Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией - Алан Фридман

“Я совсем не хочу сдаваться”, – говорит Берлускони, уже устав бороться с голодом, и воровато тянется к кусочку хлеба.

К концу ужина становится ясно, что Берлускони задает себе важные вопросы. Он перебирает все возможные варианты и в уме, и в беседах со своим ближним кругом. Иногда он кипятится, иногда веселится и увлекается. Но бывает, что на него накатывает тоска.

“У него случаются взлеты и падения, – признает его старый друг Феделе Конфалоньери. – Но, мне кажется, он все-таки внутренне не сдается. Его главное удовольствие в жизни – это работа, так всегда было. Я знаю, он много говорит о самых разных вещах, но, думаю, Сильвио никогда по-настоящему не уйдет из политики. Честно говоря, мне кажется, он просто не может себе этого позволить”.

Конфалоньери принадлежит к той маленькой группе ближайших друзей и советчиков Берлускони, которые считают, что он совершил большую ошибку, не наладив крепкой связи с Ренци. Ведь каждому медиамагнату, будь он Руперт Мердок или Сильвио Берлускони, жизненно важно поддерживать хорошие отношения с людьми, сидящими в правительстве, и – на своем уровне – с лидерами правительств в тех странах, где они ведут бизнес. Двадцать лет Берлускони обвиняли в том, что он – ходячий конфликт интересов в одном лице: медиамагнат, злоупотребляющий государственной властью. Его критики утверждали, что он и в политику-то пошел прежде всего для того, чтобы отстаивать собственные деловые интересы. Однако в последнее время деловые интересы Берлускони понесли большой урон – начиная с тех 500 миллионов евро, которые он выплатил своему противнику Карло де Бенедетти.

Пускай весной 2015 года Берлускони весьма туманно представлял свое политическое будущее, зато он неплохо заботился о своих миллиардах. Стоимость его имущества приближалась к 8 миллиардам евро, но теперь он собрался пополнить запас свободных денежных средств, и уполномоченные им люди уже занимались распродажей различных активов.

Для начала принадлежавшая семейству Берлускони холдинговая компания Fininvest избавилась в конце 2013 года от своих акций компании по оказанию финансовых услуг Mediolanum, выручив за них больше 250 миллионов евро. В апреле 2014 года Mediaset получила почти 300 миллионов евро наличными, продав акции своей дочерней компании, обслуживающей телебашни. Летом 2014 года Mediaset выручила еще €365 миллионов, продав свою долю в капитале платного телеканала в Испании. В конце 2014 года очередь дошла до продажи имевшихся у Берлускони акций сети многоэкранных кинотеатров в Италии: они принесли 36 миллионов евро. В феврале 2015 года Fininvest собрал еще 380 миллионов евро, продав 7,79 % своих акций Mediaset. После этого у Берлускони осталось всего 33,4 % акций Mediaset, но они стоили немало – 2 миллиарда. Если учесть стоимость других активов, то к 2015 году империя Берлускони, вместе с принадлежавшей ему роскошной недвижимостью в разных местах, все еще оценивалась в 8 миллиардов евро или даже больше. Его никак нельзя было назвать банкротом. Больше того, Mediaset тратил другие миллиарды (добытые с помощью банковских займов) на покупку прав показывать по телевидению в 2012–2018 годах игры Лиги чемпионов УЕФА и чемпионат Италии по футболу (серия А). Права на показ футбольных матчей покупались для нового итальянского платного телеканала Берлускони, который назывался Mediaset Premium. Однако у Берлускони возникла проблема. У его платного телеканала имелось только два миллиона подписчиков, тогда как у лидера итальянских платных телеканалов – Sky Italia, принадлежавшего Руперту Мердоку, – подписчиков было целых пять миллионов. Впервые Берлускони кто-то обгонял на его “родном” телевизионном поприще.

Между Мердоком и Берлускони всегда было дружеское соперничество, и еще в 1990-х они поговаривали о том, что надо бы как-то объединить силы или купить друг у друга доли в капитале. Теперь перед ними обоими встала одна и та же угроза: новая и агрессивная конкуренция со стороны быстро меняющегося мира медиа. Обоих тревожила возросшая мощь Netflix – мультимедийной компании, которая уже нанесла непоправимый урон огромным сегментам американского рынка платного телевидения и теперь собиралась продолжить свое победно-разрушительное шествие уже в Европе.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что 27 апреля 2015 года, в дождливый понедельник, как раз к обеденному времени, автомобиль Руперта Мердока подкатил к Аркоре и остановился перед виллой Берлускони.

Берлускони мучительно размышлял о своей роли в итальянской политике и о том, как лучше защитить свою бизнес-империю, как влить в нее новые силы. Он пытался спланировать будущее своих детей. Уже много месяцев он думал о том, какую часть бизнеса сохранить, какую продать и какие новые стратегические альянсы понадобится создать, если он хочет сохранить на плаву свою медиаимперию в изменчивом цифровом мире.

84-летний Мердок тоже занимался переустройством своей империи, раскинувшейся на весь мир: объединял все свои европейские телевизионные активы в одну компанию и приобщал к делу своего сына Лаклана. Разумеется, если бы он перекупил в Италии платные телеканалы Берлускони или хотя бы заполучил права на трансляцию футбольных матчей, это помогло бы Мердоку прочно закрепиться на европейском рынке.

И вот два медиамагната почтенных лет (один уже уверенно перешагнул порог восьмидесятилетия, второй неумолимо к нему приближался) встретились у Берлускони в Аркоре, чтобы поговорить за долгим обедом. Мердок привез с собой сына Лаклана, а рядом с Берлускони находился его сын Пьер Сильвио. Конфалоньери на этот обед не приглашали. Это была встреча только для отцов и детей, если не считать присутствия еще одного человека, который и свел их всех, – медиауправленца Тарака Бен Аммара, уроженца Туниса.

“Это была действительно удачная возможность для Сильвио Берлускони и Руперта Мердока встретиться и побеседовать”, – вспоминает Бен Аммар, который прослужил главным советником у Мердока столько же лет, сколько оставался деловым партнером Берлускони. Именно Бен Аммар помог свести воедино многомиллиардные медиахолдинги принца Саудовской Аравии аль-Валида ибн Талала. Именно Бен Аммар помог саудовскому принцу приобрести равные доли капитала и в Mediaset Берлускони, и в News Corporation Мердока.

Если кто-то и мог свести двух магнатов для встречи и важных переговоров, то именно Бен Аммар – влиятельный посредник, похоже все свое время проводивший в обществе медиамагнатов-миллиардеров. Уже будучи кинопродюсером, Бен Аммар начал сотрудничать с Берлускони, успешно запустив в Северной Африке сеть коммерческого телевидения Nessma. Занимаясь распродажей активов, Берлускони продал Бен Аммару часть акций парижской компании Quinta Communications, принадлежавшей самому Бен Аммару. Бен Аммар сотрудничал с кинорежиссером Люком Бессоном и являлся главным советником Венсана Боллоре – еще одного медиамагната-миллиардера, контролировавшего Vivendi и Canal Plus, платный канал-монополист во Франции. Кроме того, Боллоре купил львиную долю акций Telecom Italia и посадил Бен Аммара своим представителем в правление Telecom. Еще Бен Аммар недавно вошел в правление Vivendi, а эта компания буквально сидела на мешках с миллиардами евро. Поговаривали о каком-то альянсе или о сделке с долей между Vivendi и Mediaset Берлускони. В итоге двумя крупнейшими в Европе игроками на поле платных телеканалов сделались Мердок и Боллоре, и активы итальянских платных телеканалов, остававшиеся у Берлускони, представляли лакомый кусок для них обоих. Возможно, Vivendi был не прочь когда-нибудь проглотить всю Mediaset. Это удовольствие обошлось бы всего в пять-шесть миллиардов евро.

И вот в неформальной обстановке Мердок и улыбчивый Берлускони с сыновьями и с Бен Аммаром садятся за стол. Они пытаются выяснить, смогут ли они работать сообща. Особенно их волнует вопрос: как лучше всего противостоять угрозе со стороны цифрового онлайн-контента, вроде Netflix и других. В этот же день, но позже Берлускони будет говорить о том, как важно допустить к делу сыновей. Похоже, ему очень по душе пришлась идея, чтобы его сорокашестилетний сын Пьер Сильвио занимался бизнесом вместе с Лакланом Мердоком, которому только что исполнилось сорок три.

“Будущее принадлежит нашим сыновьям, так что им нужно проводить больше времени вместе”, – говорит Берлускони одному своему посетителю спустя час после того, как Мердоки уезжают из Аркоре.

“Очень важно, что сегодня за обедом сидели двое их сыновей”, – поясняет Бен Аммар.

Продолжительный обед в Аркоре не дал никаких немедленных результатов – прежде всего потому, что Мердок хотел быть держателем контрольного пакета акций в любой финансовой операции, связанной с платным телевидением, а Берлускони такая идея не понравилась.