Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

— Вот это да! — прошептала я. — А фотография… с ней что приключилось?

— Уходя, княгиня заметила на туалетном столике матери фото своего мужа. В ярости схватила его и ножом для разрезания писем выколола изображению глаза.

— Извините, если мои слова обидят вас, но, по-моему, ваша матушка поступила жестоко.

— Не обидят. Я и сама так думаю. Единственным оправданием ей может служить то, что сделала она это не от хорошей жизни. Все ее слова были всего лишь бравадой. На самом деле она не ощущала себя ни счастливой, ни уверенной в чувстве князя к себе. О каком счастье можно было говорить, если князь Николай, несмотря на все пылкие клятвы, и не думал разъезжаться с женой? Более того, он тщательно скрывал связь с моей матерью, потому что в действительности своей законной женой по-прежнему считал ту, с которой обвенчался.

— А как же картина? Он ведь подарил ее вашей матушке…

— Все это не более чем романтические игры!

— Выходит, Екатерина Щербацкая завидовала княгине Батуриной и, когда представилась возможность, сполна поквиталась с ней?

— Теперь понимаете, почему я не хочу иметь эту картину у себя? — мрачно спросила Софья Августовна после продолжительного молчания. — С этой картиной связано так много трагических событий, что даже смотреть на нее у меня нет сил.

— Может быть, у вас есть родственники? Возможно, они придерживаются иного мнения и захотят взять картину?

— Никого у меня нет. Я абсолютно одинока, — оборвала меня Софья Августовна.

— Что же делать?

— Оставьте ее себе, — равнодушно проронила Софья Августовна.

— Нет!

— И правильно! Это злая картина, и она не принесет вам счастья.

Софья Августовна вроде бы и разговаривала со мной, но голос ее звучал рассеянно, а сама она не сводила пристального взгляда с лежащей перед ней фотографии отца.

— Вы тут помянули родственников… — неуверенно начала она.

Я так и подалась вперед:

— Да? Значит, все-таки есть родственники?

Софья Августовна раздраженно поморщилась:

— У меня нет никого! Но, может быть, вы сумеете разыскать законных детей князя Николая?

Ее предложение настолько ошарашило меня, что я не сдержалась:

— Да где ж я их искать буду? После стольких лет?

Софья Августовна, захваченная своей бредовой идеей, на мой вопль даже внимания не обратила.

— Вы должны их найти! Если мы сможем вернуть картину Батуриных, все плохое кончится! — с жаром воскликнула она.

Я отрицательно покачала головой:

— Исключено. Только деньги и время потратим, результат будет нулевой.

— Пожалуйста, не отказывайтесь. Вы такая энергичная, такая деловая. У вас все получится. Сделайте это для меня… — убеждала она, лихорадочно сверкая глазами.

— Софья Августовна, дорогая. Я на много готова для вас, но это — невыполнимая просьба, — мягко произнесла я и проникновенно заглянула ей в глаза.

Уголки губ у нее опустились, а голос упал до шепота:

— Умоляю. Тогда я смогу умереть спокойно.

«О, господи! Этого мне только не хватало», — в смятении подумала я. Осторожно взяв ее руки в свои ладони, я тихо и спокойно начала объяснять:

— Софья Августовна, подобное расследование требует средств и значительных усилий. Допустим, деньги не такая уж и проблема, их мы найдем. Но разыскать следы детей, оставшихся в революцию без родителей, практически невозможно. Столько лет прошло, столько страшных событий. И потом, старший сын князя ведь был расстрелян. Так?

Софья Августовна согласно кивнула.

— Вот видите! Один отпадает. Была еще дочь, насколько я знаю…

— Ходили слухи, что ее изнасиловали дезертиры, и она после этого утопилась.

— Значит, и тут искать бессмысленно…

— Но я и не призываю вас разыскивать старших, — нетерпеливо перебила меня Софья Августовна. — Я веду речь о младшем!

— Вы знаете, где его искать? — устало осведомилась я, понимая, что все мои усилия пропали даром.

— Я ничего не знаю! — вспылила Софья Августовна. — Но вы, Анна, ответьте мне на один вопрос!

Я пожала плечами:

— Если смогу.

— Где вы взяли эту картину?

Скрывать мне было нечего, и я честно призналась:

— У дочери Юрия Всеволодовича.

Софья Августовна довольно улыбнулась:

— Значит, вам удалось разыскать Антонину.

— Удалось, — не стала запираться я.

— Отлично! — возликовала Софья Августовна. — Теперь нужно съездить к ней еще раз и узнать адрес Феликса.

— Это еще кто? — опешила я.

— Федя! Он воспитывался в семье Юрия Всеволодовича.

— Мальчик Федя? А разве он не был сыном Юрия Всеволодовича от первого брака?

— Семья Юрия Всеволодовича погибла от тифа. А Феликс был сыном князя Николая. После всех этих трагических событий ребенок остался совсем один, и его приютил кто-то из крестьян. Тогда и назвали Федей. В один из своих приездов на родину Юрий Всеволодович узнал об этом и забрал его с собой. Он тогда еще не был женат на Коре.

— О Господи! — только и смогла вымолвить я.

Моя реплика повисла в воздухе, все мысли Софьи Августовны были заняты предстоящим расследованием.

— Феликса, конечно, может уже и не быть в живых, — рассуждала она. — Все-таки он был на полтора года старше меня. Но у него должны остаться дети, внуки. Да не важно кто! Лишь бы прямые наследники! У Антонины должны быть их адреса, он ведь ей братом считался.

У меня на этот счет было другое мнение, но сообщать его Софье Августовне я не торопилась. Ни к чему огорчать ее, пускай себе немного помечтает. Вместо этого спросила:

— А ваша мать знала, чьим ребенком в действительности являлся Федя?

Софья Августовна фыркнула словно рассерженная кошка:

— Естественно!

— У нее никогда не возникало желание забрать его к себе? Ведь он был сыном обожаемого ею человека…

— В первую очередь он был ребенком ненавистной ей женщины, — возразила Софья Августовна.

Заметив мое удивление, она пояснила:

— Мама терпеть его не могла. Тогда я, как и вы теперь, не понимала причину столь явной неприязни, потом прочитала дневники матери, и мне многое стало понятно.

Услышав про дневники, я встрепенулась. Нет для меня лучшей добычи, чем старые документы. И теперь от одной только перспективы заполучить заветные записи у меня перехватило дыхание. Поймав мой взгляд, Софья Августовна усмехнулась:

— И не надейтесь. Я все сожгла. Примите мой совет, Анна: никогда не видите дневников. Потом их обязательно прочтут ваши дети или, что еще хуже, внуки и обязательно осудят вас. Они не поймут мотивы, которыми вы руководствовались в своих поступках, и сделают совсем не те выводы, на которые вы рассчитывали.

— Что ты к ней привязалась с этой родней? — зудела мне в ухо Роза. Она увязалась провожать меня до машины и теперь, вышагивая рядом, изводила упреками.

— Да что такого я сказала? — огрызнулась я.

Розины наскоки меня ничуть не беспокоили, и спросила я вяло, просто чтоб не молчать.

— «Что я такого сказала?» — сердито передразнила меня Роза. — Да ты весь вечер только и трещала про всяких родственников.

Я пожала плечами:

— Так ведь не из досужего любопытства. Для дела. Сама слышала, картину пристроить нужно. Софья Августовна брать ее отказывается, вот нужно найти кого другого.

— Ищи не ищи, все пустое. Одна она как перст.

— Никогда замужем не была? — поинтересовалась я, но опять же без всякого интереса.

За истекший вечер столько всего наслушалась, что меня уже ничто не трогало.

Роза даже руками всплеснула:

— С чего это ты так решила? Была Софья Августовна замужем и даже дочку имела.

— И где же они?

— Муж в войну погиб, дочь умерла. Софье Августовне внучку одной поднимать пришлось.

— Значит, еще и внучка была? И тоже умерла?

— Скажешь! Жива!

От удивления я даже остановилась:

— А чего ж она твердит, что у нее родственников нет?

— Все правильно она говорит. Никого нет, — скорбно поджала губы Роза.

— Слушай, перестань темнить, а? Что за тайны?

— Никаких секретов. Жива эта бандитка, жива и здорова. Только для нас она все равно что умерла. Не существует ее для нас.

— А попонятнее нельзя? — попросила я, тихо закипая.

— Да что тут говорить? Бабушка тянула ее, воспитывала, а эта бандитка в восемнадцать лет ушла из дома и знать бабку не хочет. И как ушла! Со скандалом! И чего она тут только не наговорила! И «видеть тебя не хочу», и «умирать будешь, не приду», и «стану богатой, а тебе крошки не дам»!

— С чего это девушка так расходилась?

— А она всегда такая была. С виду ангел, а сама злющая и вечно всем недовольная. И всегда ей всего хотелось. Страсть до чего алчный и завистливый ребенок рос. Ни в чем отказа не знала, но если, к примеру, у кого из подружек обновка появится, так она вся слезами изойдет, спинной мозг бабуле выест, а себе такое же вытребует.