Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - Александр Огнев

Цель учебников по литературе и истории, выпущенных на деньги Сороса, — внедрить в сознание учеников и студентов нигилистическое отношение к России, вытравить у них чувство патриотизма. Как писал В. Троицкий, «так называемая «концентрическая» система изучения истории и литературы, навязываемая школе, подрывает в сознании образ исторического развития, затрудняет формирование реального исторического восприятия мира». Он заключил, что «больше всего боятся многие «образованны» воспитать гражданина, знающего свою Родину, а потому уже давно и упорно сокращают программы и количество часов на предметы, формирующие личность: русский язык, русскую литературу, отечественную историю» (СР.13.01.2000). На заседании комиссий по школе РАН и РАО Б. Вульфсон предложил вообще изъять изучение истории из школы, дабы «не вызывать каких-либо национальных пристрастий», а изучать лишь культурное «взаимодействие народов». В 1993 г. из недр Министерства образования вышел документ под названием «Базисный учебный план», в котором в школьной программе предмет «история» отсутствовал. В то время его исполнение сорвала возмущенная научная общественность Справедливой и ценной является мысль: «В школе проходит едва ли не главная линия фронта Цель реформы школы — произвести в следующих поколениях замену культурного ядра общества и тип человека» (СР.21.06. 2001). Бывший профессор Ленинградского университета Е. Эткинд преподавал в немецких, французских, итальянских, испанских, израильских, американских университетах и, изучив многие системы преподавания, утверждал: «Советский университет» и особенно тот, в котором я учился в 30-е гг., Ленинградский — лучший. дело не только в именах, а в том, как было построено обучение…главное достоинство тою нашего университета в сравнении с другими заключалось в его историзме» (Вл.1995. Вып.4. С.232). Когда в 1974 г. он стал преподавать в 10-м Парижском университете, «его больше всего поразило то, что студенты, никогда не слыхавшие имени Гоголя, занимаются в семинаре, посвященном Мандельштаму, потому что профессору Струве, который работал на этой кафедре, был интересен именно Мандельштам, он готовил о нем книжку и диссертацию» (233). Если «советская школа следовала важнейшему педагогическому принципу — давать знания как систему, строго соблюдая последовательность тематики согласно ходу развития детского мышления», то «мозаичность, которую внедряют в школы США и Западной Европы, просто подавляет становление личности с целостным мировоззрением» (В. Троицкий). Работу СМИ, школ и вузов следует поставить на службу народу, российской государственности. Но как добиться этого? Будут ли серьезные успехи в борьбе за сердца молодых людей, если идеи патриотизма и социальной справедливости не овладеют душами большей части интеллигенции, которая играет важную роль в формировании общественного сознания? Тут лежит огромное поле идеологической работы для тех, кто искренне любит Россию, кто не желает, чтобы сбылись злорадные предсказания ЦРУ о неотвратимом ее угасании.

Объявленная деидеологизация образования на деле свелась к борьбе с патриотической идеологией, пропаганде либеральных идей и провокационному раздуванию подростковой сексуальности. Для обработки молодежного сознания интенсивно используются «музыкальные» телеканалы. Как показал А. Ефремов, «российское» MTV, программа «От шестнадцати и старше» (ОРТ) и др. уходят «от подлинной культуры, от пропаганды нравственности, здоровья и силы», в них нет никакой политики и идеологии, они предназначены на формирование молодежи, настроенной «исключительно на получение удовольствий от жизни» (Зв.29.05.2001). Немалая часть молодых людей, настроенных на получение только удовольствий, не находит своего места и достойной цели при встрече с грубой прозой жизни, становится наркоманами, включается в ряды преступных групп. Число молодежных самоубийств растет, из миллионов беспризорников вырастают бандиты. Учителя и преподаватели высших и средних учебных заведений Санкт-Петербурга обратились к депутатам Государственной думы, членам Законодательного собрания «с требованием принять закон, запрещающий средствами массовой информации пропаганду убийств, насилия, разврата, пьянства, наркомании, курения, сквернословия…Эротика и порнография…стали вещами общедоступными, растлевают… неокрепшие души» детей (С, Р. 14.06.2002).

Что для наших молодых людей стало главным? Деньги, деньги и еще раз деньги? Есть ли у них потребность в социальной справедливости? Кому они верят? Или у них полное безверие, воспитанное общественными нелепостями современной жизни? А такое состояние молодежи становится опасным и для тех, в чьих руках оказались отобранные у трудового народа богатства и власть. Это начинают осознавать и обслуживающие их публицисты. Раньше школа, комсомол регулировали некоторые стороны молодежной жизни, над этим либералы издевались, а теперь они вынуждены признать, что «без каких-либо государственных гарантий, без каких-либо некоммерциализованных структур в обществе…нас ожидает тотальная яма» (Б. Минаев). Сама жизнь ставит проблему достойного воспитания молодежи на одно из первых мест, Все большему числу наших сограждан становится ясно, что невозможно добиться реального улучшения в положении и настрое юных людей без коренного поворота в экономической политике и школьном образовании — в преподавании истории и литературы.

Д Быков в статье «Собрание сочинений» (Ог.2002.№ 24) размышляет о направленности обучения по русской литературе на основе 280 тем, предложенным для сочинений выпускникам школы Министерством образования. Он считает примечательной чертой нового Курса литературы — «прохладный эстетизм», «внимание к детали, к второстепенным эпизодам», видит в этом отражение главной тенденции — «полной неразберихи в новой концепции российской истории». Он признал: «А ведь русская литература была прежде всего социальна, и рассматривать ее в чисто эстетическом ключе не получается. Везде, где речь заходит о государстве, о конкретном социальном зле, о потерянном поколении, школьнику предлагают отвлечься на что-нибудь более нейтральное: вместо анализа лермонтовской «Думы» — вероятно, во избежание нежелательных ассоциаций, — школьнику предложено разобрать «И скучно, и грустно», то есть стихотворение чисто лирическое вместо стихотворений откровенно гражданственного звучания». Действительно, «авторы тем скрывают свое желание отвлечь школьника от главного. Проработка деталей, обилие натурфилософской лирики Тютчева и Заболоцкого, темы, разработка которых сделала бы честь изобретателям формального метода, при каком-то стыдливом стремлении отводить глаза, когда речь заходит о наиболее болезненных нервных узлах российской истории». И «демократы», осуждая «насильственную социализацию литературы», приходят к выводу, что «и насильственная ее эстетизация и выхолащивание тоже ничего доброго не сулят», «под конец начинаешь всерьез задумываться: да что же вынесут эти дети из курса литературы? Над какими мелочами им предстоит ломать голову, вместо того чтобы задуматься об истории и предназначении своего государства, о метаниях и отчаянии его лучших писателей?» Наконец-то и они заговорили о том, что школьника уводят «от историзма и гражданственности», а «русская литература всегда была школой совести». В то же время Быков самодовольно утверждает: темы сочинений составлялись людьми его «поколения, которым почти вся литература советского периода представлялась чем-то вроде жесткого мяса, навязшего на зубах». Он радуется тому, что нет «спекуляций на патриотизме» и «размытых, абстрактных, мучительных формулировок вроде «Тема Родины у такого-то». Он не хочет видеть вины СМИ, школы, преподавателей истории и литературы в том, что идея бескорыстного служения Родине у современных молодых людей в должной мере не востребована только 40 % из них гордятся победой в Великой Отечественной войне и около 35 % дают высокую оценку культурному наследию России. Журнал «Российская Федерация сегодня» (2001.№ 12) привел результаты социологического исследования среди призывников. Их спросили: «Считаете ли вы себя патриотом?» В 1987 г. патриотами назвали себя 97 % призывников, в 1990-м — 42 %, а 2000-м — лишь 23 %.

В том же номере «Огонька» М Куликова напечатала статью «Кумир китайской молодежи» с подзаголовком «Николай Островский как основатель новой религии». Однажды она шла по Тверской улице, увидела табличку «Музей-квартира Н. А. Островского «Преодоление». Вошла туда и удивилась: оказывается, в музей приходят! В нем научный сотрудник Д. Сарана рассказал ей: «В начале девяностых да, спад посещений был у нас, потом приходили некоторые, плевались буквально. Или ведешь экскурсию, а один выходит: «Вранье это все, — с вызовом говорит. — И книжку не сам писал, и вообще… Кому жизнь отдал, за что?» Сарана рассуждал: «Идеалы были у него. Верил он в это. А как без веры? Наша страна всегда на этом выживала». В музей приходят и старые люди, и маленькие, и средних лет. А ведь «демократическая» власть, руководители образования сделали все, чтобы люди забыли о Н. Островском. В школе преподаватели избегают знакомить учеников с ею жизнью и творчеством, в учебниках умаляют личность и романы Островского, внушают мысль, что он не сам писал их Мусатов в «Истории русской литературы первой половины XX века…» признал, что книга «Как закалялась стать» «стала своего рода визитной карточкой Идеи, способной чудодейственно организовывать человеческую личность, и получила огромный читательский успех. Островский превратился в личность столь же легендарную, как и его герой». И тут же Мусатов занялся его компрометацией, объявив, что «сам процесс создания текста романа носил именно коллективный характер». Он использовал слухи — «любопытное свидетельство М. К Куприной-Иорданской: «Писатель Леноблъ (Ленобль Генрих Морисович — В. М.) мне говорил, что роман «Как закалялась сталь» делали семь человек Авторский вариант романа был совершенно неудобочитаем. Я спросила Ленобля: «Зачем вы пошли на этот обман?» Он ответил; «Все равно, если бы не я, кто-нибудь другой это сделал». Выходит, Ленобль был соавтором романа? Но как ему верить, если он, критик, не создал ни одного своею художественного произведения?