Между никогда и навечно (ЛП) - Бенсон Брит

И все же…

Здесь должно скрываться нечто большее, верно? Леви восстанавливает мой старый район. Устроил мою маму на работу, когда она все потеряла. В построенном им доме оборудовал музыкальную комнату. Сказал, что никогда не любил Джулианну. Что женился на ней, потому что она была больна.

Неужели причина лишь в том, что он хороший парень с комплексом спасителя?

Но он сказал, что я всегда была его. Что я всегда была его «навечно».

Когда-то я думала, что приму Леви Купера любым возможным способом, если это будет означать, что в его мире для меня найдется место. Остается ли сейчас это утверждение по-прежнему верным? Найдется ли для него место в моем мире?

Я делаю глубокий вдох и толкаю Леви в грудь, заставляя его отступить на шаг.

— Прошлой ночью ты сказал, что я твоя «навечно», — прямо говорю я, и с его лица сходят все эмоции. — Ты говорил серьезно или просто ляпнул по-пьяни? Наплел красивую ложь под действием виски?

Он не отвечает. Его челюсть напрягается, мышца на щеке дергается. Я прищуриваюсь.

— Нечего сказать, Купер? Бросаешься громкими словами, но при свете дня молчишь?

Он смотрит на меня так, будто думает, что я пытаюсь загнать его в угол. Заставить его выбирать между мной и Шэрон. Мной и Бринн. Я бы так не поступила. Я просто устала от лжи и секретов.

— Неважно, что я сказал, — наконец говорит он. — Это никогда не сработает. Как только съемки закончатся, ты вернешься в Голливуд к твоей жизни, а я останусь здесь с моей.

Твоя жизнь. Моя жизнь. Не наша. Никогда не наша.

— Ты спроектировал этот дом для меня? — спрашиваю я, меняя тактику.

Еще одно моргание. Еще одно подергивание мышц. Ни одного слова.

— Когда ты его построил, Леви?

Он сглатывает, и я могу сказать, что он колеблется. Когда он открывает рот, чтобы заговорить, я опираюсь на машину на случай, если не выдержу его слов.

— Прошло около года ремиссии Джулианны перед тем, как она заболела во второй раз. Я построил его в то время.

— Она помогала тебе спроектировать его? С момента вашей свадьбы?

Леви качает головой.

— Мы жили отдельно.

— Почему там музыкальная комната?

Он не отвечает.

— Ты собирался с ней развестись?

Все еще нет ответа.

— Дай мне хоть что-нибудь, Леви. Пожалуйста. Просто дай мне хоть что-нибудь.

Все еще никакого ответа. Я издаю смешок. Грустный и усталый. Я открываю дверцу машины позади себя и широко ее распахиваю. Убеждаюсь, что, когда мы снова встречаемся с ним взглядами, мой — суровый. Я ничего не чувствую. Ничего не показываю.

— Ты — трус, Леви Купер. И всегда был трусом. В этом ни капли серого цвета.

Забравшись в машину, я спокойно закрываю дверцу и смотрю вперед, пока Рыжий не садится на водительское сиденье. Прежде чем заговорить, он ждет, пока мы выедем обратно на межштатную автомагистраль.

— Ты в порядке, малышка?

Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Мои «авиаторы» остались у Леви. Я вздыхаю и честно отвечаю:

— Нет, я так не думаю.

Глава 31

ЛЕВИ

Стоя на тротуаре, я наблюдаю, как уезжает Саванна, и горло сжимает чувство вины.

Дай мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.

Я бы отдал ей все, если бы мог.

Я так много времени провел за выбором, боясь упустить хоть одну деталь, за которую несу ответственность, что даже не могу понять, как остановиться. А поняв, я бы даже не знал, как это сделать. Силиконовое обручальное кольцо обжигает мне палец, и я сжимаю кулак, чтобы облегчить воображаемое жжение.

Этим утром пришел еще один конверт. Снова брошюры и проспекты. Снова подкуп. Еще больше не очень завуалированных угроз. Поскольку Хелен работает в банке, она заметила, что я, наконец, выхожу из убытка благодаря деньгам студии. Она впадает в отчаяние, а отчаявшиеся люди опасны. Особенно самодовольные.

Последняя соломинка, за которую она цепляется, — это угроза подать на меня в суд. Сказать, что мой брак с Джулианной был фикцией, потому что я хотел ее страховку, что смешно, учитывая, что я отказываюсь ее принять.

Она поступала так и раньше.

У нее ни черта нет, на что можно было бы опереться. Мы с Джулианной убедились в этом. Юридически Хелен и Уильям Ларк не имеют прав на Бриннли. Они могут попытаться подать прошение об опеке, но ничего не добьются. Утром я оставил конверт в юридической фирме Кларка, и он заверил меня, что все в порядке, но я все равно беспокоюсь.

Развернувшись, возвращаюсь к Шэрон и Бринн.

— Прости, — говорит Шэрон, и я отмахиваюсь от нее.

Шэрон не сделала ничего плохого. Это был только вопрос времени, когда Саванна все узнает. Просто я не ожидал в то же время выяснить, что она наш анонимный спонсор, но теперь с этой тайной покончено.

— Мисс Шэрон, правда, мама Сав? — встревает Бринн, и я смотрю на Шэрон, прежде чем кивнуть. Я не вру своему ребенку. Шэрон это знает. Если Бринн спросит, я скажу ей правду.

— Да, Босс.

Бринн смотрит на Шэрон широко раскрытыми глазами.

— Сав — дочь, к которой вы не были добры? Дочь, которая уехала, потому что вы болели?

— Да, — подтверждает Шэрон. — Это она.

Брин открывает рот, чтобы задать еще один вопрос, но я поднимаю руку, останавливая ее.

— Больше никаких вопросов на сегодня, Бриннли. На них ответят, обещаю, но не сегодня.

Я вижу, что Бринн хочет поспорить, но держит язык за зубами, и я слегка улыбаюсь ей в знак благодарности.

Шэрон везет Бринн обратно в офис, пока я заканчиваю осмотр Ривер-Вью, а затем встречаюсь с девочками за ужином в Сэндбаре. Бринн не задает ни единого вопроса. Она верна моему указу «не сегодня». Вместо этого мы обсуждаем ее программу STEM (прим.: STEM (англ. science, technology, engineering and mathematics — естественные науки, технология, инженерия и математика) — обобщающий термин, используемый для группировки этих отдельных, но тесно связанных между собой технических дисциплин в контексте описания образовательной политики учреждения либо учебной программы), просмотренные ею фильмы за время пребывания у Шэрон, новую влюбленность ее подруги Кэмерон в Коннектикуте, то, что я не готов к тому, чтобы Бринн когда-нибудь влюблялась, на что она заявила, что мне не стоит волноваться на этот счет, потому что держаться за руки — отвратительно, так как касание ладоней — мерзко. Шэрон это показалось очаровательным.

К тому времени, когда я прощаюсь с Бринн и Шэрон и направляюсь домой, я уже почти забыл об нашей неразберихе с Саванной.

Почти.

Только добравшись до своего квартала, я вспоминаю, что сегодня поздние съемки. Мне бы стоило просто лечь спать, но, как и в прошлый раз, я этого не делаю. Меня тянет к Саванне. Меня всегда тянуло к Саванне. Это постоянно приводило к неприятностям и, увидев, какую сцену сейчас снимают, я понимаю, что на этот раз ничего не изменится.

Сцена секса, и она происходит на моей террасе. Террасе, которую построил я.

Я наблюдаю из-за раздвижных стеклянных дверей. Они открыты, из них тянутся провода к генератору снаружи. Я прислоняюсь к дверному косяку, вне пределов объектива камеры, с прекрасным обзором всей картины. И достаточно близко, чтобы все слышать.

Я знал, что это произойдет. Не должен удивляться, но, увидев, как Саванна слилась в страстном поцелуе с Полом Нортвудом, мне захотелось во что-нибудь ударить. Желательно в застрахованную морду Мистера Голливуд.

То, как она цепляется за него, когда он поднимает ее и усаживает на перила. То, как она обвивает ногами его талию. Даже то, как стонет имя его персонажа, заставляет меня увидеть красный.

Я ненавижу каждую секунду этого, но не могу оторвать от нее глаз. Хмуро смотрю, когда Саванна распахивает глаза, устремляя их прямо на меня. Она замирает достаточно надолго, чтобы выйти из образа, и режиссер кричит «снято».

— Простите, — говорит Саванна, затем переводит взгляд на меня и сладко добавляет: — Повторим еще раз. На этот раз я сделаю все лучше.