Век стали и пара (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Эпилог

В котором все становится на свои места

По ту сторону иллюминатора во все стороны раскинулись кажущиеся с такого ракурса черными воды северного океана. Крепкий ветер то и дело цеплял воду, и на поверхности мелькали грязного цвета барашки пены. Мерно стрекотала паровая машина пузыря, унося Виктора вдаль от всех еще недавно важных для него проблем и треволнений.

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака пачку папирос, достал одну, задумчиво покрутил между пальцами. Понюхал. И сунул обратно. Давно хотел бросить, почему бы и не начать менять в жизни все, раз уж так карта легла.

Когда Виктор пришел в себя первый раз, его куда-то тащили. Впрочем, возможно ему это все и привиделось, потому что в памяти остались только отдельные вспышки. Какие-то смазанные лица, звуки, доносящиеся как будто сквозь вату, рваным образом сменяющие друг друга картинки, плохо выстраивающиеся в последовательный ряд.

Второй раз он очнулся уже в Александрии. Белый дворец — названный так за отделку из белого мрамора, который так нравился его матери — спальня, когда-то давно принадлежавшая ему самому. Ремонт носил следы обветшания, все эти годы здание стояло фактически пустым, однако родную обстановку Виктор узнал практически мгновенно едва открыл глаза.

— Воды, — хрипло, едва ворочая пересохшим языком, попросил он скучающую чуть поодаль сиделку. Та всполошилась и убежала. Потом вернулась, все же напоила раненного — принц опасался двигаться, резонно полагая, что это принесет ему незабываемые впечатления — и убежала вновь.

Дальше была традиционная в таких ситуациях суета, медицинский осмотр сразу несколькими «светилами», и вердикт — «годен». Ну в смысле ничего серьезного Виктор себе не повредил: легкая контузия, сотрясение мозга — в его наличии у себя Найден резонно сомневался, потому что в подобные приключения влипать человек большого ума совершенно точно поостережется — рассыпь мелких осколков достали из спины и правого бедра. Повезло, что нападавший бросил в посольскую машину бомбу совершенно фугасного действия, а от взрывной волны Найден закрыл своим телом паромобиль. Будь там какие-нибудь обрезки гвоздей, все могло закончиться куда хуже.

При этом, что принца раздражало больше всего, ему ничего не объясняли по поводу происходящих снаружи дворца событий. Ни новостей актуальных, ни газет, ни даже просто рассказа, как он оказался в столице Поруссии. Ну то есть как — понятно, если отбросить вариант с божьим вмешательством, оставался только курьерский пузырь. Тысяча километров по прямой — четыре-пять часов лета для подобных машин. Причем это вместе со взлетом, посадкой и остановкой «на покурить».

На все вопросы обслуга и врачи отвечали просто: «не положено». На это раненному ответить было нечего — раз не положено, то и не съедено, как гласил древний армейский анекдот.

«Туман войны» развеялся примерно через неделю. Виктор к этому моменту чувствовал себя уже более-менее сносно, голова почти совсем перестала болеть, слабость еще чувствовалась, но принц даже потихоньку пробовал вставать, сам, своими ногами доходя до уборной. Отчаянно болела покарябанная взрывом спина, но тут уж ничего не поделаешь, болеть и чесаться оно будет еще не одно неделю, благо ничего серьезного там не пострадало, а шкура зарастет.

— Ты как? — В гости к раненому герою пожаловала сама порусская королева собственной персоной. Бросив свите короткий приказ дожидаться ее снаружи, женщина зашла в спальню, огляделась, едва заметно поморщилась. То ли от больничного духа внутри то ли от вида все тоже обветшалости, на которую обратил внимание Найден.

— А я уж думал, что меня так и оставят под домашним арестом навсегда, — Виктор отложил книгу, поправил подушку под поясницей и повернулся к гостье. Вскакивать для положенного в таких случаях поклона он естественно не спешил.

— Ты не под домашним арестом, — Екатерина не чинясь взяла за спинку стоящий у стены стул, подтянула его к кровати и села. — Никто тебя в перемещениях не ограничивает, кто вообще может ограничивать перемещения принца из рода Грифичей? Ну разве что врачи, их все же иногда стоит слушаться.

Последнее предложение было добавлено после короткой паузы.

— Ааа… — Протянул Виктор, — ну хорошо, а то я уже начал волноваться. Может тогда ты расскажешь мне, что там происходит.

Вопрос сопровождался движением рукой куда-то себе за плечо, как бы имея ввиду положение дел снаружи импровизированной больничной палаты. В Александрии, Поруссии и мире глобально.

— Все хорошо, -королева улыбнулась кончиками губ и бросила взгляд на стоящие в углу большие напольные часы. Изначально они не шли, но Виктор распорядился найти специалиста, и теперь часы показывали правильное время постоянно, а не только два раза в день. — Пока все идет как нужно. Вчера в полдень Карл предъявил Галлинии ультиматум о возвращении «незаконно отторгнутых» у Мюниха рейнских провинций. Ультиматум этот явно никто не будет даже рассматривать всерьёз, так что скорее всего прямо сейчас передовые полки алеманской армии переходят через западную границу.

— И что, даже переговоры не понадобились? Зачем тогда меня отправили во дворец? — Найдена собственная шкура в данной ситуации волновала гораздо сильнее чем вся международная политика. Даже с учетом того, что прямо на глазах удивленной публики именно в этот момент разгорался пожар континентальной бойни.

— Скажем так, — Екатерина немного поерзала в кресле и, откинув сползший на лицо локон обратно за ухо, ответила. — Когда Карл осознал, на сколько сильно некоторые третьи страны желают вбить, между нами, клин… Так сильно что готовы даже пойти на террористический акт прямо у него перед носом, договариваться стало гораздо легче.

Глядя на сидящую перед ним женщину, Виктору пришла в голову неожиданная мысль, что примерно с тем же успехом, за этим нападением могут стоять и люди нового порусского короля… Или королевы, например. Вернуть ему статус принца, наобещать всякого и потом сразу пустить в расход, причем не просто так, а еще и с пользой для дела употребив. Коварство достойное истинного монарха.

По загривку Виктора тотчас же пробежала стая мурашек. С другой стороны — хотели бы убить — убили бы. Пока он тут валялся в отключке, сделать это было совсем просто, никто бы и не подкопался, так что может и есть у него шанс, не все так плохо.

В слух раненный, конечно, благоразумно ничего не сказал, оставив свои подозрения при себе. Вместо этого поинтересовался.

— А что посол? Граф Новак?

— Он, к сожалению, погиб. При взрыве бомбы его тело буквально разорвало не части, пришлось хоронить в закрытом гробу, — никакого сожаления в голосе королевы при этом совершенно не слышалось. — Кстати нашли твою… Блондиночку. Что сказать, у тебя всегда на женщин был хороший вкус, этого не отнять. Молодая, на мордашку симпатичная, все, что нужно при ней. Да и не совсем дура, судя по всему.

В голосе королевы промелькнули странные, едва уловимые нотки… Ревности что ли. Совсем смешно, учитывая сложившуюся жизненную ситуацию.

— И что с ней? — Без особого энтузиазма поинтересовался раненный.

Тот короткий эпизод — приятный без сомнения, — произошедший, смешно сказать, всего пару недель назад, уже фактически стерся из памяти, погребённый под целой лавиной последовавших за ним событий. Виктор, конечно, чувствовал определенную ответственность за девушку. В той мере, в которой любой взрослый мужчина — если он, конечно, взрослый и мужчина — чувствует ответственность за находящихся рядом представительниц слабого пола. А еще детей и немного — животных, не более того.

— Нашли ее. Сидела у Белофа в домашней тюрьме. Представляешь, у это суки была собственная тюрьма, натурально пыточная оборудована со всеми положенными для такого дела атрибутами. И судя по оставшимся следам, ей даже когда-то пользовались. Больной ублюдок, — королева в отвращении передернула плечами. — Впрочем, твою алеманку не трогали, так что отлежишься и можешь забирать.