Украденный трон - Дэвид Гейдер

— Ты что, не узнаешь меня? — спросил Мэрик.

Логэйн и Роуэн, опустив мечи, бесшумно подошли и остановились у него за спиной.

Вильгельм быстро глянул на них и снова в упор воззрился на Мэрика. Взгляд его отвердел, и он взмахом руки велел солдатам оставаться на месте.

— Берегитесь! — предостерег он. — Быть может, это ловкий фокус, иллюзия, наведенная, чтобы обмануть нас.

Маг поднял руку — и из его ладони вырвался ослепительно сияющий луч магической энергии. Поток магии хлынул к Мэрику. Тот не шелохнулся, только закрыл глаза. Чародейское сияние омыло его, и… он остался прежним. Пораженный, Вильгельм опять поднял руку и сотворил другое заклинание. Оно обрушилось на Мэрика и погасло, ничего не изменив в его облике. Третье заклинание постигла та же участь.

Потрясенный до глубины души, Вильгельм рухнул на колени, и в глазах его, устремленных на Мэрика, заблестели неподдельные слезы.

— Милорд, господин мой… — дрожащим голосом пробормотал маг. — Ты… ты жив?

Мэрик осторожно подошел к магу, опустился на колени рядом с ним, взял его руки в свои и крепко сжал. Роуэн и Логэйн молча последовали за ним.

— Да. Вильгельм, это я. А это Логэйн и леди Роуэн. Все мы живы.

Вильгельм оглянулся на солдат, которые с безмерным изумлением смотрели на эту сцену.

— Это он! — воскликнул маг. — Это действительно он!

Дрожь пробежала по войску, люди возбужденно зашептались. Весть, передаваясь из уст в уста, мгновенно долетела до задних рядов, и те, кто толпился в туннеле, с криками бросились к лестнице, которая вела наверх, к городу. Минуту спустя сверху донесся слитный многоголосый крик.

Один за другим люди опускались на колени, почтительно обнажая голову. Из туннеля по ту сторону массивной двери протискивались все новые солдаты и, едва увидев Мэрика, тоже падали на колени. У многих текли по лицу слезы.

— Мы думали, ты погиб, — сказал маг, обращаясь к Мэрику. — Мы думали, что все погибло. Рендорна убили. Узурпатор объявил, что ты тоже мертв. Мы подумали… мы были уверены, что это новое нападение, что вы… — Голос его прервался, и он помотал головой, словно никак не мог поверить в то, что видел собственными глазами.

Мэрик угрюмо кивнул и оглянулся на ряды молча стоявших у него за спиной гномов. Налтур уже отдавал приказы — вытащить из воды тех, кого столкнули в озеро, позаботиться о раненых. Гномы тотчас пришли в движение.

Тогда Мэрик повернулся к солдатам — его солдатам. Их было так много, они теснились в полумраке пещеры и все как один взирали на него с надеждой, точно так же как в тот день, когда Логэйн и Роуэн привезли его в лагерь мятежников в западных горах. И еще больше солдат собралось там, наверху. Мэрик и отсюда слышал их крики.

— Значит, мы не опоздали, — сказал он. Облегчение нахлынуло на него с такой силой, что из глаз его брызнули слезы. — Армия не погибла и не рассеялась. Мы победили, да? Победили?

Вильгельм кивнул. Логэйн, стоявший сзади, положил руку на плечо Мэрика.

— Да, — сказал он тихо. — Мы победили.

Мэрику казалось, что он недостоин такого счастья. Он двинулся к застывшим в благоговении людям и, не в силах сдержать слез, смотрел на коленопреклоненных солдат. Они были голодны, измождены, доведены до отчаяния — все это ясно читалось на их лицах. И все-таки они выстояли.

Глядя на них, Мэрик вскинул над головой сжатую в кулак руку — и солдаты мятежной армии, все как один, вскочили на ноги и ответили на этот жест таким слитным ликующим криком, что эхо его сотрясло свод пещеры и отозвалось далеко внизу, во мраке Глубинных троп.

Глава 16

Северан читал свиток, и руки его тряслись, а крепко сжатые губы неприятно кривились. Закончив чтение, он торопливо свернул пергамент. Плохие новости, очень плохие.

Маг задержался перед зеркалом в богато изукрашенной рамке, пригладил черные волосы и велел своему бестолковому сердцу угомониться. Оно, по мнению Северана, билось чересчур сильно, да и капельки пота, блестевшие на лбу, слишком бросались в глаза. Король заметит их и поймет, что за вести принес Северан, даже прежде, чем тот успеет открыть рот, — а это будет весьма, весьма некстати.

С дурным настроением Мегрена нелегко было сладить, даже если полученную новость можно было подать в более выгодном свете. И если сейчас ему вздумается прийти в ярость, Северан предпочел бы, чтобы под горячую королевскую руку подвернулся, как обычно, кто-нибудь из дворцовой челяди. На прошлой неделе эта участь постигла хрупкого мальчишку-эльфа, который умудрился не заметить, что сливки, которые он подал королю, скисли. Щенок вопил так, что в королевские покои прибежали дворцовые стражники и вынуждены были лишь бессильно глядеть, как его величество избивает до полусмерти бестолкового юнца.

Когда король повернулся спиной к своей жертве, капитан стражи метнулся к окровавленному мальчишке и подхватил его на руки. Это был отважный поступок, поскольку Мегрен, снова разъярившись от такого наглого вмешательства, точно так же мог накинуться на стражника. Этого, впрочем, не случилось: король, скрипя зубами и внутренне кипя от злости, уставился в окно, а стражники поспешили унести мальчишку.

Откровенно говоря, Северан считал, что уж лучше бы этот дурень забил щенка до смерти — и делу конец. Вместо этого мальчишка выжил, а когда вернулся к безутешным родственничкам и рассказал, что случилось, в эльфинаже вспыхнули бунты. Городская стража сообщила, что стражники вынуждены были бежать оттуда и запереть ворота, предоставив разъяренным эльфам жечь собственные жилища, пока пара дней голодного существования не заставит их утихомириться. Мегрена, само собой, вряд ли заботили какие-то там взбунтовавшиеся эльфы, зато подобные проблемы весьма усложняли жизнь Северана.

Сейчас, однако, ему предстояло объявить королю куда более худую новость, а подходящего слуги, на котором король мог бы выместить злость, не было. Маг вытер пот шелковым платком — подарок услужливого антиванского торговца, который умолял его устроить аудиенцию у короля, — и задумался: возможно ли вовсе не сообщать Мегрену эту новость? Он заглянул в глаза своего отражения в зеркале и нахмурился, увидев там страх.

Да, выбора у него и в самом деле нет.

Он нашел Мегрена в конюшне. Двое кряжистых кузнецов раболепно суетились вокруг короля, закрепляя на нем новые доспехи. Золоченую пластинчатую броню изготовили по особому заказу короля, на нагруднике была вычеканена львиная морда. На доспехах было множество прорезей, и всюду, где не виднелась черная кожа, ослепительно блистала позолота. Такая броня была под стать не только королю, но даже императору. С тех самых пор как Мегрен командовал войском в битве у Западного Холма, он стал просто одержим всем, что касалось военного дела. И это несмотря на то, что, по многочисленным заверениям офицеров, король ни разу не был замечен на поле во время боя и, как правило, объезжал его, лишь когда все уже было закончено, — осмотреть кровавые следы побоища.

Северан считал, что новые доспехи выглядят весьма впечатляюще и вполне подходят царственной особе. Мегрен, само собой, был иного мнения. Он едва терпел возню кузнецов, постоянно подергивал плечами, сетуя на неудобство, рявкал на них из-за какого-нибудь туго затянутого ремешка и ворчал, что наголенники жмут, а от латных перчаток чешутся руки. Поблизости слонялось несколько слуг, запуганных настолько, что у них и в мыслях не было взяться помогать кузнецам. Нервозная обстановка подействовала даже на немногих лошадей, стоявших в конюшне. Животные били копытами так, что, казалось, вот-вот снесут с нетель двери в стойлах.

Северан уже собирался войти, когда заметил, что у дальней стены, наблюдая за ходом примерки, восседает на высоком стуле преподобная мать Бронах. Маг понятия не имел, зачем она сюда явилась, но тут церковница подняла взгляд. Чуть заметная усмешка зазмеилась на ее губах.

Похоже, она все знала. А может быть, даже пришла сюда именно затем, чтобы полюбоваться предстоящей сценой.

Мегрен заметил усмешку преподобной матери и, повернувшись, увидел остановившегося на пороге Северана.

— А, это ты! — фыркнул он. — Что еще стряслось? От души надеюсь, что ты принес известия из Гварена. Это дело уже непростительно затянулось.

Маг откашлялся, прочищая внезапно пересохшее горло. Ему никак не удавалось оторвать взгляд от меча, висевшего в ножнах на поясе Мегрена. Пусть этот меч скорее красивая игрушка, чем боевой клинок, но, если король вздумает им размахивать, он натворит немало бед.

— Да, — наконец сказал он, — известия из Гварена.

Лицо Мегрена побледнело, глаза сузились, и по всей конюшне, казалось, пролетел порыв ледяного ветра. Слуги поспешили ретироваться, и кузнецы перестали возиться с ремешками доспехов. Они попятились, и на лицах их отразилось смятение.