Неразимы взяли под контроль беспилотников-часовых и с их помощью блокировали все входы силовыми полями.

— Ясно. — Воразун повернулась и стала подниматься по лестнице.

— Ты куда? — Моэндар заковылял вслед за ней.

Воразун остановилась и искоса взглянула на него.

— Артанис и Селендис прибудут не раньше, чем через час, верно? Тогда что плохого в том, чтобы еще раз обратиться к неразимам? Я не брошу их так просто, как ты.

Дочь Рашжагал зашагала вверх по лестнице, и туман окружал ее, словно предупреждая о том, чтобы никто не смел следовать за ней.

У сводчатого входа в цитадель мерцало голубое силовое поле. Другие барьеры закрывали окна на верхних этажах здания. За полупрозрачными щитами все было тихо.

— Они наверняка знают, что мы здесь, — сказала Воразун, уже теряя терпение.

— Они не станут нас слушать. И вообще все это неразумно. — Моэндар потыкал тростью в обломки разбившегося беспилотника-наблюдателя. — Вступив с ними в дискуссию, мы просто признаем, что их действия оправданы. Тогда против дэлаамов могут выступить и другие. Теперь мы живем в едином обществе. Мы должны учитывать, что будет лучше для…

— Наших людей и протоссов-айурцев, — закончила за него Воразун. — Ты же знаешь, что я тоже за единство.

Похоже, Артанис и другие иерархи никак не могли это понять. То, что Воразун критиковала дэлаамов, еще не означало, что она была против единства. Она была против только в тех случаях, когда единство достигалось за счет ее народа. С тех пор как приверженцы Кхалы бежали с Айура и нашли приют на Шакурасе, Воразун наблюдала за тем, как меняется ее родина. Она видела, как дэлаамы вывозят с планеты ресурсы на нужды Золотой армады. Она видела, как молодые неразимы забывают о древних традициях, перенимая обычаи айурцев. Она видела, как культура ее народа меняется, теряет значимость. Слабеет.

Дэлаамы обещали единство, однако оно почему-то всегда приносило больше выгоды именно айурским протоссам. Казалось, что они правят даже на родной планете неразимов.

— Когда ты бросаешь вызов Артанису, ты тем самым воодушевляешь других бунтовщиков, — сказал Моэндар.

В его голосе зазвучали обвинительные нотки, словно Воразун каким-то образом несла ответственность за то, что произошло. Если бы это сказал кто-то другой, она бы пришла в ярость. Но злиться на Моэндара она не могла. Он был близким другом ее матери. После смерти Рашжагал Моэндар помог Воразун справиться с горем, которое едва не поглотило ее целиком. За это она всегда будет ему благодарна.

Именно поэтому она не стала возражать, когда Моэндара выбрали лидером неразимов. Ведь он — старейшина и много лет служил Рашжагал. Но в последние несколько месяцев все больше неразимов стали считать своим лидером не его, а Воразун. Кое-кто даже потребовал его отставки. Однако Воразун никогда не поддерживала эти настроения, хотя сама не была уверена в том, что Моэндар — лучший лидер для ее народа. Он мог бы им стать… если бы время от времени осмеливался возражать Артанису.

— Неразимы сами решают, что им делать, — сказала Воразун. — Разве это право — не краеугольный камень нашего общества? Разве не это отличает нас от айурцев?

— И это, и многое другое. — Голос, зазвучавший в голове Воразун, принадлежал не Моэндару, а кому-то другому — тому, кого она тоже знала.

Воразун обернулась; вокруг нее извивались щупальца тумана. Ее собеседник стоял по другую сторону от силового поля. Барьер искажал его черты, превращал в неясный силуэт со сверкающими изумрудными глазами. Но его пси-голос Воразун узнала.

Таэлус. Один из ее сторонников, гордый воин, которого она когда-то обучала боевым искусствам и философии. Воразун обрадовалась. Он ее послушает.

— Значит, вы захватили цитадель, — сказала она. — Это большое достижение, юный Таэлус. Смелость, достойная аплодисментов. Но это уже слишком, ведь обстановка в городе и так накалена.

Таэлус не ответил. Его молчание встревожило Воразун.

— Чего ты хочешь? — Моэндар постукивал тростью по полу в такт словам.

Ответа снова не последовало.

Воразун подошла к барьеру. И тут же всей кожей почувствовала действие волн псионной энергии, которую излучало силовое поле.

— Я понимаю, почему ты это делаешь. Меня тоже привела в ярость гибель наших воинов, и…

— Не трать зря мысли. — Таэлус хрипел, еще немного — и он перейдет в настоящую псионную атаку. — «Слова без действия — всего лишь тактика, цель которой — заставить нас утратить бдительность. Это способ притушить наше пламя до тех пор, пока от него не останутся одни лишь угли. И если мы утратим бдительность, значит, айурцы-иерархи добились своего — ведь тогда мы забудем, за что мы сражались». Ты узнаешь эти слова, госпожа Воразун?

— Конечно. — Чуть более года назад Воразун произнесла их на встрече со своими сторонниками. Эта ее речь была ответом на предложение Иерархии построить шахту в Нажаре, горном хребте, который неразимы считали священным. В течение многих веков народ Воразун уходил в эти горы, чтобы медитировать и учиться управлять Пустотой. Кроме того, там находились самые крупные месторождения минералов на Шакурасе. В конце концов Воразун удалось убедить иерархов отказаться от планов строительства шахты.

— Теперь твои дела идут в разрез с твоими словами, — сказал Таэлус. — Ты стала такой же, как Моэндар. Еще один ничего не значащий голос в Иерархии. Но чего еще можно было ожидать от дочери Рашжагал?

Моэндар бросился вперед.

— Прояви уважение к покойному матриарху.

Воразун успокаивающе положила руку на плечо старейшины. Она уже привыкла к тому, что ее сравнивают с Рашжагал. Другие иерархи часто жалели о том, что Воразун не похожа на Рашжагал. Они спекулировали именем ее матери в своих целях — и это было несложно, ведь покойный матриарх уже не могла им возразить.

В результате перед многими юными неразимами Рашжагал представала совсем в ином свете. Теперь ее спокойствие и философский взгляд на жизнь стали для них признаками слабости. Отчасти в этом была виновата сама Воразун. Она неоднократно открыто критиковала решения Рашжагал. С помощью этой нехитрой тактики она не позволяла другим иерархам использовать ее мать как символ. Но Воразун знала, что дело не только в этом. Она подсознательно стремилась дистанцироваться от Рашжагал. Ей хотелось наконец выйти из тени своей матери и самой творить историю.