Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

напряжение. Но она так долго держала свою тайну в себе, что теперь ее мутило при одной мысли о том, чтобы кому-то открыться.

Она пробормотала, не отнимая ладони от лица:

– То, что я сделала, уже никак не поправить.

– Что ты сделала? – Корнелия перевернула тряпку другой стороной, и Рэй Линн снова ощутила затылком прохладное касание. – Не может быть, чтобы что-то ужасное.

Рэй Линн выпрямилась, и тряпка упала на пол. Не отрывая глаз от завитков дерева на столешнице, она заговорила бесцветным голосом, будто в трансе:

– Когда он упал, уж не знаю, что там повредилось, но он стал как будто умирать внутри. Кровью харкал, черной, как та смола на перегонке. Врача он мне вызвать не дал, я уже говорила. С постели не вставал. Это был сущий ад для него, он умолял дать ему пистолет. Говорил, что хочет покончить с собой. Потом просил, чтобы я это сделала, как он сделал для своей старой собаки. Я отказалась, и тогда он перестал есть и пить. Нелли, он был уже все равно что мертвец, но все еще дышал. Это было жутко, и через несколько дней у меня уже сил не осталось смотреть, как он мучается. И вот тогда я отдала ему пистолет, как он хотел, и убежала – не хотела при этом быть, но потом поняла, что подло бросать его одного в такой момент. Я вернулась и еще не успела войти в дом, когда услышала выстрел. Думала, сама помру на месте. Господи, что он с собой сделал! Рана была страшная. В животе. Наверное, выстрелил туда, где сильнее всего болело. А хуже всего, что он был еще живой. Не знаю как и почему. Лежит, кровь из него хлещет – ужас просто. Все уже было кончено, но он так страшно мучился, что я сделала то, о чем он просил. То, что он умолял меня сделать. Я… я… взяла этот пистолет и приставила вот сюда. – Она ткнула обрубком пальца в висок и умолкла.

Она ждала приговора, ждала, что Корнелия осудит ее за такой поступок, велит уйти. Рэй Линн не могла поднять глаза – не хотела видеть ужас на лице подруги. Сама она считала, что выбора у нее не было, но какое это имеет значение? Она же все равно убийца, разве нет? Лучше бы ее оставили умирать в том ящике! Молчание Корнелии говорило само за себя. Рэй Линн вздохнула. Она готова была к словам гнева и отвращения, но услышала какой-то шорох и почувствовала, как ей приподнимают подбородок кончиком пальца.

– Посмотри на меня, – сказала Корнелия.

Рэй Линн подняла голову. Глаза у нее были полны слез, из носа текло. Она старалась сдерживаться, чтобы не разрыдаться.

– А теперь послушай. Ты сделала то, что должна была сделать. Это было милосердие. Я не раз готова была убить Отиса без особой причины, просто за то, что он такой гад. А тебе ничего другого и не оставалось.

Рэй Линн почувствовала, как в горле застрял комок. Она не могла говорить от благодарности к подруге за ее доброту. Лицо Корнелии было совсем близко, и Рэй Линн надеялась, что та скажет еще что-нибудь – скажет, что сама на ее месте поступила бы точно так же. Но Корнелия вместо этого наклонилась и коснулась губами ее губ. Это было неловко и длилось всего секунду: Рэй Линн отдернула голову и вскочила.

– Нелли! – воскликнула она. – Что ты делаешь?

Корнелия прикрыла рот рукой, и глаза у нее распахнулись во всю ширь.

– Сама не знаю! Я…

Сзади что-то стукнуло. Рэй Линн обернулась и увидела широкую спину Отиса: он метнулся к двери, стиснув руками голову, словно боялся, как бы она не слетела с плеч. Когда он выскочил из дома, встревоженная Корнелия бросила на Рэй Линн перепуганный взгляд и кинулась вдогонку.

– Отис!

Муж видел, как Корнелия целовала Рэй Линн. Он убьет ее. С него станется. Убьет!

Отис стоял во дворе, раскинув руки в стороны, и кричал прямо в небо:

– Просто не верится! Куда этот мир катится?

Он заметался из стороны в сторону, держась за голову, а Корнелия бегала за ним по двору. Хотела схватить за руку, но муж оттолкнул ее, и она чуть не упала. Несколько чернокожих бросили свои занятия и стали наблюдать за этой суматохой.

Отис на миг прервал свою тираду и ткнул пальцем в Рэй Линн, стоявшую в дверях. Его всего трясло, словно в припадке какой-то болезни.

– Ты ненормальная! Убирайся к чертовой матери из моего дома!

– Отис, успокойся, – взмолилась Корнелия. – Послушай меня.

Отис даже не взглянул на нее: он не отрывал глаз от Рэй Линн.

– Ты… ты…

Тем временем все больше чернокожих толпилось у дверей, а некоторые стояли во дворах у своих хижин и наблюдали издали. И что еще хуже, к ним шагал Ворон – тот самый человек, которого Рэй Линн предпочла бы никогда больше не видеть. Она подбежала к Корнелии, которая уже оставила всякие попытки поговорить с мужем. Как только Рэй Линн приблизилась к подруге, Отис рассвирепел, как медведь, и толкнул ее с такой силой, что она рухнула на землю. Он навис над ней, и его тяжелая рука легла на голову Рэй Линн. Она рванулась, пытаясь освободиться, но он так больно схватил ее за волосы, что на глазах выступили слезы.

Хрипло дыша, с побагровевшим лицом, Риддл крикнул Ворону:

– Знаешь, на чем я ее застукал? Она целовалась с моей женой! Своими глазами видел.

Сказав это, он еще сильнее разъярился, и Рэй Линн услышала треск выдираемых с корнем волос. Она схватила Отиса за руки, тщетно стараясь высвободиться из его хватки, и сделала попытку образумить его:

– У нее ничего такого и в мыслях не было. Это не то, что вы подумали!

– У нее?! – заорал Отис. – Это ты, а не она явилась сюда, переодетая мужчиной, и пыталась выдавать себя за парня. Пока тебя тут не было, все шло нормально. – Он снова дернул ее за волосы.

Рэй Линн коротко вскрикнула.

Сквозь боль пробился умоляющий голос Корнелии:

– Отис! Прошу тебя, не надо.

Суини, с равнодушным видом наблюдавший за происходящим, невозмутимо проговорил:

– Черт, ничего удивительного. Я-то ее с самого начала раскусил. Знал, что она ненормальная. Не с той резьбой, если ты понимаешь, о чем я.

Корнелия потянула мужа за руку, пытаясь высвободить волосы Рэй Линн, но он только рванул еще сильнее – так, что Рэй Линн закричала. Кожа на голове горела огнем. Корнелия в