Маска Цирцеи (сборник) - Генри Каттнер

Кровавый след тянулся за Элаком. Двух лошадей загнал он насмерть, но в конце концов Врата оказались позади. Вихрем промчался он через Лес Шарн, вброд перешел Монру, и наконец на горизонте замаячили стены замка, к которому он направлялся. Отсюда правил Орандер, здесь стоял драконий трон, сердце Цирены.

По разводному мосту Элак въехал во двор, бросил поводья слуге, разинувшему рот от удивления, и побежал. Он знал здесь каждый камень — в этом замке он появился на свет.

Наконец он ворвался в высокий тронный зал, согретый послеполуденным солнцем. Здесь собрались старейшины, вожди Цирены — бароны, герцоги и кое-кто из нетитулованных дворян. Возле трона стоял Далан, а рядом с ним Ликон с необычайно мрачным лицом, совершенно трезвый и уверенно стоящий на ногах.

— Клянусь Мидером! — проревел Ликон. — Элак? Элак!!

Новоприбывший протиснулся сквозь толпу, остановился перед троном, схватил Ликона за руку и сильно стиснул. Тот оскалился в усмешке.

— Хвала Иштар, — проворчал он. — Наконец-то я снова смогу напиться.

— Я видел тебя в кристалле, — сказал Далан, — но не мог помочь: магия Бледного Существа противостояла моей. Но теперь тебе помогают иные чары магия моря.

Друид повернулся к собравшимся, воздел руки и потребовал тишины.

— Вот ваш король! — провозгласил он. Раздались крики, одни одобрительные, другие полные сомнений и гневного протеста.

— Да, это Зеулас, — воскликнул высокий худой старец. — Он снова вернулся. Это брат Орандера!

— Замолчи, Хира, — крикнул другой. — Это пугало будет королем Цирены?

Элак побагровел и сделал шаг вперед, но его остановил голос Далана.

— Не веришь, Горлиас? — спросил он. — Хорошо. Может, ты знаешь более достойного кандидата? Или сам хочешь сесть на драконий трон?

Горлиас испуганно взглянул на друида и отвернулся, не сказав ни слова. Остальные снова заспорили. Всех успокоил Хира. Лицо его сияло.

— Есть верный способ проверить, — напомнил он. Затем, обращаясь к Элаку, объяснил: — Дворяне Цирены грызлись после смерти брандера не хуже стаи псов. Каждый хотел власти. Барон Конд кричал громче других, и Далан от имени Мидера предложил ему Трон Дракона, если тот сможет удержать его.

Все вокруг испуганно зашептались.

— Месяц назад Конд поднялся на возвышение и сел на трон, — продолжал Хира. — И умер! Его убил огонь Мидера.

— Да, — прошептал Горлиас. — Пусть-ка Элак сядет на трон.

Остальные согласно загудели. Ликон обеспокоенно повернулся к другу.

— Это правда, Элак, — сказал он. — Я сам видел. Красное пламя появилось неведомо откуда и сожгло Конда.

Далан молчал, его уродливое лицо ничего не выражало.

— Если ты сможешь сесть на трон, я пойду за тобой,

— сказал Горлиас. — Если нет — умрешь. Согласен?

Элак не ответил. Повернувшись, он медленно поднялся на возвышение и остановился перед огромным троном Цирены, вглядываясь в золотого дракона, извивающегося по спинке, в золотых драконов поменьше на подлокотниках. Веками владыки Цирены правили с этого трона, правили с честью и по-рыцарски, сидя под Драконом. Элак вспомнил, что всю жизнь чувствовал себя недостойным этого трона.

Убьет ли его огонь Мидера, когда он займет место умершего брата?

Элак мысленно начал молиться.

"Если я не достоин, — просил он бога как воин воина,

— лучше убей меня, но не допусти, чтобы трон был обесчещен. Решай".

И он сел на драконий трон.

Тишина саваном накрыла большой зал. Лица дворян напряглись, Ликон тяжело дышал. Руки друида, скрытые под коричневой рясой, сделали быстрый незаметный жест, губы его беззвучно шевельнулись.

Красный свет вспыхнул над троном, и по залу прокатился крик ужаса. Огонь Мидера горел ослепительным светом, окутывая Элака.

Вот он закрыл его дрожащим пурпурным занавесом, закружился, дыша жаром, а затем образовал фантастический силуэт, фигуру, с каждой секундой становившуюся все отчетливее.

Огненный дракон окружал Элака витками своего тела!

И вдруг он исчез. Ликон вполголоса выругался, остальные зашумели, и только Далан стоял неподвижно и улыбался.

На Троне Дракона сидел невредимый Элак! Огонь не коснулся его, жар не обжег его кожи. Глаза Элака сверкали. Он вскочил- на ноги, вырвал из ножен меч и, не говоря ни слова, поднял его вверх.

Зазвенели клинки, стальной лес взметнулся над головами собравшихся, и вознесся общий крик.

Вожди Цирены присягали на верность своему королю!

Элак быстро понял, что работа только начинается. Войска Сефера еще не вступили на территорию Цирены; король Кириата ждал за барьером гор, собирая свои силы. Однако скоро он должен был выступить, и Цирене предстояло собрать свою армию, чтобы дать ему отпор.

— Каркора не нападал на Кириат, — сказал Элак Далану, когда однажды они ехали через Лес Шарн. — Вместо этого он атаковал разум владыки. Почему же он использует войска, чтобы завоевать Цирену?

Мешковатая коричневая ряса друида развевалась на ветру, хлеща по бокам его лошади.

— Ты забыл об Орандере? Он попытался с ним, но не удалось, а потом уже не было владыки. Если бы он забрал душу Конца или Горлиаса, остальные по-прежнему были бы против него. А захватить Цирену ему необходимо, потому что это твердыня Мидера и друидов. Каркора знает, что прежде должен уничтожить нас и только потом пытаться завладеть нашим миром и другими. Вот он и использует Сефера и армию Кириата. Уже отдан приказ убивать всех друидов.

— А что с Айнгером? — спросил Элак.

— Сегодня пришло известие от него. Он собрал своих людей в горах за Вратами; они ждут приказа. Это варвары, Элак, но союзники из них хорошие. Они дерутся, как бешеные волки.

Цирена поднималась на борьбу. Из поместий, замков и крепостей, из городов и цитаделей текли потоки людей, одетых в железо. Дороги сверкали от стали и оглашались стуком подков, стяги с драконом развевались под порывами холодного зимнего ветра.

"К оружию! Во имя Мидера и Дракона, беритесь за мечи!" Так призывали глашатаи, так передавали дальше их слова. "Вставайте против Сефера и Кириата!"

Ярко сверкали мечи защитников Цирены. Они жаждали крови.

А Сефер из Кириата двигался на север, чтобы встретиться с Драконом.

9. МОЛОТ АЙНГЕРА

Первый снег зимы покрыл Врата белизной. Вокруг возвышались обледенелые вершины горной цепи, морозный ветер дул вдоль перевала. За месяц снегопады и лавины сделали перевал почти непроходимым.

На бледно-голубом небе не было ни облачка. В разреженном воздухе глаз с удивительной отчетливостью видел мельчайшие детали, а голос несся далеко, так же как скрип снега под ногами и потрескивание камней, кусаемых ледяным холодом.