ОДНАЖДЫ… - Журнал «Техника-Молодёжи»

НАДО ЖДАТЬ?

В XIX веке после освобождения крестьян русское общество охватила предпринимательская горячка. Ответом стало невиданное дотоле мздоимство государственных и муниципальных чиновников, норовивших выцыганить с просителей взятку за каждую свою подпись. По воспоминаниям известного экономиста А. Озерова, один начинающий предприниматель долго обивал пороги крупного чиновника, от которого зависело прохождение его дела. Но на все напоминания и поклоны сановник неизменно отвечал односложной фразой:

— Надо ждать!

Наконец терпение просителя лопнуло:

— Ваше высокопревосходительство! — взмолился он — Да чего же еще ждать-то? Ведь все готово, осталось только вам поставить свою подпись, да и дело с концом!

— Вы что — совсем ничего не понимаете? — раздраженно воскликнул чиновник. — Я же вам сто раз говорил: надо ж дать!

НЕ НАКЛИЧЬ!

Коллекцию странных, даже каких-то мистических совпадений, которые изредка подкидывает нам жизнь и которые заставляют всерьез задуматься — случайно ли это? — можно пополнить и таким фактом. В «Литературной газете» (25 сентября 1991 г.) под рубрикой «Казус» опубликована довольно язвительная заметка Олега Мороза. Начинается она так: «Польский еженедельник „Впрост“ напечатал статью „Тайна смерти Георгия Маркова“ — об известном болгарском писателе-диссиденте, убитом в Лондоне в 1978 году, как полагают, болгарской службой госбезопасности при содействии КГБ. Об этом деле писано в последнее время немало, так что, может быть, эта статья и не обратила бы моего внимания, если бы ее в качестве иллюстрации не сопровождал портрет покойного писателя: со страницы журнала на меня смотрели до боли знакомые и родные… черты… председателя Союза писателей СССР Георгия Мокеевича Маркова…» Ну, и дальше в том же роде — каковы именно черты «этого литературного деятеля, принесшие ему две золотые звезды Героя соцтруда с бюстом и персональным музеем… прижизненное реноме писателя-классика».

Эта заметка «Ба, Георгий Мокеич, да вы диссидент!», вторя О. Морозу, может быть, и не обратила бы нашего внимания, если бы не зловещее послесловие — через три дня, 28 сентября, «Известия» поместили сообщение, озаглавленное «Умер Георгий Марков».

ДОГОВОРИЛИСЬ НА 50 %

Первый председатель общественной творческой лаборатории «Инверсор», действующей при нашем журнале, А. М. Добротворский (1908–1975) по просьбе главного редактора В. Д. Захарченко подыскал для редакции машинистку. Когда после переговоров в кабинете шефа его спросили, чем все завершилось, он хитро ответил:

— Они договорились на пятьдесят процентов: она согласна, он — нет…

А затем, улыбаясь, продолжил:

— И мне в свое время выпал случай достигнуть подобной договоренности, но, правда, тогда обе стороны были согласны.

На наши недоуменные расспросы он поведал такую историю. Оказывается, Алексей Михайлович был арестован в период, как он сам выразился, «раннего репрессанса» и в конце концов очутился в зэковском КБ, где работал по своей специальности — конструктором авиадвигателей. Так вот, однажды Л. П. Берия, часто посещавший со свитой подопечную ему «шарагу», подошел к его кульману и спросил, что он тут вычерчивает. «Говорю — мотор на 800 л.с. Он постоял, постоял, а потом снял пенсне и заявляет: „Нашей авиации нужен двигатель на 1600 лошадей. И сделать его чертежи необходимо за неделю!“ — „Есть, — отвечаю, — задание будет выполнено“. И что же? В следующий визит он сразу ко мне. Отдергиваю занавеску с чертежа и показываю свой „шедевр“: а я просто пририсовал сбоку тот же мотор в зеркальном изображении и коленвалы обоих соединил через паразитку. Берия аж залюбовался: „Ну, постарался! Ну, молодец!“ Вот и выходит, что договорились мы с ним на пятидесяти процентах…»

Нет уж, подумали мы, между «на пятьдесят» и «на пятидесяти» — большая разница!

ВЕРТОЛЕТ-НЕВИДИМКА

Когда 14 сентября 1939 года знаменитый И. И. Сикорский (1889–1972) поднял в воздух свой первый, разработанный в США вертолет VS-300, тот вибрировал так, что у авиаконструктора не попадал зуб на зуб. Впоследствии, вспоминая об этом, Игорь Иванович не без юмора говорил:

— Трясло так, что люди, наблюдавшие за полетом с земли, видели вместо геликоптера размытое пятно!

ЗАДОМ НАПЕРЕД

Спустя несколько месяцев VS-300 проявил свой норов на первой публичной демонстрации в Бриджпорте. После того как Сикорский рассказал собравшимся об устройстве и возможностях вертолетов, начался показ машины в действии. Гости были поражены маневрами аппарата, то зависавшего на месте, то перемещавшегося вверх, вниз, вбок, даже назад. Сикорский же недоумевал: вертолет упорно не желал лететь вперед! И тут, как на грех, один из приглашенных спросил:

— А вперед — почему не летит?

Надо было выходить из положения, и Сикорский нашелся:

— Ах, это? Вы знаете, мы столкнулись с таким количеством инженерных проблем, что столь незначительную оставили напоследок, хотя уже и знаем, как решить. Мы просто развернем кресло пилота, и аппарат будет летать задом наперед!

КАК ПУШКИН СЛОВА ПРОДАЛ

Однажды к А. С. Пушкину (1799–1837), томившемуся от безденежья, явился немецкий предприниматель.

— Что нужно? — неприветливо спросил поэт.

— Пришел за вашим товаром, — без околичностей ответствовал посетитель. — Вы пишете стихи. Я же делаю ваксу. Вот и хочу из ваших стихов напечатать на ярлыках четыре слова, которые как нельзя лучше характеризуют высокие качества моей продукции. А слова эти — «яснее дня, чернее ночи». За них я дам вам, господин сочинитель, 50 рублей. Вы согласны?

Александр Сергеевич расхохотался, и сделка свершилась.

КАК ТИМОШЕНКО СЛОВО БРАЛ

Все интересы знаменитого русского ученого С. П. Тимошенко (1878–1972), эмигрировавшего в США, были сосредоточены на проблемах излюбленной им науки о сопротивлении материалов. Одержимость работой доходила у Степана Прокофьевича до того, что в уик-энд, отправляясь в дальнюю прогулку, он предупреждал друзей и близких, вызывавшихся его сопровождать:

— Я готов взять вас с собой, но при условии: вы дадите слово, что будете непременно молчать, ни за что не заговорите.

КАК БОРОТЬСЯ СО СЛУХАМИ

Как-то один российский губернатор жаловался графу Алексею Григорьевичу Орлову (1737–1807), разгромившему в свое время турецкий флот в Чесменском сражении.

— Только представьте себе, граф, — говорил он. — Мои недоброжелатели распускают обо мне слухи — что бы вы думали? — будто я беру… взятки!

— Вот-вот, — сокрушенно поддакнул Орлов. — То же самое было со мной в Италии, где обо мне ходили слухи, будто я за бесценок скупаю и похищаю старинные произведения искусства. Но заметьте, мой друг, слухи сразу же прекратились, как только я перестал это делать…

МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ ВЛАСТИТЕЛЯ

Император Александр III (1845–1894) после трудового дня любил перекинуться в картишки и отведать водки с генералом своего конвоя Черевиным. Императрица Мария Федоровна пристально следила за времяпрепровождением своего августейшего супруга и не раз пресекала его попытки «дернуть по мерзавчику». Чтобы не давать оснований жене для недовольства, а придворным для кривотолков, Александр III заказал себе и Черевину сапоги с широкими голенищами и плоские фляжки для спиртного. И как только выпадал удобный момент, заговорщики извлекали фляжки из-за голенищ и украдкой прикладывались к ним, причем властитель величайшего в мире государства радостно приговаривал:

— Голь на выдумки хитра!

ИЗ БЫТА ИНТЕЛЛИГЕНТОВ

РАНЬШЕ…

Принимая посетителей в Главной палате мер и весов, ее директор знаменитый Д. И. Менделеев (1834–1907) часто раздражался, когда ему, как штатскому генералу оказывались знаки чинопочитания.

— Ваше превосходительство… — начинал, бывало, посетитель.

— Что-что? — перебивал его Менделеев — Кого я превосхожу? Нет уж, зовите меня просто — Дмитрий Иванович.

…И ПОЗЖЕ

Лагерь, где находился в заключении выдающийся русский философ, богослов, ученый и инженер П. А. Флоренский (1882–1943), располагал превосходной библиотекой, которую, по слухам, реквизировали у Л. Б. Каменева, бывшего председателя Совета Труда и Обороны. Обычно к вечеру он наведывался в нее и просил дать что-нибудь почитать на сон грядущий. Библиотекарь, весьма уважавший Флоренского и ценивший его редкую эрудицию, неизменно вопрошал, нарочито громко:

— А на каком языке, Павел Александрович?

И Флоренский, дабы подыграть, доставить ему удовольствие, неизменно отвечал: