Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

Немец попробовал.

– Уже лучше, – сдержанно одобрил его Вася, – но пальцы вы все же неправильно ставите. Надо вот так…

– А это не так просто, как я думал, – дружелюбно усмехнулся иностранец.

– Не так, – согласился Вася, – я вот три года уже учусь.

Учительница, вместо того чтобы вернуться в кабинет музыки, к беспечно веселящемуся 3-му «А», зашла в класс, уселась за учительский стол и, сдвинув брови, принялась изучать классный журнал.

– Учиться в школе тоже не так просто, – тихо сказал Вася, косясь на учительницу, – вот когда дети приходят учиться, от них хотят, чтобы они сразу же вели себя, как школьники. А им, может, нужно время, чтобы научиться быть школьниками.

– Ты прав, – признал немец, – мы, учителя, иногда об этом забываем. Спасибо тебе, ты мне очень помог.

Учительница, напряженно прислушивавшаяся к разговору, уловила лишь эти, последние слова и облегченно вздохнула; в глубине души она опасалась, как бы Вася не сболтнул иностранцу какую-нибудь ненужную глупость. Вообще-то Вася – мальчик хороший, спокойный, почти отличник, и в музыкальной школе учится. Но кто их разберет, этих детей, даже хороших и спокойных, о чем они там думают?

В дверь просунулась взлохмаченная мальчишечья голова. Шестиклассник Лешка Морозов, такой же непутевый, как и его мамаша; у него уроки во вторую смену, а он, глядите-ка, приперся сейчас. Учительница пения уже раскрыла рот, чтобы велеть ему закрыть дверь с той стороны, но тут немец извинился и сказал, что это за ним и что ему, к сожалению, пора идти.

Он очень тепло и уважительно попрощался с Васей и сделал комплимент учительнице по поводу ее педагогического мастерства, позволяющего выращивать таких умных, способных и воспитанных учеников. Лешка, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, распахнул перед немцем дверь и на прощание скорчил Васе рожу. Вася, которого только что вслух обозвали умным и воспитанным, хотел было с достоинством отвернуться, но не удержался и швырнул в Лешку почерневшим огрызком яблока, найденным в парте.

Мастерский по точности бросок, к сожалению, пропал зря – Лешка успел закрыть дверь. Они с немцем подошли к спортзалу, у которого слонялись с рюкзаками и сумками еще несколько мальчишек Лешкиного возраста. При виде Карла они замерли и уставились на него выжидательными взглядами. Лешка смущенно откашлялся.

– Карл Генрихович, – тихо попросил он, – а можно, ребята посмотрят, как вы будете меня учить? Им очень хочется…

– Можно, – сказал Карл. – Идите переодевайтесь.

Мальчишки радостно загомонили. Кто-то нетерпеливый рванул дверь, на которой больше не было надписи «ремонт», но которая тем не менее была по-прежнему заперта.

– Аh, so, – сказал Карл, – кто-нибудь, сходите к завхозу за ключом. Скажете, что это для меня.

И ушел.

Когда он вернулся, неся в руках сверток с кимоно, компания все еще пребывала у дверей. Завхоз была тут же – стояла, поджав губы и уперев руки в бока, загородив собой вход, и смотрела на притихших ребят с недоверием.

– Кэтрин, – сказал Карл, – добрый день. Надеюсь, у вас все в порядке?

Завхоз молча перевела на него взгляд. Ее черные, блестящие и юркие, как жуки, глазки впились в его лицо, пытаясь считать нужную информацию. Однако перед нею был достойный противник, и ничего, кроме обычного выражения спокойной доброжелательности, ей прочесть не удалось. Слегка осунулся, тени под глазами – и только. Что ж, ладно, пойдем посмотрим, как там наша Спящая красавица.

Завхоз протянула немцу ключ, повернулась и пошла наверх.

Увиденное наверху полностью оправдало все ее ожидания. Аделаида Максимовна, сидя за своим директорским столом, красила ресницы. Правда, она делала это за закрытой дверью, но тем не менее… При виде завхоза, стукнувшей для приличия и сразу же вошедшей, директриса улыбнулась и приветственно взмахнула кисточкой.

– У меня есть настоящая французская косметика и туалетная вода, – мгновенно сориентировалась завхоз, – сын из рейса привез.

– Пожалуй, – отозвалась Аделаида Максимовна, закручивая футлярчик с тушью, – я бы взглянула.

– А у меня как раз и самоварчик поспел, – ворковала завхоз, сопровождая директрису вниз, в каморку под лестницей, – и булочки с изюмом и орехами сегодня особенно удались…

Аделаида Максимовна, за всеми волнующими событиями утра не успевшая позавтракать, слегка ускорила шаг.

Булочки и впрямь оказались хороши. Пока завхоз доставала из несгораемого шкафа коробки с косметикой, директриса легко управилась с двумя и потянулась за третьей.

– Вот и я говорю, – задушевно произнесла завхоз, усаживаясь напротив начальства и наливая себе чаю, – от всех этих диет, кроме вреда, никакой пользы. Надо просто больше двигаться. Или избавляться от калорий каким-нибудь другим, более приятным способом.

Аделаида Максимовна никак не отреагировала на это высказывание. Сидела себе спокойно, с удовольствием пила чай из лучшей, голубой с золотом, чашки. Покончив с булочками, принялась грызть крепкими белыми зубами каменной твердости конфеты «Грильяж».

Завхоз никогда еще не видела ее такой… такой… как бы это сказать, живущей настоящим моментом. Такой довольной и беспечной. Такой, несмотря на тени под глазами, свежей и полной сил. Такой сдержанно-сияющей, прячущей под длинными густыми ресницами яркий до неприличия блеск глаз.

Но вместо того, чтобы поздравить себя с успешным завершением задуманного, завхоз ощутила смутную тревогу. Слишком уж сильно изменилась тихая, привычная, предсказуемая директриса. Стала, можно сказать, в одночасье другим человеком. Или в ней всегда это было, дремало себе подспудно, в ожидании, под плотной непроницаемой оболочкой? Просто беда с этими кроткими и терпеливыми людьми – никогда не знаешь, в какой момент у них все-таки снесет башню и чем это обернется для окружающих…

У завхоза, затевающей свое мстительное мероприятие, и в мыслях не было заходить так далеко. Да, она хотела осуществить небольшую интрижку, которая немного расшевелила бы сонную директрису и доставила бы несомненное удовольствие другим ее участникам (за исключением, разумеется, обманутого мужа). Все сошло бы гладко и в рамках приличия, без излишней огласки – она, завхоз, лично позаботилась бы об этом.

Насколько спокойнее было бы сейчас завхозу, если бы Аделаида Максимовна хоть как-то отозвалась на ее провокационные реплики – ну, засмущалась бы или, наоборот, рассердилась и поставила ее на место.

Но ничего подобного не случилось. Аделаида Максимовна молча допила свой чай, поблагодарила и пододвинула к себе выставленные завхозом коробки, коробочки и флаконы.