Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. - Сюэцинь Цао

– А я слышала, ты болеешь, – удивилась Линь Чжисяо.

– Мне стало немного лучше, – ответила Уэр, – мы с мамой ходили гулять, и она послала меня сюда кое-что отнести.

– А ты не врешь? – усомнилась жена Линь Чжисяо. – Ведь твоя мать только что выходила из сада, я сама заперла за ней ворота. Почему же она не сказала мне, что ты здесь, чтобы я оставила ворота открытыми?

Уэр растерялась и стала оправдываться:

– Мама посылала меня еще утром, но я только сейчас об этом вспомнила. Поэтому она вам ничего не сказала.

Растерянность Уэр насторожила жену Линь Чжисяо, тем более что недавно в доме госпожи случилась пропажа, а служанки твердили, что ничего не знают.

В этот момент подошли Сяочань, Ляньхуа и еще несколько служанок и, узнав, в чем дело, сказали:

– Вы бы задержали ее, госпожа Линь, да велели хорошенько допросить. Последние дни она то и дело бегает в сад, зачем, неизвестно.

– Они правы! – подтвердила Сяочань. – Вчера сестра Юйчуань мне сказала, что у госпожи во флигеле взломали шкаф и утащили много вещей. Кроме того, вторая госпожа Фэнцзе послала барышню Пинъэр к сестре Юйчуань за розовой эссенцией мэйгуй, но оказалось, бутылка исчезла. Никто не узнал бы о пропаже, если б эссенция не понадобилась второй госпоже!

– Впервые об этом слышу, – вмешалась в разговор Ляньхуа, – но бутылку от эссенции видела.

– Где? – поспешно спросила жена Линь Чжисяо. Ей было поручено выяснить обстоятельства дела с пропажей вещей из комнат госпожи Ван, и Фэнцзе ее торопила.

– На кухне, – ответила Ляньхуа.

Управительница приказала зажечь фонарь и поспешила на кухню с обыском.

– Госпожа, мне эту эссенцию подарила Фангуань, служанка второго господина Баоюя! – стала объяснять Уэр.

– Мне все равно, Фангуань или Юаньгуань[133], – холодно отвечала управительница. – Оправдываться будешь перед господами!

На кухне Ляньхуа услужливо показала, где стоит бутылка из-под розовой эссенции. Подозревая, что здесь могут оказаться и другие краденые вещи, жена Линь Чжисяо приказала обыскать всю кухню. Но кроме пакетика с порошком гриба фулин, ничего не нашли. Бутылку и порошок забрали, а Уэр повели к Ли Вань.

Надобно сказать, что из-за болезни сына Ли Вань совсем забросила хозяйственные дела и отослала всех к Таньчунь. Таньчунь уже ушла домой, и пришлось идти к ней. Девушка как раз умывалась, а ее служанки сидели во дворе, наслаждаясь свежим воздухом. Шишу вошла в дом, чтобы доложить о приходе жены Линь Чжисяо, но через некоторое время вышла и сказала:

– Барышня Таньчунь велела передать, чтобы вы шли к Пинъэр и попросили ее доложить обо всем второй госпоже Фэнцзе.

Фэнцзе уже собралась ложиться спать, но, узнав о происшедшем, распорядилась:

– Надо дать матери Уэр сорок палок, и пусть больше не ходит сюда! Уэр пусть тоже дадут сорок палок и отправят в деревню, а затем продадут или выдадут замуж.

Пинъэр передала приказание Фэнцзе управительнице. Но тут Уэр бросилась перед Пинъэр на колени и рассказала, как Фангуань подарила ей эссенцию.

– В таком случае расспросим завтра Фангуань и все узнаем, – ответила Пинъэр. – Кстати, порошок фулин прислали лишь третьего дня, старая госпожа и госпожа Ван его еще не видели. Как же можно было этот порошок трогать, а тем более красть?

Уэр сказала, что порошок подарил ей дядя, которому тоже преподнесли его в подарок.

– Выходит, ты совсем не виновата, – улыбнулась Пинъэр, – из-за других страдаешь. Сейчас уже поздно, госпожа Фэнцзе отдыхает, и неудобно ее тревожить по всяким мелочам. Посиди-ка ночь под присмотром, а утром я обо всем доложу госпоже, и тогда выясним, кто прав, кто виноват.

Жена Линь Чжисяо не осмелилась возразить, увела Уэр и приказала строго за ней присматривать, не отпускать ни на шаг.

Когда управительница ушла, женщины стали укорять Уэр:

– И не стыдно тебе заниматься такими неблаговидными делами?

Другие ворчали:

– И так по ночам нет покоя, а тут еще сторожи эту воровку! Чего доброго, руки на себя наложит или убежит, а виноваты будем мы!

Кто ненавидел семью Лю, обрадовались случаю поиздеваться над девочкой.

Гнев душил Уэр от такой несправедливости, но кому пожалуешься? Она была робкой, даже чаю боялась попросить, одеяло и подушку. Так и проплакала всю ночь.

Служанки, не ладившие с теткой Лю и самой Уэр, злорадно посмеивались и не могли дождаться, когда их врагов накажут и выгонят вон из дворца. Их бросало в дрожь при мысли, что обстоятельства могут измениться, и, встав пораньше, они побежали с подарками к Пинъэр, надеясь, что та им поможет. При этом они, не жалея красок, расписывали пороки Уэр и ее матери.

Пинъэр их выслушала, а потом отправилась к Сижэнь и спросила, подарила ли Фангуань девочке розовую эссенцию.

– У Фангуань была эссенция, ей дал ее Баоюй, – подтвердила Сижэнь, – но кому подарила ее Фангуань, я не знаю.

Сижэнь стала расспрашивать Фангуань, и та, испугавшись, призналась, что отдала эссенцию Уэр, а когда все ушли, рассказала об этом Баоюю.

– С эссенцией все обошлось, – ответил взволнованный Баоюй. – Но если начнут спрашивать о порошке фулин и Уэр расскажет все как было, пострадает ее дядя, который прислуживает у ворот. За свою же доброту.

Он позвал Пинъэр и сказал:

– Дело с эссенцией улажено, но как быть с порошком? Пусть Уэр скажет, что порошок ей тоже дала Фангуань.

– К сожалению, – отвечала Пинъэр, – вчера вечером она во всеуслышание заявила, что порошок ей дал дядя. Как же ей теперь говорить другое? К тому же порошок, что пропал у госпожи, неизвестно где. А у Уэр найден такой же! Ведь это вещественное доказательство! Как же можно ее простить и искать виновного? Ведь никто не сознается. Да и вообще все будут недовольны.

– Нечего болтать глупости, – подходя, произнесла с улыбкой Цинвэнь. – Порошок у госпожи украла Цайюнь и подарила Цзя Хуаню.

– А кто об этом знает! – воскликнула Пинъэр. – Юйчуань сама не своя от горя! Надо потихоньку допросить Цайюнь, и, если она сознается, ее оставят в покое, да и других служанок перестанут допрашивать. А потом забудут об этом деле, кому охота впутываться! Плохо, что Цайюнь всю вину взвалила на Юйчуань, уверяя, будто порошок украла она! Эти девушки живут как кошка с собакой, все в доме знают, как они грызутся. Как же мы можем оставаться в стороне?! Надо все хорошенько проверить. Недаром говорят: «Кто в другом ищет вора, – сам вор». Но обвинять Цайюнь мы не можем, нет доказательств!

– Ладно, – решил Баоюй, – я возьму вину на себя. Скажу, что пошутил, чтобы напугать Цайюнь и Юйчуань, и стащил у матушки порошок. Таким образом, все уладится.

– Помочь человеку – дело хорошее, – согласилась Сижэнь. – Но если твоя матушка об этом узнает, опять скажет, что ты ведешь себя как ребенок.

– Неважно, – возразила Пинъэр. – Нет ничего проще, чем послать людей к наложнице Чжао и найти краденое, но тут пострадает репутация одного человека. Вряд ли стоит, как говорится, «метить камнем в крысу, а попасть в вазу».

Она подмигнула и подняла кверху три пальца. Сижэнь догадалась, что Пинъэр имеет в виду Таньчунь.

– В таком случае пусть Баоюй примет вину на себя, – заявили все дружно, – ничего лучшего не придумаешь.

– А по-моему, нужно хорошенько допросить Цайюнь и Юйчуань, – сказала Пинъэр, – иначе они сочтут меня бестолковой – они ведь не знают, кого мы собираемся выручать. А оставим это дело так, они еще больше пристрастятся к воровству, и тогда с ними ничего не сделаешь.

– Верно, – заметила Сижэнь, – нужно и о себе подумать!

Пинъэр распорядилась позвать обеих девушек и сообщила им:

– Можете не волноваться, воровку уже нашли.

– Кто же это? – вырвалось у Юйчуань.

– Ее как раз сейчас допрашивают, в комнате второй госпожи Фэнцзе, и она во всем призналась, – ответила Пинъэр. – Но это от страха, я сразу поняла. Она ни в чем не виновата. Мне жаль ее, и второму господину Баоюю тоже, он даже готов взять вину на себя. Я знаю, кто украл, но, к несчастью, воровка – моя подруга, и я не могу ее выдать. Мне даже известно, кто прячет краденое, и пропажу совсем нетрудно найти, однако в этом случае пострадает хороший человек. Ума не приложу, что делать. Вот и пришлось попросить второго господина Баоюя принять вину на себя. Что вы на это скажете? Если обещаете впредь не совершать подобных опрометчивых поступков, второй господин выручит вас, а будете отпираться, я обо всем доложу госпоже Фэнцзе и попрошу не наказывать ни в чем не повинную девушку.

Цайюнь покраснела. Она готова была от стыда провалиться сквозь землю и сказала:

– Не волнуйтесь, сестра! Незачем возводить напраслину на честного человека. Раз уж дело приняло такой оборот, я все скажу! Наложница Чжао много раз просила меня достать этого порошка для Цзя Хуаня, вот я и взяла его у госпожи. Я виновата! Мы и раньше, когда госпожа бывала дома, брали порошок и дарили. Я думала, все обойдется. Отведите меня ко второй госпоже Фэнцзе, сестра, я во всем признаюсь, чтобы никто из-за меня не страдал.