Мы не сеем колючек - Юсеф эс-Сибаи

— Что же ты раньше молчала? — горестно воскликнула Кусер.

— Достаточно и того, что меня отсюда увезли с полицией. У соседок небось языки болят от пересудов.

Хамди подошел к Сейиде, ласково обнял ее за плечи.

— Разве ты должна отвечать за несовершенство мира? Все, что произошло с тобой в жизни, случилось не по твоей вине. Колючки не сеют, Сейида, однако земля полна ими…

— Спасибо, господин, — растроганно сказала Сейида. — Ты всегда меня понимал…

— Оставайся с нами, — неожиданно предложил Хамди.

— Я бы с радостью! Да только силы у меня уже не те. Стирать трудно…

— Я не об этом, Сейида, просто будешь жить с нами… как родственница.

— Мальчик так к тебе привязался! — добавила Кусар.

— Ни о чем другом я бы и не мечтала!

— Что же тебя останавливает?

— Не хочу быть вам в тягость.

— Еще что надумаешь?! — возмутился Хамди.

Из детской донесся слабый голос ребенка:

— Сейида! Поди сюда, Сейида!

Все трое вошли в комнату.

— Посиди со мной, Сейида. Что ты все с ними да с ними? — обиженно сказал мальчик.

— Почему ты зовешь ее, как свою подружку? — строго спросил отец.

— А как надо?

— Тетушка Сейида.

Сейида привлекла к себе мальчика.

— Зови меня, как тебе нравится, голубок!

— А почему у тебя в руках сумочка? Собираешься уходить?

— Мне пора возвращаться. Ты уже выздоровел.

— А здорового ты меня не любишь, Сейида? — огорчился мальчик.

— Больше, чем себя! — искренне ответила Сейида.

— Тогда не уходи! Я очень тебя прошу.

И Сейида осталась в доме Хамди-бея эс-Самадуни. Малыш не отходил от нее ни на шаг — так и бродил, словно тень, уцепившись за юбку. Вставал с ее именем и засыпал только на руках у Сейиды. Да и Кусар минуты без нее обойтись не могла — ведь Сейиде не привыкать к бесчисленным домашним хлопотам. Вставала она спозаранку, когда все еще спали. Правда, теперь никто ее не будил — Сейида сама чувствовала ответственность за все, что происходит в доме. Готовила завтрак, провожала Хамди на работу и шла за покупками. Теперь никто из торговцев не подшучивал, когда Сейида входила в лавку, — все относились к ней так, словно она родилась в семье эс-Самадуни. Она сидела за столом на месте покойной Фатьмы. И это было не просто жестом признательности со стороны благодарного семейства — Сейида стала настоящей хозяйкой дома.

Кусар жаловалась ей на мужа, когда он чем-нибудь ее расстраивал, и Сейида никогда не оставалась равнодушным слушателем — слишком хорошо она знала, к чему может привести разлад. Хамди молчаливо признавал ее право делать ему замечания и охотно прислушивался к советам Сейиды.

А дни бежали стремительно. Мухаммед подрос, пошел в школу. События в окружающем мире долетали до Сейиды глухим, отдаленным эхом. Она слышала, что в стране произошла революция, что короля свергли… Слышала о Суэцкой войне, о строительстве Высотной плотины. Но куда больше ее волновало то, что происходило в семье: у Мухаммеда появилась сестренка, которую после долгих обсуждений назвали Самирой; голову Хамди слегка посеребрила седина; Кусар располнела; дом одряхлел; на улице прибавилось шуму…

Время неумолимо катилось вперед. Вот и Самира подросла. Теснота стала нестерпимой. Но Хамди не хотел перестраивать старый дом — он мечтал о новом. Наконец купили участок земли на горе Мукаттам, в рассрочку на пятнадцать лет. Начали отстраиваться, разбили сад.

Прошел год. Пора было готовиться к переезду. Мухаммед, которого отец взял с собой посмотреть дом, по секрету сообщил Сейиде:

— Знаешь, какую комнату тебе приготовили? Окна выходят в парк, вдали пирамиды и Нил!

— Зачем так беспокоиться о старухе? Мне с вами везде будет хорошо…

— Что ты, Сейида! Вот увидишь, тебе понравится!

В самый разгар сборов Сейида почувствовала недомогание. Она несколько дней почти ничего не ела, но боли в животе не проходили. Сейида быстро худела. Несколько раз приходил доктор, прописывал лекарства, говорил ободряющие слова, но по его лицу было видно, что делает он это лишь из чувства долга. Однажды он задержался у входной двери и обернулся к провожавшему его хозяину дома:

— Думаю, дорогой Хамди-бей, что болезнь, увы, неизлечима. Да и сердце у нее никуда…

— Неужели так плохо, доктор?!

— Рак… Конечно, на все воля Аллаха… Но медицина в подобных случаях бессильна.

— И никакое, самое решительное вмешательство… — сбивчиво начал Хамди, — …может быть, операция?..

Доктор покачал головой.

— Нет, нет. Все, что можно сделать, — это положить ее в больницу, там она хотя бы будет под постоянным наблюдением.

Печальная новость погрузила весь дом в гнетущую тишину.

Сейида давно догадывалась о серьезности своей болезни, ощущение неизбежности происходящего не нарушило ее душевного равновесия. Более того — какое-то светлое умиротворение окутало ее измученное сердце. Слава Аллаху, скоро исчезнет эта мучительная, сжигающая боль.

Глава 47

С каждым днем Сейиде становилось все хуже. Боли не утихали, доктор настойчиво советовал отвезти ее в больницу. Хамди колебался: послушаться врача или взять Сейиду с собой, чтобы она провела свои последние дни среди близких? Кусар пыталась разрешить его сомнения:

— А чем в больнице могут облегчить ее участь?

— Все-таки медицинский присмотр. Обезболивающие уколы.

— Папа, не надо отправлять ее в больницу, — упрашивал Мухаммед. — Пусть и Сейида поживет в новом доме.

Он поворачивался и шел к своей старой няне.

— Как здоровье, Сейида? Сегодня ты куда лучше выглядишь! Выпьешь кофе? Я купил твой любимый сорт.

— Спасибо, голубчик! Посиди со мной…

— Так сделать кофе?

— Нет, что-то не хочется…

— Ты ведь не завтракала!

— Проголодаюсь, так попрошу… Лучше поговорим о чем-нибудь другом. Когда переезжаете?

— Почему ты говоришь «переезжаете»? Мы все вместе переезжаем!

— А разве меня не кладут в больницу?

— С чего ты взяла?

— Слышала разговор отца с доктором.

— И думать не смей! Или мы плохо за тобой ухаживаем?

На следующий день Сейида вдруг почувствовала себя лучше. Смогла даже пойти в гостиную и сесть в свое кресло. Маленькая Самира без умолку рассказывала ей о новом доме. У крыльца послышался шум подъехавшего автомобиля. Самира побежала к дверям и быстро вернулась:

— Супруга устаза Абдель Хамида! Ей нужен папа.

— Кто, кто? — переспросил Хамди, выходя из своей комнаты.

— Супруга устаза Абдель Хамида… — растерянно повторила Самира.

— Никак не припомню…

— Толстая такая тетя! А с нею дядя…

Хамди пожал плечами и пошел встретить гостей.

— Хамди-бей! Не узнал меня?! — огорченно воскликнула женщина, увидев недоуменное лицо хозяина дома. Ее голос сразу напомнил Хамди далекие дни юности.

— Софа! Добро пожаловать… — Он повернулся к подошедшей Кусар. — Софа-ханум, наша соседка… Еще когда мы жили в парке Намиш.

Софа представила своего спутника:

— Мой сын Махмуд. Заканчивает факультет журналистики.

Уходя к себе, Сейида бросила взгляд на гостей… Неужели эта толстая седая женщина та самая Софа? А разве Хамди тот же влюбленный юноша, который затаив дыхание смотрел на соседнее окно, ожидая, когда появится дорогая тень?.. Да, правильно говорится в пословице: «Две вещи обнаруживают свою ценность после потери — молодость и здоровье».

После обычных, ничего не значащих фраз Софа изложила цель своего посещения:

— Махмуд в этом году кончает университет. В правительственные учреждения устроиться очень трудно. Все, на что можно рассчитывать, — это место учителя. Но кому захочется ехать в Танту или Самалют? Я и говорю мужу: у меня есть давнишний знакомый, бывший сосед, который работает в печати. Он не откажет в нашей просьбе…

Хамди горестно покачал головой. Если Софа имеет в виду его журнал, то и речи не может быть о новых сотрудниках — дай бог свести концы с концами! И так приходится задерживать зарплату редакторам и рабочим типографии.

— Разумеется… Конечно… — произнес он вслух. — Пусть Махмуд придет завтра в редакцию. Я буду от десяти до обеда…

— Большое спасибо, устаз!..

Гости ушли. Как неумолимо и быстро бежит время! Встретились как чужие, а ведь когда-то любили друг друга!

Наступил день переезда. Из дома вынесли все, кроме постели, на которой лежала Сейида, и клетки с пестрыми птичками, чтобы ей было не так грустно. Вечером приехал Мухаммед. Помогая встать больной, он весело говорил:

— Ты и представить себе не можешь, до чего же красиво в твоей комнате! На горе сейчас не жарко, все цветет, такой аромат — не надышишься…

Сейида едва передвигала ноги. Мухаммед чуть ли не на руках дотащил ее до отцовской малолитражки и заботливо усадил на переднее сиденье.