Скверная жизнь дракона. Книга восьмая - Александр Костенко

и взметнул в воздух. На четырёх крыльях он летел быстро, тёмно-коричневым пятном мелькая среди стволов деревьев, прежде чем пловцом вынырнуть из-под крон. Мне стало тоскливо, захотелось самому полетать, прикоснуться к безграничному небесному простору — но это если и случится, то уж точно не в ближайший год. И от этого становится ещё гаже на сердце.

Минут через десять коршун долетел к началу оврага, окружённого деревьями. Он уходил к реке, а в его начале, оставляя небольшой участок для стока воды, небольшой деревянный форт с редким покосившимся частоколом и входом в подземные туннели на склоне оврага. От входа к форту вела кривая лестница из брёвен.

В форте расхаживало несколько тварей. Все в три метра, с грубой фиолетовой кожей, широкими ладонями и одним глазом на плоском лице. Из входа в тоннель вылез монстр с оранжевой кожей и одним глазом на таком же плоском лице, но только из вытянутого подбородка торчал костяной вырост, украшенный кольцами. Дежурившие в форте циклопы несли в руках трофейные копья, собираясь пользоваться ими как дротиками, а рядом лежали десятки увесистых камней с голову человека. Вылезшая из тоннелей верлиока со старческим кряхтением поправила тунику из шкур и поплелась в форт, опираясь на что-то похожее на посох, выдолбленное из кривой коряги и обмазанное запёкшейся кровью и смолой с воткнутыми в неё перьями.

Пока коршун кружил над фортом, я успел рассмотреть все подходы и удостовериться, что проблем с зачисткой не возникнет. В некоторые прорехи между частоколом я даже в своей истинной форме пролезу. С трудом, прижимая крылья к спине, но пролезу.

За поддержание призыва на следующие пятнадцать минут потребовалось полторы сотни «маны» и две сотни «жизней». Это меня не особо волновало: «жизни» восстановятся перекачкой, а запас «маны» обеспечит посох и перчатка. Но в минутах пяти от меня проходил патруль из двух циклопов. Они заметили летящего под кронами коршуна и пошли за ним, поправляя связанные кишками меховые шкуры и примотанные к поясу крупные камни. Вместо связок копий монстры размахивали кусками стволов деревьев, толщиной с руку и с примотанным к ним мечом.

Я отменил призыв. Коршуна в полёте окутал серый туман и тут же рассеялся, лишённая подпитки магией туша шлёпнулась об землю. Циклопы появились из-за деревьев, выплыв миражом. Групповой «Ступор» сорвался с пальца, под ногами монстров расширился магический круг. Они замерли, громко гаркая растянутыми ртами с кривыми жёлтыми зубами. Я «Рывками» примчался к циклопам и оба монстра упали на землю с перебитыми конечностями. Монстры только кричали от боли и пытались дёргаться, но ничего толком сделать не могли и только больше бередили раны.

Стоявшая у ручья Консерва слышала гулкое эхо криков и боязливо осматривалась, а собаки прижимали уши к головам. Моему возвращению все трое обрадовались, даже девка готова была отрастить хвост и замахать им. Но её радость улетучилась, когда я взял поводки и приказал ей пойти убить монстров. Пришлось напомнить, кто именно присматривает за домом и кто, в будущем, должен запитывать камни маны без помощи городских магов.

До неказистого деревянного форта мы добрались быстро, а его зачистка прошла без проблем. Сперва Консерва перепугалась, когда я обратил собак в гончих скверны; ещё больше она испугалась их изменившемуся виду; а под конец девка с дрожащими ногами и вовсе прижалась к дереву, когда твари со скоростью гепарда сорвались с места, отбросив из-под лап куски мха и земли.

— Чего ты такая нервная? — спросил я у Консервы.

— Я вспомнила, как… мы пытались вас убить.

— Это было глупо, да? — на мой сарказм Консерва нашла в себе силы только на молчаливый кивок.

Мы побежали к форту. Гончие разодрали дежуривших в нём циклопов, раскусив одному голову и вырвав утробу второму, и бросились по лестнице в подземные туннели. Оттуда доносились крики, «Чувство магии» показывало хаотично передвигающихся звёздочек. Я остался стоять около входа в туннель, в середине склона, а Консерва спустилась вниз оврага. Стоило любому монстру выбежать из туннеля, как в него впечатывалась «Магическая праща», пробитый ступором монстр спотыкался и кубарем слетал ко дну оврага. Где добивался Консервой.

Двенадцать взрослых трёхметровых фиолетовых циклопов и оранжевых верлиок, семь двухметровых подростков и две дюжины детёнышей. Тела бесформенной грудой скопились на дне оврага спустя три минуты, как гончие скверны залетели в проход. Запас «маны» в перчатке истощился, выбегавшим детёнышам приходилось «Костеломом» на бегу переламывать колени, чтобы те падали в овраг. Гончих разорвали где-то в глубине тоннеля, в нём мерцало полторы дюжины звёздочек: пятёрка сгрудилась в самом конце, остальные подёргивались на всём его протяжении.

Я приказал Консерве вытаскивать склянку «Кошачьего зрения». Пятнадцати минут хватит на всё, но есть и запасное. Девка выпила зелье в тоннеле, её радужка тускло засветилась зелёным.

От основного ствола тоннеля корнями ответвлялись десятки проходов. Где-то валялись безголовые тела, где-то циклоп с отгрызенной ногой всё ещё держался за ускользавшую жизнь, но из-за внезапного нападения гончих некоторые монстры будто мирно посапывали на лежанках из веток и пожухлой травы, заботливо положив рядышком ошмётки кишок и голов.

Оставшиеся монстры в последней пещерке жались друг к другу. Четырёхметровый циклоп сжимал в руках огромную каменюку, за ним стояла оранжевая верлиока с костяными наростами на голове и руках, а за ними подросток-циклоп и две маленьких верлиоки. Циклоп с криком метнул в нашу сторону камень, я отпихнул Консерву, а сам ушёл в сторону «Рывком». Верлиока начала причитать какое-то заклинание, но сорвавшаяся с моего пальца «Немота» заткнула монстра.

После нежити из осквернённого сада циклопы казались несерьёзным врагом. Сперва в главного циклопа одну за другой ушли «Молнии». Тонкие синие разряды вспышками преодолевают пятьсот метров, наносят столько же урона и способны шоком остановить любое сердце — но такой урон у них только на первых пятидесяти метрах, а в дождливую погоду ими лучше не пользоваться. Магия магией, но физику никто не отменял и может так случится, что «Молния» попадёт в каплю и отразится обратно. Не хочется закончить жизнь с эпитафией «Неудачник года».

Главный циклоп помер после третьей «Молнии», но вокруг глаза на его плоском лице не было костяных наростов, показателя одного из высоких «грейдов». Кожа с него бесполезна, но вот верлиока с костяными наростами подходила более чем. Она умерла третьей, потому что циклоп-подросток заслонил её собой и тут же упал с пробитым черепом. Последними упали два мелких монстра. Одна из них бросилась в сторону Консервы, но рухнула головой вперёд с «Ледяным копьём» в затылке.