Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - Ги Меттан

Разделение на «мы» и «они»

Составление текстового сообщения информагентства или подпись к видеоряду в новостях – это вовсе не холодный и не нейтральный вид деятельности. Напротив, выбор лексических средств, интонации, создание образа, метафор, употребление объединяющего «мы» могут породить ощущение близости, общности, человеческого тепла. Но можно также противопоставить «мы» – и «они». «Они» – это другие, все остальные, кто не входит в круг счастливых избранников.

В своем анализе статьи о событиях в Беслане, опубликованной Джорджем Меллоуном в «Уолл-стрит джорнал»[367], Фелиситас Макгилкрист показывает, как автор, вроде бы выступающий против терроризма, умело разграничивает «мы» (американцы) и «они» (русские). В отрывках, приведенных ниже, видно, как через построение фраз Меллоун дискредитирует российского президента – при том, что формально он выражает сочувствие жертвам теракта[368]:

1. «Оппозиция Владимира Путина вторжению в Ирак не спасла Россию от исламского зверства»[369].

2. «Неправильная позиция президента Путина в вопросе чеченского сепаратизма является всего лишь очередной в длинной цепи российских ошибок в отношении ислама внутри федерации и на ее границах».

3. «Жесткая реакция Путина на сепаратизм и беззаконие в Чечне четыре года назад была весьма популярной в России».

4. «Но к настоящему времени его ни к чему не приводящая кампания разрушения еще больше подорвала и без того уже низкий боевой дух российской армии и укрепила решимость чеченских повстанцев».

5. «Путин, казалось, желал помешать развитию гражданского общества путем взятия под свой контроль телевизионного вещания, самого влиятельного средства массовой информации в России».

6. «Старые советские привычки скрытности и государственного манипулирования информацией с трудом отмирают в России. Активное гражданское общество едва ли будет развиваться, пока государство не станет более терпимым к свободной дискуссии и свободным общественным институтам».

7. «Однако, несмотря на дурные предчувствия по поводу отношения г-на Путина к чеченцам, администрация Буша-младшего, без сомнения, станет приветствовать любые предложения поддержать цели США на Ближнем Востоке».

Этот текстовый анализ показывает, как журналист или автор редакционной статьи, зажатый между молотом и наковальней (в данном случае между необходимостью осудить бесчеловечный теракт и сверхзадачей дискредитировать Россию), прекрасно может справиться с проблемой путем ловкой иерархизации злодеев. Главными злодеями выведены террористы, на втором месте идет Россия, поскольку нельзя позволить американскому читателю проникнуться состраданием к истязаемым российским детям.

К концу статьи у читателя почти не остается сомнений, что жертва и палач друг друга стоят и что всего этого не случилось бы, если бы г-н Путин не обижал чеченских исламистов.

Второй (подсознательный) вывод, который делает читатель статьи, это что «лучше нас никого нет», как говорят швейцарцы; между зверствами террористов и жестокостью русских нет большой разницы, зато «мы лучше всех и нам хорошо жить в нашем цивилизованном мире».

Статьи такого толка появляются довольно часто – всякий раз, как в России случается теракт или катастрофа.

Угол зрения и интенсивность критики могут, разумеется, варьироваться в зависимости от обстоятельств и геополитических нужд момента. Андрей Цыганков очень хорошо показал, как изменилась позиция Соединенных Штатов между 2001-м (нью-йоркский теракт 11 сентября, после которого Россия предложила США свою помощь в борьбе с терроризмом) и 2003 годом (когда Россия выступила против вторжения США в Ирак)[370].

Таблица наглядно демонстрирует перемену позиции США.

Мы можем еще раз убедиться, что мнение Запада радикально меняется в зависимости от стратегических интересов конкретного исторического момента и мало зависит от того, насколько Россией соблюдаются демократические принципы. К тому же выводу мы можем прийти, сравнив «перезагрузку» российско-американских отношений (Хиллари Клинтон и Сергей Лавров) в 2009 году, т. е. год спустя после русско-грузинской войны – и их резкое ухудшение сначала в 2011-м, после отказа России исполнить требование Запада и отказать в поддержке президенту Асаду; затем после усиления радикальных исламистов; и наконец в 2014 году вместе с формированием Исламского государства и военной кампанией против Асада со стороны тех, кто раньше его поддерживал.

Андрей Цыганков показывает, как антироссийское американское лобби путем планомерной идеологической работы, подкрепляемой серией конкретных мер, сумело создать пропасть между «мы» и «они»[371]:

1. Цель: переосмыслить историческое прошлое России.

Идея: русские – слабая нация, российское государство готово вернуться к советским реалиям.

Конкретные меры: распространение идеи об «империалистических устремлениях» России; воссоздание противостояния и понятий эпохи холодной войны; поддержка антироссийских кампаний, начатых прибалтийскими странами.

Примеры: статьи о российском неоимпериализме; нападки на Путина как врага Соединенных Штатов; учреждение Хиллари Клинтон медали «За победу в холодной войне»; создание мемориала жертвам коммунизма; поддержка Эстонии в деле с «Бронзовым солдатом»[372].

2. Цель: переосмыслить суть российского государства.

Идея: представить Россию как колониальную державу, подавляющую национальные меньшинства (в частности, чеченцев).

Конкретные меры: распространение образа России как оплота варварства; отрицание связей между чеченскими сепаратистами и исламистскими террористами; принуждение Кремля к ведению переговоров с Масхадовым и интернационализация разрешения чеченского конфликта; оппозиция политике «чеченизации» России.

Примеры: доклады в «Хьюман Райтс Вотч» о зверствах российских военных в 2000–2001 годах; развитие теории заговора, обвиняющей Кремль в московских терактах 1999 года; конференция в «Американском институте предпринимательства» о связях России с террористами (2003 год); разработка Лихтенштейнского плана (2002 год)[373]; подписание 115 политиками и интеллектуалами Открытого письма главам государств («письмо 115 атлантистов», 2004 год, после захвата заложников в Беслане); Открытое письмо с целью положить конец «молчанию о положении в Чечне» (2006 год).

3. Цель: доказать несостоятельность политического строя России.

Идея: Россия является автократическим государством в сталинском духе.

Конкретные меры: финансирование и поддержка цветных революций; поддержка оппозиции Кремлю; медиа-подготовка накануне проведения российско-американских саммитов; распространение статей и докладов, критикующих Россию.

Примеры: создание «Национальных фондов поддержки демократии» в Грузии, на Украине и в Кыргызстане; налаживание связей с движением «Другая Россия»; статьи Гарри Каспарова в американской прессе; давление СМИ на Буша перед саммитом в Братиславе (2005 год); квалификация России антирусским аналитическим центром «Фридом хаус» как «несвободной» страны (2005 год); доклад Совета по международным связям о «неправильном управлении» Россией (2005 год).

4. Цель: пересмотреть статус России с точки зрения безопасности.

Идея: Россия – неоимпериалистическое государство.

Конкретные меры: поддержка решения Конгресса о расширении НАТО; поддержка восточноевропейских идей и правительств; отказ от сотрудничества с Россией в ядерной области; проведение медиакампании для убеждения мира в военной слабости России.

Примеры: голосование Конгресса за вступление Украины и Грузии в НАТО (2008 год); противодействие сенатора Лугара приглашению Путина на саммит НАТО в Бухаресте (2008 год); доклад центра «Новый американский век» (2000 год); статья в «Форин Афэарз» об американском ядерном превосходстве (2006 год).

5. Цель: обвинить Россию в энергетическом шантаже.

Идея: Россия занимается энергетическим шантажом.

Конкретные меры: вытеснить Россию из энергетического сектора; помешать России заключать договоры и диктовать цены в Евразии; способствовать разработке альтернативных способов производства энергии.

Примеры: официальная поддержка Ходорковского и «Юкоса» Ричардом Перлом и другими политиками (начиная с осени 2003 года); идея сенатора Лугара о создании энергетического НАТО (2006 год); медиакампания в поддержку проектов транскаспийского нефтепровода и нефтепровода «Набукко».

Если Андрей Цыганков показал, как ведется дискредитирующая Россию кампания в СМИ, то Эзекиль Адамовски составил перечень языковых средств, способствующих углублению пропасти между «мы» (западные жители, приверженцы демократии, стоящие на высокой ступени развития) и «они» (русские, запаздывающие в своем развитии и поддерживающие своего самодержца и тирана). Нижеследующая таблица демонстрирует такие языковые оппозиции[374]: