Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - Николай Черкашин

Придя в базу, я узнал, что многие офицеры эскадры наблюдали результаты нашей работы. Время пуска 8 часов 30 минут, когда офицерский состав и мичмана шли на службу из городка Видимость была хорошая, и они видели, как передвигались по небосводу 4 светящихся объекта, а затем еще 4 таких же объекта.

После выполнения стрельбы экипаж начал интенсивную подготовку к боевой службе. Думать о наградах и поощрениях за успешно выполненную задачу было некогда да и не принято. Мы служили не за награды. Однако посещающие нашу базу представители промышленности интересовались, как нас отметили за эту стрельбу, поскольку они получили ордена и премии. Мы говорили, что, видимо, до нас очередь еще не дошла

В начале 1970 года Военно-морской флот готовился к участию в маневрах под названием «Океан». Планами предусматривались комплексные учения на флотах и флотилиях с участием значительного числа сил флота

Примерно в марте на флотилию (к этому времени наша эскадра стала флотилией ракетных подводных лодок) прибыл главнокомандующий ВМФ, адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков с комиссией Главного штаба ВМФ для проверки готовности флотилии к участию в маневрах. Помню, что подводной лодке под командованием капитана 2-го ранга Владимира Громова ставилась задача пуска ракет из северной части Атлантического океана по морскому району в Норвежском море. Принимали участие в маневрах и другие наши корабли. На разборе результатов проверки готовности к участию в этих глобальных учениях были приглашены и командиры подводных лодок, выполняющих задачи боевой службы в период проведения маневров, в том числе и я.

Все участники совещания собрались в конференц-зале Дома офицеров базы. Кроме нас, гаджиевцев, присутствовали представители и других объединений и соединений Северного флота, которым предстояло решать задачи на маневрах «Океан». Присутствовал и командующий Северным флотом адмирал С.М Лобов.

После вступительного слова главнокомандующий спросил, кто выполнял 8-ракетный залп? Я встал и представился. Главком сказал:

— Расскажите, как вы выполнили эту стрельбу, какие ваши впечатления и ощущения?

В течение примерно 4–5 минут я доложил об особенностях выполнения стрельбы так, как это изложено ниже.

Главком спросил:

— Вы уверены в боевых возможностях ракетного комплекса и, если вам будет поручено, выполните пуск и 16 ракет?

Я ответил утвердительно.

— Это хорошо, — сказал главком и добавил: — Вы идете на боевую службу. Вам предстоит решать боевые задачи

Я ответил, что экипаж готов выполнить поставленные задачи. В завершение беседы главнокомандующий спросил:

— Товарищ Бекетов, как вас поощрили?

Я не мог быстро ответить. Ответил командующий флотилией, вице-адмирал ГА Неволин. Он сказал, что командир и экипаж не поощрены, так как против выступает начальник Управления ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ (УРАВ ВМФ), вице-адмирал Сычев.

— Сычев, — сказал главком, — в чем дело?

Сычев ответил, что этот экипаж фактически вывел из строя 8 боевых ракет, разампулизировал их в результате неграмотного обслуживания и их нужно наказывать. Неволин сразу же ответил, что Сычев не прав, стрелял другой экипаж, но главком уже не слушал. Он сказал начальнику УРАВ, что он не понимает важности такого пуска.

— Ведь мы утерли нос американцам, вот это главное. Командира и экипаж поощрить и мне доложить, — заключил главнокомандующий.

Я был представлен к награждению и награжден орденом Красного Знамени.

За десять дней до гибели советской державы из глубин Баренцева моря вдруг вырвались одна за другой шестнадцать баллистических ракет и унеслись в сторону берега. Это уникальное зрелище наблюдали лишь несколько человек с борта сторожевого корабля, дрейфовавшего в пустынном море… Только они знали, что этот день — 8 августа 1991 года — войдет в историю советского флота да и российского в целом как день великого ратного свершения.

Когда академику Королеву предложили разработать ракеты для старта из-под воды, он посчитал затею абсурдной и именно поэтому взялся осуществить идею на практике. Ракета, стартующая из глубины моря, все равно что паровоз, взлетающий с аэродрома. Тем не менее генеральный конструктор и его бюро такие ракеты создали.

Бывший главнокомандующий ВМФ СССР, Герой Советского Союза, адмирал флота Владимир Чернавин:

— Ракеты подводного базирования были признаны самым надежном компонентом стратегических ядерных сил и в СССР, и в США. Возможно, именно поэтому под шумок переговоров о необходимости ограничений стратегических вооружений стали подбираться к атомным подводным крейсерам стратегического назначения. Во всяком случае, в последние годы печально знаменитой «перестройки» в Министерстве обороны СССР все чаще и чаще раздавались голоса-де подводные ракетоносцы — весьма ненадежные носители баллистических ракет, мол, они способны сделать не более двух-трех пусков, и потому нужно избавляться от них в первую очередь. Так возникла необходимость демонстрации полноракетного подводного старта Дело это весьма дорогостоящее и непростое, но надо было отстаивать честь оружия, и я поручил эту миссию экипажу атомного подводного ракетоносца «Новомосковск» (тогда это была номерная лодка), которым командовал капитан 2-го ранга Сергей Егоров.

С Сергеем Владимировичем Егоровым, ныне капитаном 1-го ранга, я встретился в его служебном кабинете. Высокий моложавый моряк, коренной петербуржец, вспоминал эпопею семилетней давности, как мне показалось, без особого энтузиазма Возможно, он просто устал от безрадостной штабной службы и хронического безденежья. Однако слово за слово, и бывший командир легендарного подводного крейсера К-407, который славен и другими подвигами — об этом чуть позже, — слегка оживился.

— Одно дело — запускать ракету из наземной шахты, глядя на старт за километр из бетонного бункера Другое — запускать ее, как мы: вот отсюда! — Егоров постучал себя по шее. — С загривка.

Да, случись что с ракетой, заправленной высокотоксичным топливом, и экипажу несдобровать. Авария в ракетной шахте № б на злополучной атомарине К-219 закончилась гибелью нескольких моряков да и самого корабля.

Менее трагично, но с огромным ущербом для окружающей среды завершилась попытка первого полноракетного залпа в 1989 году.

— Тогда, — невесело усмехается Егоров, — на борту было свыше полусотни человек всевозможного начальства. Только одних политработников пять душ. Многие ведь пошли за орденами. Но когда лодка провалилась на глубину и раздавили ракету, кое-кто очень быстро перебрался на спасательный буксир. Нам в этом плане было легче, со мной вышли только два начальника; контр-адмиралы Сальников и Макеев. Ну, и еще генеральный конструктор корабля Ковалев вместе с замом генерального по ракетному оружию Величко, что обоим делает честь. Так в старину инженеры доказывали прочность своих сооружений: стояли под мостом, пока по нему не пройдет поезд- В общем, чужих на борту не было.

Контр-адмирал Сальников предупредил Макеева, нашего комдива «Хоть одно слово скажешь — выгоню из центрального поста!» Чтоб никто не вклинивался в цепь моих команд У нас и так все было отработано до полного автоматизма. Любое лишнее слово — совет или распоряжение — могло сбить темп и без того перенапряженнейшей работы всего экипажа Судите сами: на залповой глубине открываются крышки шахт, они встают торчком, и сразу же возрастает гидродинамическое сопротивление корпуса, снижается скорость; турбинисты должны немедленно прибавить обороты, чтобы выдержать заданные параметры хода Все 16 шахт перед пуском заполняются водой, вес лодки резко увеличивается на многие тонны, она начинает погружаться, но ее надо удержать точно в стартовом коридоре. Значит, трюмные должны вовремя продуть излишек балласта, иначе лодка раскачается, корма пойдет вниз, а нос вверх, пусть не намного, но при длине корабля в полтораста метров разница в глубине для ракеты скажется губительно, и она уйдет, как мы говорим, «в отмену». Ведь за несколько секунд до старта некоторые ее агрегаты включаются в необратимом режиме. И в случае отмены старта они подлежат заводской замене, а это немалые деньги.

Даже в самых общих чертах ясно, что ракетный залп из-под воды требует сверхслаженной работы всего экипажа Это посложнее, чем стрельба по-македонски — с двух рук, навскидку. Тут оплошность одного из ста может стоить общего успеха И потому Егоров больше года гонял своих людей на тренажерах, пять раз выходил в моря, отрабатывать с экипажем главную задачу. Из разрозненных воль, душ, интеллектов, сноровок Егоров сплел, создал, смонтировал отлаженный человеческий механизм, который позволял разрядить громадный подводный ракетодром столь же лихо и безотказно, как выпустить очередь из автомата Калашникова. В этом был его великий командирский труд, в этом был его подвиг, к которому он готовил себя беспощаднее иного олимпийца.