Проклятие Янтарной комнаты - Стив Берри

— Но как? — спросил Фелльнер. — Русские вели серьезные поиски, так же как и частные коллекционеры. Тогда все хотели заполучить Янтарную комнату, и никто не верил, что она была уничтожена. Иосиф был в ярме у коммунистов. Как ему удался этот подвиг? И, что еще более важно, как ему удалось сохранить это?

— Отец был близок с Эрихом Кохом. Прусский гауляйтер признался ему, что Гитлер хотел отправить панели на юг до прихода Красной армии. Кох был верен Герингу, но он был не дурак. Когда Гитлер приказал эвакуировать панели, он подчинился и ничего не сказал Герингу. Панели увезли не дальше региона Гарц, где они были спрятаны в горах. В конце концов Кох признался Герингу, но даже гауляйтеру не было известно их точное местонахождение. Геринг нашел четверых солдат из отряда, сопровождавшего панели. По слухам, он пытал их, но они ему так ничего и не сказали.

Лоринг покачал головой.

— Геринг совершенно сошел с ума к концу войны. Кох боялся его до смерти, поэтому он разбросал части Янтарной комнаты. Дверные петли, медные ручки, камни из мозаики были спрятаны в Кенигсберге. Кох телеграфировал ложное сообщение об уничтожении комнаты не только Советам, но и Герингу. Но те мозаики были копией, над которой немцы работали с тысяча девятьсот сорок первого года.

— Я никогда не принимал на веру историю о том, что янтарь сгорел во время бомбежек Кенигсберга, — заявил Фелльнер. — Весь город пропах бы тогда как горшок с ладаном. Ведь, когда янтарь плавят, он издает сильный характерный запах, похожий на запах плавленой канифоли.

Лоринг хихикнул:

— Это правда. Я никогда не понимал, почему никто не обратил на это внимания. Ни в одном отчете о бомбардировках не упоминалось о запахе. Представьте себе двадцать тонн янтаря, медленно тлеющего в огне. Запах распространился бы на мили и пропитал бы все окрестности на несколько дней пути.

Моника легонько погладила одну из отполированных стен:

— Никакой напыщенности камня. Почти теплые на ощупь. И гораздо темнее, чем я себе представляла. Намного темнее, чем восстановленные панели в Екатерининском дворце.

— Янтарь темнеет со временем, — пояснил ее отец. — Хотя разрезанный на части, отполированный и склеенный вместе янтарь выдержит века. Янтарная комната восемнадцатого века была бы гораздо более яркой, чем эта комната сегодня.

Лоринг кивнул.

— И хотя кусочкам этих панелей миллионы лет, они хрупкие, как кристаллы, и так же привередливы. Это делает сокровище еще более изумительным.

— Он сверкает, — восхищенно сказал Фелльнер. — Как зимнее солнце. Светит, но не греет.

— Как и оригинал, этот янтарь сзади покрыт серебряной фольгой. Свет просто отражается.

— Что ты имеешь в виду — как и оригинал? — встревожился Фелльнер.

— Как я сказал, отец был разочарован, когда вскрыл пещеру и нашел янтарь. Дуб прогнил, почти все кусочки отвалились. Он заботливо восстановил все и добыл копии фотографий, которые были сделаны в Советском Союзе до войны. Как и нынешние реставраторы в Царском Селе, отец использовал эти фотографии, чтобы реконструировать панели. Единственное различие — он обладал первоначальным янтарем.

— Где он нашел мастеров? — спросила Моника. — Насколько я помню, знание о том, как обращаться с янтарем, было утрачено во время войны. Большинство старых мастеров погибли.

— Некоторые выжили, — парировал Лоринг. — Спасибо Коху. Геринг намеревался создать комнату, идентичную оригиналу, и дал Коху инструкции посадить мастеров в тюрьму, чтобы они были под присмотром. Отец смог найти многих из них еще до конца войны. Он предложил обеспеченную жизнь им и тем членам их семей, которые остались в живых. Многие приняли его предложение и жили здесь в уединении, медленно, по кусочкам, создавая шедевр заново. Несколько их потомков все еще живут здесь и ухаживают за этой комнатой.

— Это не опасно? — спросил Фелльнер.

— Вовсе нет. Эти люди и их семьи верны мне. Жизнь в советской Чехословакии была трудной. Жестокой. Они все до единого были благодарны за щедрость, проявленную Лорингом по отношению к ним. Все, что мы хотели от них, это хорошая работа и соблюдение тайны. Почти десять лет потребовалось, чтобы сделать то, что вы сейчас здесь видите. Слава богу, русские обучали всех своих художников в манере реализма, так что реставраторы были компетентны.

Фелльнер махнул рукой на стены:

— Завершение всего этого стоило целого состояния.

— Отец купил янтарь, необходимый, чтобы заменить недостающие куски, на легальном открытом аукционе, что было очень дорого даже в 1950-е годы. Он также использовал некоторые современные технологии при восстановлении. Новые панели сейчас не дубовые. Вместо цельного дерева слои сосны, ясеня и дуба проварены вместе и склеены. Отдельные слои дают возможность расширения. Кроме этого, между янтарем и деревом добавлен специальный увлажняющий слой. Янтарная комната не только полностью восстановлена, она теперь еще и долговечна.

Сюзанна тихо стояла около дверей и внимательно следила за происходящим. Старый немец не скрывал своего изумления. В мире мало найдется вещей, способных шокировать такого искушенного человека, как Франц Фелльнер, миллиардера с коллекцией, которая восхитила бы любой музей в мире. Сюзанна понимала его шок. Она сама испытала похожие чувства, когда Лоринг впервые ввел ее в эту комнату.

— Куда ведут две другие двери? — поинтересовался Фелльнер.

— Эта комната находится в центре моей закрытой галереи. Мы возвели стены и разместили двери и окна в точности, как в оригинале. Вместо комнат Екатерининского дворца эти двери ведут в другие секции моей частной коллекции.

— Как долго находится здесь эта комната?

— Пятьдесят лет.

— Удивительно, что вам удалось скрывать ее все это время, — сказала Моника. — Советский Союз обмануть трудно.

— Отец наладил хорошие отношения и с Советским Союзом, и с Германией во время войны. Чехословакия представляла удобный маршрут для перевода нацистской валюты и золота в Швейцарию. Наша семья способствовала многим этим трансферам. Советский Союз после войны тоже пользовался этим каналом. Ценой за услуги была свобода поступать так, как мы хотели.

Фелльнер усмехнулся:

— Могу себе представить. Русские не могли позволить информировать американцев или британцев о том, что становилось известным тебе.

— Есть старинное русское выражение: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В иронической форме оно отражает тенденцию российского искусства возрождаться после тяжелых времен. Но это также объясняет, как стало возможным то, что вы сейчас видите.

Сюзанна смотрела, как Фелльнер и Моника подошли к витринам высотой по грудь, обрамлявшим янтарные стены. Внутри было множество предметов. Шахматная доска с фигурами семнадцатого века, самовар и фляжка восемнадцатого века, женский несессер, ложки, медальоны, замысловатые шкатулки. Все из янтаря, созданное, как объяснил Лоринг, кенигсбергскими или гданьскими мастерами.

— Эти вещи прекрасны, — улыбнулась Моника.

— Как Кунсткамера Петра Великого. Я храню вещи из янтаря в своей «комнате любопытства». Большинство из этих вещей было собрано Сюзанной или ее отцом не для всеобщего обозрения. Военные трофеи.

Старик повернулся к Сюзанне и улыбнулся. Затем он снова посмотрел на своих гостей.

— Давайте теперь вернемся в мой кабинет, где мы сможем еще немного посидеть и поговорить.

ГЛАВА LI

Замок Луков, Чешская Республика

Среда, 21 мая, 20.00

Сюзанна села неподалеку от Моники, Фелльнера и Лоринга. Она всегда предпочитала смотреть со стороны, позволяя своему боссу наслаждаться моментами триумфа. Дворецкий только что вышел, оставив кофе, бренди и пирожные.

— Меня всегда удивляла способность Иосифа ладить со всеми, — сказал Фелльнер. — Он удивительно хорошо пережил войну.

— Отец ненавидел нацистов, — сказал Лоринг. — Его литейные заводы и фабрики были предоставлены в их распоряжение, но довольно легко было производить хрупкий металл, или ржавеющие пули, или ружья, не переносившие морозов. Это была опасная игра — нацисты фанатично относились к качеству, но тогда помогли его взаимоотношения с Кохом. Его редко расспрашивали о чем-либо. Он с самого начала знал, что немцы проиграют войну, и предсказывал, что Советский Союз займет Восточную Европу, поэтому все время работал под прикрытием советской разведки.

— Я понятия об этом не имел, — проговорил Фелльнер.

— Он был патриотом Богемии, — кивнул Лоринг. — Просто он действовал своими методами. После войны русские были ему признательны. Они тоже нуждались в нем, поэтому оставили его в покое. Я смог продолжить эти взаимоотношения. Наша семья тесно сотрудничала со всеми лидерами Чехословакии начиная с тысяча девятьсот сорок пятого года. Отец оказался прав и насчет Советского Союза, впрочем, так же как и Гитлер.