Шекспир, Жизнь и произведения - Георг Брандес

Совершенно то же самое видим мы в отношениях между Отелло и Яго.

"Отелло" не более, как монография. "Лир" - мировая картина. Шекспир переходит от "Отелло" к "Лиру" в силу потребности художника дополнять самого себя, создавать вслед за каждым произведением его контраст.

"Лир" - самая крупная задача, какую ставил себе до сих пор Шекспир: мука и ужасы вселенной, вставленные в рамку пяти недлинных актов. Впечатление, производимое "Лиром", - это кончина мира. Шекспир теперь не в том настроении, чтобы изображать что-либо иное. В ушах его раздается, душу его наполняет грохот мира, который разрушается.

Этим объясняется его следующее произведение - "Антоний и Клеопатра". В этом сюжете он нашел новый текст к своей внутренней музыке. В жизнеописании Марка Антония он прозрел глубокое падение древней мировой республики. Римское могущество, суровое и строгое, рушилось при столкновении со сладострастием Востока.

К этому моменту, когда Шекспир написал трагедию "Антоний и Клеопатра", его меланхолия успела возрасти до пессимизма. Презрение становится у него неизменным настроением, презрение к людям, обращающееся вместе с кровью в его жилах, но презрение плодотворное, могучее, выбрасывающее молнию за молнией.

Такие произведения, как "Троил и Крессида" и "Кориолан", обрушиваются то на отношения между обоими полами, то на политические условия, и, наконец, все, что Шекспир пережил и вынес в эти годы, все, что он передумал и что выстрадал, концентрируется в одном великом, полном отчаяния образе, образе Тимона Афинского, человеконенавистника, дикая риторика которого подобна темной эссенции из запекшейся крови и желчи, выделяющейся из раны для облегчения душевной муки.

ГЛАВА XXXI

Англия в эпоху Елизаветы.

В эпоху молодости Шекспира вся Англия стояла в цвету. Он сознавал, что принадлежит к народу, богатому великими воспоминаниями и блестящими делами, к народу, который шел неудержимо и решительно вперед. Он сознавал, что живет в эпоху, когда вновь возродилась дивная культура древности, и когда выдающиеся люди, работавшие во всех областях практической и духовной жизни, положили начало могуществу Англии, когда сердца всех граждан были исполнены самоуверенностью. Все эти чувства сливались в его груди с весенними настроениями молодости. Шекспир видел, как вместе со звездой Англии восходит и его собственная. Ему казалось, что современные ему мужчины и женщины были богаче одарены, сильнее, энергичнее и счастливее своих предков. В их жилах текла как будто более горячая кровь, их желания были ненасытнее, а жажда приключений - неутолимее, чем в людях прошлых поколений. Они управляли мужественно и умно страной, как сама королева или лорд Борлей; они были исполнены честолюбия, сражались храбро, любили страстно, слагали мечтательные стихи, подобно Филиппу Сиднею, идолу современной молодежи, герою, умершему славной смертью Ахиллеса. Они наслаждались при помощи всех чувств, цеплялись за жизнь всеми органами, любили блистать роскошью и богатством, красотою и умом, они объезжали земной шар, любуясь его чудесами и добывая его сокровища; они давали имена вновь открытым странам и водружали английский флаг на неведомых морях.

Эти люди, которые сокрушили Испанию, подняли благосостояние Голландии и обуздали Шотландию, были превосходными дипломатами и стратегами. Это были крепкие, здоровые натуры. Все они, как истые представители Ренессанса, любили литературу, но они были прежде всего практическими деятелями, прекрасными наблюдателями современной действительности, осторожными и твердыми в несчастье, умеренными и благоразумными в счастье.

Шекспир видел Вальтера Рэлея, после Бэкона и него самого интересного и гениального англичанина того времени, верного друга Спенсера, известного своей солдатской храбростью, прославившегося в качестве викинга и путешественника, снискавшего расположение Елизаветы в качестве царедворца, любовь народа как герой и поэт. Шекспир, вероятно, знал стихи из элегии Рэлея, посвященной Сиднею.

Да, Рэлей был не только оратором и историком, но также поэтом. Маколей прекрасно заметил: "Мы воображаем себе его то устраивающим смотр королевской гвардии, то преследующим испанскую галеру, то возражающим в нижней палате противной партии, то нашептывающим на ушко одной из придворных дам свои любовные стихи, то размышляющим над Тадмудом и сравнивающим место из Полибия с отрывком из Ливия!"

Шекспир был также свидетелем, как юный Роберт Девере, граф Эссекс, обративший еще десятилетним мальчиком на себя внимание придворных тем, что не снял своей шляпы перед королевой и воспротивился ее поцелую, отличился в Нидерландах под начальством Лейстера, командуя кавалерией, и как он два года спустя вытеснил Рэлея из сердца королевы. Она играла с ним в карты и другие игры, "пока не раздавалась утренняя песнь пташек". Она запиралась с ним в комнате, тогда как в приемной прогуливались венецианский и французский послы (прождавшие таким образом уже раз в эпоху фаворитства Лейстера) и острили насчет того, как вернее назвать подобное положение "tener la mula" или "tenir la chandelle". {Обе эти пословицы, и испанская, и французская, употребляются в смысле: способствовать любовной интриге.} Эссекс потребовал, чтобы королева пожертвовала Рэлеем для его юной любви. И вот начальник гвардии Рэлей должен был стоять на часах перед кабинетом королевы с саблей в руках, в мундире коричневого и оранжевого цвета, в то самое время, как красавец-юноша нашептывал королеве слова, заставлявшие сильнее биться ее сердце. Эссекс старался очернить Рэлея, где только мог и как только умел. Королева заметила ему, что он не имеет никакого права смотреть свысока на такого человека. Тогда Эссекс обратился к ней, как он сам рассказывал, с вопросом: "разве он может достойно служить королеве, находящейся в вечном страхе перед Рэлеем?" и прибавлял при этом: "я убежден, что он, стоявший за дверью, мог прекрасно слышать все, что говорилось о нем в кабинете!"

Так неосторожно поступал Эссекс и впоследствии. Но он вскоре развернул свои блестящие способности, которых никто не подозревал. Когда Шекспир познакомился с ним, вероятно в 1570 г., он был в высшей степени любезным и услужливым лордом. Не лишенный некоторого поэтического таланта, он сумел оценить комедию "Сон в летнюю ночь" и ее творца. Шекспир нашел, вероятно уже тогда, в 23-летнем лорде доброго покровителя. Несколько лет спустя он познакомился именно через него с его родственником Саутгемптоном, бывшим на шесть лет моложе Эссекса. В то время последний уже успел отличиться в качестве блестящего воина. В мае 1589 г. он высадился впереди всех англичан на португальский берег, а под стенами Лиссабона он вызвал на поединок в честь своей повелительницы любого смельчака из испанского войска. В июле 1591 г. он привел Генриху Наваррскому вспомогательный отряд в 4.000 человек. Он разделял все трудности похода, вызвал при осаде Руана главнокомандующего врагов на поединок и загубил потом все предприятие своей неспособностью: войско его таяло с каждым днем.

Следующие годы Эссекс провел на родине. В это время Шекспир сошелся с ним, вероятно, ближе. Его рыцарская доблесть и храбрость, талантливость, его любовь к поэзии и науке, наконец, его покровительственное отношение к таким людям, как Бэкон и др., произвели на него сильное впечатление. Вероятно, Шекспир следил также не только с интересом патриота за нападением английского флота на Кадикс (1596).

Тогда старым соперникам Рэлею и Эссексу пришлось сражаться бок о бок. Рэлей выиграл блестящее морское сражение и сжег все гигантские корабли испанцев, исключая двух, взятых на абордаж. Однако на другой день Рэлей, тяжело раненый в ногу, не мог принять участие в военных действиях. Тогда Эссекс штурмовал, взял и разграбил город. В своем докладе королеве Рэлей прославлял Эссекса за этот подвиг, и имя молодого полководца сделалось самым популярным в Англии, было на устах у всех; ему читались панегирики даже в храме св. Павла.

Да, это была блестящая эпоха. На развалинах испанского могущества выросло всемирное политическое значение Англии. Промышленность и торговля процветали. До восшествия на престол Елизаветы Амстердам был главным торговым центром. В ее царствование первое место занял Лондон. В 1571. г. открылась лондонская биржа. Двадцать лет спустя английские купцы торговали повсюду, как в былые годы ганзейские города. Лондонские уличные мальчишки лежали на берегу Темзы, внимая рассказам моряков, обогнувших мыс Доброй Надежды и побывавших в Индостане. А в тавернах можно было встретить загорелых, бородатых авантюристов, с лицами, испещренными шрамами; они объехали весь океан и побывали на Бермудских островах; они привозили с собой на родину негров, краснокожих и больших обезьян и рассказывали о золотоносной стране Эльдорадо, о действительных и вымышленных опасностях, которым они подвергались на далекой чужбине.