Рожденный очаровывать - Сьюзен Филлипс

Ее рука замерла на дверной ручке. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он услышал голос, удивительно напоминавший лязг металла:

– Ни в малейшей степени.

Райли не слышала, о чем говорили отец и Эйприл, но их голоса разбудили ее. Было так приятно лежать и знать, что они беседуют. Они вместе сделали Дина, так что, наверное, когда-то любили друг друга.

Райли почесала ногу большим пальцем другой. Сегодня было так весело, что она совсем забыла о своих бедах. Эйприл давала ей здоровские задания: поискать цветов для букета или принести воды для маляров. А днем они с Дином катались на велосипедах. Езда по гравию требовала немалых усилий, но он ни разу не назвал ее дурой и тупицей и даже попросил побросать ему завтра мяч для тренировки. При мысли об этом она нервничала и волновалась, наверное, все обойдется. Правда, очень не хватало Блу, но когда она спросила о ней Дина, тот перевел разговор на другие темы. Райли надеялась, что он и Блу не разорвали помолвку. Ее ма только этим и занималась.

Она услышала шаги Эйприл и, натянув простыню до подбородка, замерла на случай, если та решит перед сном взглянуть на нее. РаЙли уже заметила, что Эйприл беспокоится о ней.

Через несколько дней Блу сказала себе, что Дин хорошо сделал, забыв о ней. Кроме того, ей необходимы силы и здравый смысл, чтобы справляться с Нитой.

И все же она ужасно по нему тосковала. Хотелось бы верить, что и он скучает по ней. Но зачем ему она? Он ведь получил, что хотел.

Старое доброе одиночество вновь стало ее спутником. Нита решила, что должна быть на портрете рядом с Танго, но при этом требовала, чтобы Блу нарисовала не ее теперешнюю, а какой она была когда-то. Это потребовало многочасового копания в альбомах с вырезками и фотографиями. Увенчанный алым ногтем палец Ниты тыкал то в одну страницу, то в другую, указывая на недостатки тех, в чьей компании она фотографировалась: своей коллеги – преподавательницы танцев, распутной соседки по комнате, длинного списка мужчин, делавших ей пакости...

– Интересно, хоть кого-то вы любили? – раздраженно спросила Блу в субботу утром, когда они сидели в гостиной на белом

велюровом диване, окруженные фотоальбомами.

Нита перевернула страницу шишковатым пальцем.

– В свое время я любила всех и каждого. Была наивна и слишком плохо разбиралась в природе человеческой.

Несмотря на досаду Блу, так и не сумевшей начать портрет, она находила странное очарование в изучении истории жизни Ниты – от юности, прошедшей в Бруклине во время войны, до часто упоминаемых пятидесятых и начала шестидесятых, когда она преподавала бальные танцы. У нее был короткий брак с актером, которого Нита обозначила как пьяницу, после чего она продавала косметику, работала моделью на показах торговых фирм и была гардеробщицей в модных ресторанах Нью-Йорка.

В начале семидесятых она познакомилась с Маршаллом Гаррисоном и вышла за него замуж. На свадебном снимке красовалась платиновая блондинка с начесом, сильно подведенными глазами и светлой губной помадой, с обожанием смотревшая на представительного пожилого мужчину в белом костюме. Стройные бедра, длинные ноги, упругая кожа без единой морщинки, словом, – женщина того типа, от которого мужчины шалеют.

– Он считал, что мне тридцать два, – пояснила Нита. – Ему было пятьдесят, а мне становилось плохо при мысли о том, что случится, когда он пронюхает, что на самом деле мне сорок. Но он сходил по мне с ума и плевать хотел на возраст.

– Здесь вы такая счастливая. Что случилось потом?

– Я приехала в Гаррисон.

Переворачивая страницы, Блу наблюдала, как открытая улыбка Ниты постепенно становится горькой.

– Когда это снимали?

– На рождественской вечеринке. Вторая годовщина нашей свадьбы. Как раз когда я окончательно распростилась с иллюзией, что меня здесь полюбят.

Неприязненные физиономии присутствующих дам весьма откровенно выражали их отношение к наглой бруклинской выскочке с ее огромными серьгами и слишком короткой юбкой, мерзавке, которой повезло украсть самого богатого в городе мужчину.

Блу всмотрелась в фото Ниты на очередной вечеринке на чьем-то заднем дворе. Губы растянуты в напряженной улыбке, рука сжимает стакан.

– Ваш муж был очень красив.

– И прекрасно это знал.

– Вам он ничуточки не нравился?

– Выходя замуж, я думала, что у него есть характер. Ну и сила воли тоже.

– Вы, вероятно, высосали их, когда пили его кровь.

Нита, скривив губы, громко цыкнула зубом: любимый способ выражать неодобрение. Блу с утра до вечера только и слышала этот неприятный звук.

– Принеси мне лупу, – потребовала Нита. – Хочу проверить, видна ли здесь родинка Берти Джонсон. В жизни не видела более уродливой особы, но у нее хватило наглости критиковать мою одежду Всем твердила, что я вульгарна. Ничего, она свое получила.

– Нож или пистолет?

– Когда ее муж потерял работу, я наняла Берти уборщицей. Миссис Задаваке совсем это не нравилось, тем более что я всегда заставляла ее дважды чистить туалеты.

Блу без труда представила Ниту, командующей несчастной Берти Джонсон. Собственно говоря, именно это она и проделывала с самой Блу последние четыре дня. Требовала домашнего печенья, приказывала убирать за Танго и даже заставила выбирать новую домработницу: задача не из легких, поскольку никто не желал идти в этот дом.

Блу захлопнула альбом.

– Я увидела более чем достаточно, чтобы начать работу. Мои наброски закончены, так что, если оставите меня в покое хотя бы днем, я смогу что-то сделать.

Нита не только объявила, что хочет быть на портрете, но и потребовала сделать его парадным, поскольку хотела повесить в вестибюле. Блу пришлось специально заказывать холст и соответственно увеличить гонорар. Денег у нее будет больше чем достаточно... если она сумеет выбраться из Гаррисона, невзирая на все старания Ниты ее задержать.

– Как ты собираешься нарисовать что-то приличное, если все время вздыхаешь по этому футболисту?!

– Ни по ком я не вздыхаю.

Блу не видела его с самого вторника, когда они случайно встретились на улице. А когда она приехала на ферму, чтобы забрать вещи, его там не было.

Нита потянулась к трости.

– Признай это, мисс Длинный Язык. Твоя так называемая помолвка разорвана. Такой мужчина, как он, ищет в женщине куда больше, чем есть в тебе.

– И вы постоянно мне об этом напоминаете.

Нита самодовольно уставилась на нее.

– Все, что тебе нужно сделать, – почаще смотреться в зеркало.

– Интересно, вы собираетесь жить вечно? Или все-таки есть надежда?

Нита шумно цыкнула передними зубами.

– Он разбил тебе сердце, а ты не хочешь этого понять.