Закон Моисея - Эми Хармон

мной взглядом и стоял со склоненной головой, будто в чем-то провинился. Глядя на него, я осознала, что мне стыдно за себя.

Я позволила Моисею поцеловать меня, хотя у него не было на это права. Он спросил, хочу ли я, чтобы он уехал. Мне стоило ответить прямо. Потребовать, чтобы он покинул город. Вместо этого я подпустила его ближе. И он поцеловал меня, как ту девчонку без чувства собственного достоинства, которая забывала о всех правилах, когда дело касалось его. И теперь он уехал, наглухо заперев дом Кэтлин. Его не было уже два дня. Никаких объяснений. Никаких прощаний. Вполне вероятно, что в ближайшие семь лет я его не увижу. Я осознала, что мои губы подрагивают, а на глаза накатываются слезы. Неожиданно Сакетт положил голову мне на плечо.

– Катись оно все к черту, Сакетт! Пропади оно пропадом! Пора принять новые, более строгие законы в Джорджии. Отныне любой мужчина под именем Моисей – персона нон грата. Никаких визитов, никаких пересечений границ. Ничего. Моисеям вход в Джорджию воспрещен.

Прошлую ночь я просидела за компьютером в попытках раскопать всю возможную информацию о Моисее Райте. Его не было на Фейсбуке или в Твиттере. Впрочем, как и меня. Но мы создали себе веб-сайт и странички в соцсетях для Сеансов Иппотерапии, которые я использовала как прикрытие. Вбив в поисковике его имя, я была потрясена результатами. Би-би-си сняли про него репортаж, и в ЮТубе было полно видео его художественных сеансов с клиентами, хотя камера в основном была направлена на холсты, словно Моисей предпочитал не светить свое лицо на экране. В «Таймс» написали статью о его способности «рисовать для мертвых», а в журнале «Пипл» – небольшую заметку о «сверхъестественной гениальности Моисея Райта».

Моисей прославил свое имя и стал своего рода знаменитостью, хоть и, судя по всему, изо всех сил старался не привлекать к себе внимание. О чем там мельком упомянул Таг? Что они объездили весь мир? Судя по количеству информации, доходящей со всех уголков земного шара, я не сомневалась, что это правда. В Интернете были сотни фотографий его картин, но мало его самого. Однако мне удалось найти парочку снимков с ним на каком-то благотворительном вечере для больницы. Моисей стоял между Тагом и каким-то мужчиной, который был представлен как доктор Ной Анделин. Мне снова стало любопытно, как же познакомились Таг с Моисеем. Между ними завязалась крепкая дружба, это и слепой бы заметил. И тогда я поняла кое-что еще. Я испытывала не только стыд, но и ревность.

– Ты по-прежнему разговариваешь с лошадьми.

Я вздрогнула, и Сакетт отошел – ему не понравились мои резкие движения и то, что я непроизвольно дернула его за гриву.

В дверях амбара стоял Моисей, подсвечиваемый сзади лучами солнца. В его руках было зажато что-то, похожее на большой холст.

Я не осознавала, что продолжаю общаться с Сакеттом, и быстро прокрутила в голове все, что сейчас сказала. Кажется, я только что выпалила унизительную тираду о том, что Моисеям вход в Джорджию воспрещен. Боже милостивый, умоляю тебя – ты можешь заставить слепого прозреть и глухого услышать, так что тебе наверняка ничего не стоит заставить этого мужчину забыть все увиденное и услышанное!

– И что Сакетт думает об этих новых, более строгих законах в Джорджии?

Я злобно покосилась на стропила наверху.

– Эй, спасибо, что подсобил, Бог!

Не глядя на Моисея, я расстегнула подпругу и сняла со спины Сакетта седло и чепрак, закидывая их на металлический крюк. Меня немного удивило, что он помнит имя Сакетта.

Моисей прошел глубже в амбар, на его губах играла небольшая улыбка. Я похлопала Сакетта по крупу, давая понять, что он свободен, и он радостно потрусил к остальным лошадям.

– Ты вернулся, – сказала я, не желая позорить себя пуще прежнего гневными истериками.

– Я отвозил Тага домой. Он мечтал подготовиться здесь к следующей битве, типа как в «Рокки», но быстро понял, что в фильме все выглядит лучше, чем в реальности. К тому же из меня так себе Аполло Крид.

– Таг боец?

– Да, увлекается смешанными единоборствами. Он довольно хорош.

– Гм-м, – я не знала, что еще сказать, так как совсем не разбиралась в спорте. – Разве Аполло Крид не умер в одном из фильмов?

– Ага. Черные парни всегда умирают от рук белых.

Я закатила глаза и, глядя на улыбку Моисея, сама невольно улыбнулась. Но затем вспомнила о своем позоре и злости из-за того, что он поцеловал меня и уехал. Уж слишком это походило на наши прошлые отношения. Улыбка сошла с моего лица, и, развернувшись, я начала вытряхивать чепраки.

– И почему ты вернулся? – спросила я, не оглядываясь.

Моисей молчал минуту, и я закусила губу, чтобы не дать себе заполнить эту неловкую тишину болтовней.

– Мне нужно закончить ремонт в доме, – наконец ответил он. – И я подумываю сменить имя.

Я недоуменно подняла голову и наткнулась взглядом на его ухмылку.

– А?

– Слышал, в Джорджии приняли новый закон. Отныне Моисеи – персоны нон грата. Ничего не поделаешь, придется менять имя.

Я просто покачала головой и рассмеялась, одновременно смущенная и довольная скрытым смыслом в его словах.

– Заткнись, Аполло.

Пришел его черед смеяться.

– Значит, Аполло. Хороший выбор! В Джорджии же нет никаких законов о парнях с именем Аполло?

– Нет, – тихо ответила я, по-прежнему улыбаясь.

Мне нравился этот Моисей. Он напоминал прошлого себя, который дразнил, ехидничал, отпускал колкости, раздражал меня до скрежета зубов и в то же время влюблял в себя.

– Я кое-что тебе принес, – сказал он, переворачивая холст и поднимая его, чтобы я могла увидеть.

Я уставилась на него, потеряв дар речи.

– Эли помог мне, – тихо добавил Моисей.

Я не могла отвести глаз, несмотря на то, что его слова отпугнули меня. Я хотела Моисея, который улыбался и подшучивал. А не Моисея, который говорил о мертвых, словно был тесно с ними знаком.

– Я увидел его впервые после нашей встречи в больничном лифте. Я не знал, кто он. Меня осенило только после того, как я отошел от картины и увидел тебя, обнимающую Эли на лошади. И тем не менее… я не понимал. Только знал, что должен вернуться и найти тебя.

Он замолчал. Мы оба знали, что было дальше.

– Я хочу отдать ее тебе, – мягко настоял он.

Когда я не подошла за картиной, Моисей осторожно прислонил ее к стойлу и оставил меня наедине с подарком от моего сына.

Глава 24. Джорджия

Каждый день я находила новые