Моя идеальная - Настя Мирная

Сутки так и пролетают со шквалом неотвеченных вопросов, постоянными процедурами, приёмом таблеток и головной болью. Когда наступает время посещений, пытаю взглядом закрытую дверь, ожидая увидеть зеленоглазую.

А если она не вернётся? Что если после моей дикости она больше не придёт? Вёл ли я себя с ней так раньше или у нас было по-другому?

Опять вопросы. И опять без ответов.

Дверь открывается, и я даже не успеваю ухватить порцию кислорода, когда ведьма оказывается рядом со мной. Без слов падает на кровать и притягивает мою голову к себе. Зарывается пальцами в волосы, отчего по коже мчат мурахи, а по позвоночнику электрический разряд.

В её поцелуе столько нежности и одновременно голода, что меня тут же накрывает волной похоти. Девчонка толкается языком мне в рот и хозяйничает так, будто она королева, а я её царство. Да, именно я, потому что она царит не только во рту, но и намного глубже. Поднимаю руки в попытке обнять её и притянуть ближе, как она соскакивает с кровати и начинает тарахтеть:

— То, что было между нами, Северов, не просто трах. Запомни это раз и навсегда. Мы с тобой были вместе. Мы любили друг друга. Если ты не вспомнишь, то больше никогда меня не увидишь, хотя тебе же насрать. Тебе плевать на меня! Я для тебя…

Её слова, её интонации, её блестящие зелёные глаза, её разбитые, сжатые в кулаки руки вызывают в душе такую бурю, что я едва могу дышать. Кажись, моё сердце решило самоубиться, потому что так херачится о рёбра, что в кровавую лепёшку разбивается. И я вдруг получаю ответы на все свои вопросы.

Она нужна мне. Нужна как никто другой.

— Расскажи мне. — выбиваю тихо, цепляя её взгляд.

В этот раз контакт затягивается. Погружаюсь в глубину её зрачков и захлёбываюсь шквалом одуряющих эмоций.

Я хочу знать. Я хочу помнить. Я хочу любить.

А ещё меня вдруг топит чувство вины за боль, которую она транслирует в меня. Не только ментально, но и физически её ощущаю.

Настя садится рядом и переплетает наши пальцы. По каждому нерву двести двадцать пробивает. Ошарашенно смотрю на наши руки и в груди становится жарко и тесно.

Девушка рассказывает мне о прошлом. О нашей первой встрече. От том, как я выводил её. О том, какими мы были до нас. Как ни стараюсь вспомнить, ничего не выходит. Наше время заканчивается, но я не хочу отпускать.

Ловлю её пальцы, едва поднимается с кровати. Встаю на пошатывающихся ногах, обнимаю за талию и целую. Не так, как делал это с другими, а совсем легко и даже, блядь, нежно. Интуитивно понимаю, что с ней надо именно так. Она отвечает не сразу, но когда обнимает и касается моего языка в ответ, по всему телу колючие мурахи разбегаются, жаля кожу, словно иглы. Чувствую себя маньячиной от того кайфа, который ловлю от этого контакта.

Разлепляет нас в итоге та самая медсестра, которая ставила капельницу в первый день. Зеленоглазая уходит, а я смотрю на пышногрудую брюнетку и вообще нихуя не ощущаю. Даже физического отклика нет. Мне бы стоило разозлиться на ведьму за то, что не хочу трахать никого, кроме неё, но вместо этого шумно выдыхаю и растягиваю губы в улыбке.

Я обязательно вспомню каждое мгновение и снова получу эту девчонку.

Большую часть ночи гоняю её слова по нейронным сетям, но даже во сне ничего не удаётся вспомнить.

Настя приходит каждый день, едва начинают пускать посетителей, и уходит, только когда её чуть ли не силой выталкивают.

Она рассказала мне о встрече в коридоре, после которой всё изменилось. О спарринге и о том, что он закончился почти поцелуем у раздевалок. Я узнал, что у неё был жених, которого она бросила ради меня. А ещё я понял, хотя она этого и не говорила, что я стал её первым мужчиной.

Но как, мать вашу, можно было об этом забыть?

На девятую ночь ко мне всё же приходят воспоминания, но совсем не те, которых я ждал.

Весь день я сижу на парковке академии и пишу сообщения, которые так и остаются неотвеченными. Так же как и звонки.

Страх. Отчаяние. Ужас. Паника.

Подъезжаю к её дому. Вижу Настю в открытом окне и во мне загорается надежда, которую разрывает в клочья закрытое ей окно.

Ночь, проведённая под этим самым окном.

Боль.

Помноженная на миллион боль, когда признаюсь в любви, а она заявляет, что любит Должанского.

Адски мучительная боль, когда целует зализыша на парковке и просит отпустить.

Просыпаюсь в холодном поту. Коноёбит меня так, что зуб на зуб, блядь, не попадает.

Если эта та самая любовь, то я не хочу её вспоминать. Лучше оставить всё как есть.

Смотрю на часы, понимая, что скоро придёт зеленоглазая, но я не хочу её видеть.

Не хочу эту боль. Не хочу страх.

Лучше обрубить всё на корню, пока для меня ещё не поздно. Если вылезли эти воспоминания, то наверняка поползут и другие.

Настя появляется и сразу обнимает, но я отворачиваю морду.

— Что случилось, Артём? — шелестит перепуганным голосом, но меня не пронимает.

— Нихуя не случилось, Ангел. — намеренно так её называю. — Устал. Уходи.

— Почему, Тёма?

— Не зови, блядь, так! — гаркаю зло.

— Да что произошло?! — кричит в ответ. — Вчера всё было нормально, а теперь…

— А теперь я не хочу тебя видеть! Заебала уже со своим "вспоминай"! — ору что есть мочи. — Не получается у меня! Нихуя не выходит!

— Ты даже не стараешься! — вопит, давясь слезами. Гашу в себе желание успокоить. — Почему ты не хочешь вспомнить МЕНЯ?!

— Может потому, что мне, блядь, нечего вспоминать?!

— А может, ты просто боишься любить?! — озвучивает мои мысли.

— А может, я не хочу любить тебя?! Ты об этом не думала?! Может, мне так лучше?!

Девушка вылетает из палаты, а я вдруг понимаю, что хочу рвануть за ней. Что хочу остановить, вернуть и заставить остаться навсегда. И похуй на боль. Похуй на страх. Я в любом, блядь, случае уже весь в ней. По самые, мать вашу, уши.

Мои попытки свалить следом за Настей пресекают ещё в коридоре и едва ли не силой вынуждают вернуться в палату.

— Артём, — холодно, но всё же с пониманием моей ситуации говорит врач, — тебе осталось всего два дня, чтобы закончить курс лечения, и тогда сможешь без проблем вернуться домой и поговорить со своей девушкой. Несмотря на то, что ты ей наговорил, уверен, что