Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

– Покажу, – выдохнуло биомеханическое создание и, взвизгнув сервомоторами, рванулось прочь.

Только сейчас Марк глянул в глубь тускло освещенного загона. Он понял, что ошибался. Далеко не всех охотников угнали в пустыню. Около дюжины зверомашин столпились недалеко от распахнутых ворот. Все они смотрели на него. И подобно шелесту легкого сквозняка, в зловонном подземелье звучало одно-единственное, едва различимое слово – «отец».

Стараясь не делать резких движений, Марк двинулся прямо на них. Шел, как машина, с каменным побелевшим лицом, на негнущихся ногах, с безвольно опущенными, ослабевшими вдруг руками. Он еще не до конца верил в происходящее. Шел потому, что надо было идти. Он ведь пообещал. Кому? Себе, когда задумал это дело, тому несчастному созданию, которое умоляло «помоги».

Охотники расступились, пропуская человека в глубь своих мрачных, заваленных нечистотами владений. Марк в жизни не встречал ничего подобного, однако все же был готов увидеть этот мир смерти. Ко встрече с ним друга подготовил Николай, который еще на Агаве побывал в точно таком же загоне. И вправду, описание, сделанное Великим Мастером, практически полностью подтверждалось.

Огромные кормушки были заполнены склизкой, похожей на кисель биомассой, из которой торчали обглоданные добела кости. Кого скормили на обед хищникам, Марк понять так и не смог. Кости очень походили на человеческие, но вот только размер… Не бывает людей такого высокого роста. Выходит, все-таки животное. Знание того, что на обед охотникам подавали совсем не хомо сапиенса, не добавило аппетитности этому блюду. От запаха, которое оно источало, содержимое желудка так и норовило пойти горлом. Но корсиканец мужественно держался, заставляя себя идти вперед.

Далее на глаза Грабовскому попались сваренные из толстых швеллеров загрузочные клети. Они, словно плющом, были опутаны толстыми экранированными кабелями. Разведчик помнил, внутрь этих пыточных камер загоняли охотников… загоняли, чтобы загрузить в их примитивные мозги очередной несущий смерть и разрушение приказ.

Пройдя полсотни шагов, Марк натолкнулся на парочку резервных компьютерных терминалов. Покрытые грязными бронеколпаками, они злобно зыркали на человека своими мигающими глазами-индикаторами.

И, наконец, практически в самом конце загона, разведчик увидел шеренгу паукообразных роботов. Выкрашенные в желто-черную зебру железные арахниды ощетинились угрожающими, пугающими жалами мощных электрошокеров. Именно возле этих суровых стальных великанов и остановился говоривший с Марком охотник.

– Они мучают нас. – Наполненный болью голос вновь проскрежетал в ушах Грабовского.

В этот момент огромный свирепый монстр больше походил на маленького мальчика, который указывал своему папаше на обидчика, отобравшего у него игрушечную машинку. От этой сцены Марку стало по-настоящему горько. Он еще раз наглядно убедился, что этот обиженный мальчик, его мальчик – недоразвитый дебил. Ведь указывал он совсем не на того, на кого следовало.

Однако кое-какое рациональное зерно в просьбе охотника разведчик углядел. Наказать механических обидчиков все же стоило. Выведи он роботов из строя, и «Архангел» лишится возможности командовать своей бандой зверомашин… По крайней мере на время лишится.

Лейтенант постарался не дефилировать перед объективами видеокамер, вмонтированных в крабьи туловища роботов. Вдруг эти паскуды среагируют на близкое движение и включатся. Подкравшись сзади, «головорез» по очереди расстрелял блоки управления на каждой из машин.

– Всё, больше они вас не тронут, – пообещал он своему несчастному отпрыску.

Марку показалось, что охотники ему не поверили. Для них уничтожить врага означало разорвать его на куски, растоптать, разжевать, переварить, превратив в лужу смердящего дерьма.

Стараясь не наступить в это самое дерьмо, Грабовский начал искать еще одну дверь. Здесь обязательно должна быть дверь, ведущая в лаборатории или сборочные цеха, короче, в то место, где и появлялись на свет эти свирепые создания.

Первое, что пришло лейтенанту в голову, это спросить у охотников. Однако, секунду поразмыслив, он решил не тратить время зря. Попробуй объясни им, что Марк ищет, а затем попробуй пойми, что они ответили.

Положившись лишь на свое чутье, Грабовский отправился в самый дальний конец зала. Охотники не мешали. Они следовали за ним, но ближе десяти шагов не приближались. Это хорошо, иначе Марку было бы сложно сосредоточиться. Ему и так нелегко. Ведь знать, что в затылок дышит целая стая чудовищ…

Разведчик сразу забыл об охотниках, как только увидел это. В потолке виднелся здоровенный люк. Скорее, даже не люк, а шахта, уходящая куда-то вверх, в темноту. Во мраке провала, чуть повыше уровня потолка, мерно покачивалась толстая цепь. На ее конце, словно коготь гигантского хищника, поблескивал нержавеющий крюк.

А вот и заветная дверка! Марк поднял руку, пытаясь оценить высоту помещения. Она оказалась метров пять-шесть, не допрыгнуть, как ни старайся. Разве что кто подсадит? Подумав об этом, Грабовский оценивающе поглядел в сторону биомеханических чудовищ.

До крюка Марк едва дотянулся. Но когда все же сделал это, то захватил его и подтянулся на одной руке. Второй рукой он цепко ухватился уже за саму цепь.

– Теперь можешь уходить. Свободен! – крикнул «головорез» охотнику, на плечах которого только что стоял.

Биомеханическое существо не двинулось с места. Оно продолжало стоять и тупо, непонимающе глядеть вверх. «Ладно, черт с тобой, стой, – подумал Грабовский. – Если вдруг сорвусь, будет мягче падать». Хотя срываться разведчик и не думал. Взобраться вверх по цепи для тренированного человека, каким и являлся Марк, вполне посильная задача.

В шахте оказалось совсем темно, и корсиканец подымался чуть ли не на ощупь. Чем закончится это восхождение, он даже не мог представить. Не может быть, чтобы колодец имел свободный открытый выход прямо в лабораторию. Во-первых, это небезопасно, а во-вторых, вонь. Кто же станет терпеть такую адскую вонь. Только Марк подумал о массивной прочной крышке, как его рука, выброшенная вверх для нового захвата, больно ударилась о гладкий металл. А вот и она – крышка.

Грабовский подтянулся еще чуток, понадежнее закрепился ногами и стал ощупывать гладкую поверхность над головой. Цепь исчезала в небольшом, заполненном мягким герметиком отверстии. От него в обе стороны отходили хорошо прощупываемые идеально ровные борозды. Все понятно, все проще простого – две створки раздвигаются в разные стороны, открывая доступ… Как же открыть этот самый доступ? У лейтенанта даже на миг не возникло желание пытаться разжать мощные плиты, как это обычно делают киношные киногерои. Бессмысленно. Эта конструкция способна противостоять даже мощным механическим лапам охотников. Тогда как же попасть наверх?

Грабовский остановил свой выбор на самом простом способе. Он достал из кармана пистолет и стал колотить рукояткой по металлу. Три частых удара, три длинных, три частых, три длинных… «SOS». Живое существо просит о помощи, и это не какой-то там безмозглый охотник, это человек разумный.

Расчет разведчика был донельзя прост. Сейчас день, разгар рабочего дня. Даже если производство охотников в настоящий момент свернуто, то все же с большой вероятностью можно надеяться, что в цеху или лаборатории кто-то есть. Этот кто-то услышит и… Что он сделает? Свяжется с начальством или кинется спасать попавшего в беду человека? Ах, только бы он догадался, что о помощи просит именно человек!

Неожиданно вспыхнувший свет ослепил «головореза». Он шел сверху, как будто крышка люка вмиг исчезла. Но это, конечно же, было не так. Марк продолжал ощущать тяжелое металлическое небо у себя над головой. Тогда, значит, зажгли лампы. Для чего? Чтобы осветить. Осветить с какой целью? Для того, чтобы разглядеть. Моргая глазами, еще как следует не прозрев, Грабовский стал вертеться в надежде отыскать камеру наблюдения. Долго мучиться Марку не пришлось. Отливающая грязно-голубым стеклом полусфера обнаружилась слева от него. Разведчик быстро, как можно незаметней сунул трофейный кольт обратно в карман и, как сумасшедший, замахал освободившейся рукой. Губами он как можно наглядней пытался изобразить традиционное «Help!».

Должны открыть. Не могут не открыть. Ведь я смотритель. На мне легко узнаваемая серо-красная форма, на которой, между прочим, и нашивки соответствующие имеются. Вот, смотрите, гады! Грабовский нарочно повернулся так, чтобы эмблема с изображением рогатого минотавра оказалась как раз напротив камеры.

Неизвестно, сработала ли уловка или на то были другие, более веские причины, однако створки люка с шипением расползлись. Одновременно с этим со всех сторон в Грабовского ударили струи какого-то белого нейтрального на вкус и запах газа. Цепь, на которой болтался «головорез», не спеша поползла вверх.