Сказка для Добермана - Алёна Нова

Он оставляет на груди засосы, и я знаю, что они быстро не исчезнут, так же как и то, насколько пресной будет вся мой дальнейшая жизнь с Элом, если я позволю ей случиться. Никто уже не останется в моих воспоминаниях столь ярким эпизодом, как Демьян Лисицын, и он это тоже знает.

─ Давай, отпусти себя, ─ почти требует, и я не в состоянии противиться этим бесстыдным ласкам и голосу, заполняющему сознание, полностью опутанное его волей. ─ Позволь себе это.

Готовая сопротивляться до последнего, вдруг ощущаю, как Дем проникает внутрь одним пальцем, и что-то для себя обнаружив, совсем слетает с катушек. Он поднимает меня резко, практически заставляя повиснуть на себе, а после мы оказываемся напротив зеркала, в котором теперь оба отражаемся – я и чудовище, удерживающее свою добычу.

─ Смотри внимательно, ─ поднимает мой подбородок, чтобы я встретилась с отражением, а другой рукой касается меня между ног, собирая пальцами мою влагу. ─ Смотри и ответь сама себе, кому хочешь принадлежать.

Я совершенно сбита с толку его поведением, только разум всё сильнее затуманивается, чтобы пытаться понять ход его мыслей.

─ Ты сам отказался! Сам не хочешь принять тот факт, кто мы друг другу! ─ хочу вырваться, но влияние Дема слишком сильно, и меня удерживает на месте даже не его хватка.

─ Ты ничего не знаешь обо мне, кроха, ─ возражает, и в голосе нешуточная угроза, несмотря на спокойный тон. ─ И вопрос сейчас не во мне, маленькая лгунья, ─ покрывает шею медленными поцелуями, чуть задевая кожу клыками, а меня уже трясёт от неутолённого желания. ─ Чего ты хочешь? ─ прикусывает плечо, одновременно двигая пальцами. ─ Готова пойти до конца, невзирая ни на твою жалость к эльфу, ни на свой глупый страх причинить ему боль?

Кажется, он уже не один спрашивал о чём-то подобном, только сейчас я чувствую, что на кон поставлено всё, и от моего ответа зависят его дальнейшие действия.

─ О чём ты?!

Снова глаза в глаза, и ему не нужно моё устное подтверждение, потому как Дем сам всё видит в отражении. Но что ещё хуже, он внезапно выпускает меня из своих рук, прекращая терзать, и это худшее ощущение, что я когда-либо испытывала.

─ Когда созреешь бросить вызов самой себе, трусишка-зайчишка, дай знать, ─ произносит с усмешкой, при этом облизывая свои пальцы, и я наверняка краснею до кончиков волос, что не остаётся незамеченным. ─ Одевайся, если хочешь узнать, как тот хмырь оказался в твой спальне, ─ бросает на ходу, уже не боясь оставить меня, а сам скрывается у себя, правда, дверь оставляет открытой.

Я хоть и растеряна, соображение не утратила, и на автомате выуживаю свои вещи, изрыгая сотни проклятий на чужую голову, слыша смешки из соседних покоев. Смейся-смейся, доберманище… Когда-нибудь и тебя накроет по полной программе нашей связью, и этот день станет моим триумфом!

Стоит чуть успокоиться этой мыслью, вхожу в гости к своему телохранителю с высоко поднятой головой и игнорирую вопросительно поднятую бровь. Мне просто молча подают руку, и я вкладываю в неё чуть дрожащую ладонь, которую надёжно сжимают горячие пальцы, а затем мы перемещаемся в какое-то мрачное помещение – по виду, подвал в Академии, но это не точно.

В центре слабо освещённого пространства в окружении каменных стен недавний тип, а над ним, как ангел смерти склонился Демон, сейчас очень оправдывающий своё имя. У входа за происходящим наблюдает Дарина вместе с Ником, и тут же присутствует Адриан – последнего, я вовсе не ожидала тут увидеть, но феникса всё равно приветствую тёплой улыбкой, которую он мне возвращает.

─ Прости, что не заглянула, ─ тихо говорит Рина, бросая красноречивый взгляд на мужа, а тот доволен и горд собой. ─ Отвлекли.

─ Ничего, ─ тихо отвечаю, и она тут же замечает моё состояние.

─ Что?

«Гипноз», ─ отвечаю одними губами, и сперва она не понимает, но стоит мне кивнуть на братца, который, как я знаю, совсем не брезгует иногда манипулировать любимой с помощью магии, ей всё становится ясно, и когти на пальцах подруги тут же отчётливо проступают. Мне приходится взять её за руку и покачать головой, чтобы не вмешивалась – сама разберусь.

Тем временем в круге, защищённом магией, проходит самый настоящий допрос, и я не могу оторвать взгляд, боясь пропустить хоть что-то.

─ Ну и, ─ терпеливо, как с ребёнком беседует жуткий брюнет, ─ говорить будем?

─ П-пожалуйста, пощадите! ─ видно, эльф насмотрелся каких-то ужасов, пока был там, куда его ненадолго отправили прогуляться, но мне его совершенно не жаль. ─ Я скажу, всё, что хотите! Всё! Только не надо больше туда…

Кажется, на его штанах даже мокрое пятно появилось за время их короткого вояжа в неизвестные «тени», только бедолагу это сейчас не волнует так, как нависшее над ним инферанльное монстро, в котором чудом можно распознать Демона. Но Демьян всё равно в сотни раз ужаснее.

─ Н-н-нас пригласили, ч-ч-чтобы отобрать для ритуала, ─ стуча оставшимися зубами, и мы с Дариной опасливо переглядываемся.

─ Кого нас? Сколько вас – уродов ещё?

И мы все как-то вдруг понимаем – много. Завтрашний бал что-то решит, и для меня это будут очень плохие новости.

─ Ну!? ─ торопит Демон. ─ Язык проглотил?

Эльф как-то странно трясётся, а потом его кожа вообще начинает будто трещинами покрываться, и сквозь них проступает ослепляющий белый свет, бьющий по глазам. С каждой секундой он нарастает, становясь невыносимее, и магический круг, призванный защитить от любой опасности, звенит, грозясь разорваться в любую секунду.

─ Выходи оттуда! ─ кричит Демьян, но Демона не выпускает, да и он сам не спешит покидать своего пленника.

─ Говори, ─ упрямо допытывается тот, сжав плечо распадающегося на частицы эльфа. ─ Просто скажи и уйдёшь с миром, обещаю!

Не знаю, что это означает, но на последнем дыхании блондин успевает уронить загадочное:

─ Этари т’иа…

А дальше мы можем наблюдать, как воздух наполняют крохотные светящиеся крупицы, оседающие на каменный пол, где они и растворяются без остатка, будто ничего здесь и не происходило.

─ Кажется, я знаю, что это за ритуал, ─ объявляет Адриан в оглушительной тишине, мгновение спустя. ─ И мой тебе совет, сынок, ─ обращается почему-то к Дему, ─ спрячь Аду как можно дальше.

Похоже, веселье только начинается.

40