Магию - народу! - Sleeping

а другое заниматься всеми делами самому. И здесь мне очень сильно помогла та самая фея, что верховодила в компании мальчишек до нашего прихода. Уже не ребёнок, скорее очень молодая девушка примерно пятнадцати лет – она сама не знала сколько ей точно. Не местная. Лет восемь назад прибилась в Каменск сбежав то ли от цирковой группы, то ли из какой-то общины - фея по имени Марина сама не помнила. Говорила: помнит побои и что было плохо, поэтому и сбежала. Впрочем, уличная жизнь в Каменске, тем более для нелюдей, тоже не сахар. А уж когда началась гражданская, так и вовсе стало хуже некуда. Была бы одна – точно сгинула. Но вместе с мальчишками, которых она подбирала по одному в свою команду как-то выжили, -рассказывала Марина.

Феям обычно сложно отнестись к чему-нибудь серьёзно. Люди, в большинстве своём, считают всех фей ветренными хохотушками и обычно они правы. Тяжёлая жизнь наложила на Марину свой неизгладимый отпечаток. И, поэтому, хотя на человеческий взгляд она выглядит неисправимой оптимисткой, но с точки зрения фей она очень угрюмая и мрачная особа привыкшая видеть во всём происходящем исключительно плохую сторону.

Да, ещё у неё неисправимые проблемы с доверием. Проще говоря: Марина не верит никому из взрослых. Вообще никому. И мне тоже. Постоянно ищет двойное и тройное дно в каждом моём действии и слове. Наконец мне это так надоело, что я предложил ей самой контролировать все процессы, следить за остальными детьми, вести приходно-расходные ведомости, следить за регулярным посещением занятий, вести хозяйство, управлять ремонтом дома – словом перевалил на неё львиную часть обязанностей и нервотрёпки связанной с приютом для детей. Не сразу, конечно, перевалил, а постепенно. Сначала одно, посмотрел, что вроде бы справляется, добавил другое и так далее. Можете считать это моим коварным планом. Загрузил бедную феечку так, что та и не пикнула. Правда ей самой так спокойнее, когда всё в её руках и она сама активно вмешивается, управляя происходящим.

Используя детскую силу и привлекая рабочих канатного завода и бандитов Глинки для физически трудозатратных работ, получилось в рекордные сроки отремонтировать усадьбу, привести в порядок заросший сад и вычистить пруд. В пруду, кстати, действительно жила рыба, что, вместе с садом, разбитым огородом и даже загоном для мелкой живности вроде кроликов и куриц, обеспечивало частичную продовольственную автономность приюта. Ухаживать за огородом и живностью детей учили согласившиеся заниматься этим делом за небольшую доплату крестьяне.

Разумеется, я не забыл про своё обещание и к детям приходили учителя давая им начала грамотности, счёта и контроля внутренней силой. Пока это были Ефим-инженер, целитель Давид Аристархович, я сам, Маша, Глык и ещё несколько человек. Группы старших детей ходили по полдня работать на канатном заводе, в ткацких мастерских или на железнодорожной станции, кто куда захотел. Я нашёл дело даже для бутозеров Глинки – учить старших детей стрелять из пистолей. Просто на всякий случай. А то дом за городом, полный детей, с минимумом взрослых. Кому-то может показаться лёгкой добычей. Но если этот кто-то будет знать, что там на постоянной основе хранятся два десятка пистолей и все старшие дети, почти поголовно, умеют их заряжать, стрелять и даже иногда попадать, то он трижды подумает, а действительно ли детский дом такая лёгкая добыча или лучше попробовать пограбить кого-нибудь другого?

Но не только детей приходилось учить. На базе канатного завода получилось организовать что-то вроде школы для взрослых. Сначала для самих же рабочих, их родственников и знакомых. Позже присоединились рабочие ткацких мастерских, железнодорожники и даже случайные люди. Не имея возможности заниматься с каждым индивидуально, мы установили что-то вроде традиции общественных лекций. Предметы все те же самые: основы счёта, грамотности и контроля внутренней силы. Время от времени лекции повторялись, чтобы всё больше людей могли их послушать.

Отношение в обществе к образованным людям было уважительным, поэтому наши бесплатные лекции пользовались спросом. А уж о том, что их будут учить пестовать свой дар и развивать внутренние силы народ и вовсе даже не мечтал, поэтому валил на лекции «по магии» толпами, что, на самом деле, сильно мешало. Конечно, это верно, что каждый человек может пробудить свой дар путём долгих и упорных тренировок. Но ключевое слово здесь долгих и упорных. Кому-то чтобы научиться чуть-чуть двигать предметы, не прикасаясь к ним, потребуется пят лет, другому десять, а третьему и вовсе пятьдесят. За пять минут из простого человека не сделаешь мага. И даже в благородных семьях, где дети имеют по несколько десятков поколений предков практикующих работу с внутренней силой, плюс доступ к библиотеке собранных теми же предков тайных знаний и техник, плюс родовые артефакты, плюс постоянное вращение в кругу таких же одарённых – но даже им требуются годы чтобы отточить и огранить свой дар.

Однако свою главную задачу общественные лекции худо-бедно выполняли. С их помощью и я и Ефим нашли немало заинтересованных людей, с которыми уже можно было заниматься индивидуально. Не обязательно одарённых или имеющих талант к развитию и управлению силой. Рабочие, которых можно дообучить и дорастить до мастеров. Будущие управленцы, которым можно поручить какое-нибудь дело и не бояться, что они его завалят. Наконец грамотные в своём деле специалисты или будущие команды ревотрядов – все они были нужны нам как воздух. Ну и маги, конечно. Хотя бы плохенькие. Хоть какие-то. В некоторых профессиях, где требуется совершение алхимических преобразований исходных материалов или контроля за работой маготехнических устройств человеку с недостаточным уровнем развития внутренней силы делать нечего.

Иногда учебные лекции перемежались политическими, где я представлял народным массам учение вершителя Драласа, отвечал на вопросы или объяснял полученные по телеграфу из столицы указания высшего революционного совета во главе с товарищем Вождём. В общем, как мог, политически просвещал население Каменска. Уставал я после подобных выступлений просто жутко.

Всё это бурление общественной жизни порой приводило к забавным казусам вроде следующего. Утром кто-то из бутозеров Глинки старательно выводил буквы на восковой дощечке пытаясь, вслед за лектором, складывать из букв простые слова. Днём тот же бутозер, в качестве инструктора, гонял того же самого лектора по полосе препятствий обучая стрельбе из длинноствольного армейского пистоля. А вечером они оба: и лектор и инструктор – пытались достучаться до своего спящего дара под руководством в целом добрейшего, но очень строго в качестве преподавателя, Давида Аристарховича.

Пусть большая часть моих начинаний была ещё крайне далека до завершения и, в лучшем случае, только-только начала давать какую-то