Исход (Том 1) - Стивен Кинг

— И что потом? — спросил Ллойд.

— Потом? — переспросил Девинс. Вид у него был несколько удивленный — он был рассержен непроходимой тупостью Ллойда — Что ж, потом ты отправишься в камеру смертников в тюрьме штата Аризона и будешь наслаждаться изысканными блюдами, пока не наступит час электрического стула. А он не заставит себя долго ждать.

— Они этого не сделают, — сказал Ллойд. — Просто ты пытаешься запугать меня.

— Ллойд, в четырех штатах, где действует Суд по уголовным делам, постоянно делают это. Около сорока человек пострадали от руководящего указания после дела Маркхема. Налогоплательщикам это стоило добавочных расходов за лишнее судебное заседание, но не слишком много, так как они заседали за мизерный процент стоимости заслушивания дела, связанного с убийством первой степени тяжести. К тому же налогоплательщики не возражали еще облегчить свои кошельки, чтобы смертный приговор был вынесен. Им нравилось это. В любом случае, — продолжал Девинс, — окружной прокурор попытается провести дело подсудимого в свете директив процесса Маркхема только в том случае, если подсудимый абсолютно виновен. Недостаточно, чтобы к морде собаки пристали куриные перья; необходимо застукать ее в курятнике. Именно там тебя и поймали.

Ллойд, которого минут пятнадцать назад приветствовали крутые парни из крыла с усиленной охраной, теперь рассматривал перспективу оказаться через какие-то жалкие две или три недели в черной дыре.

— Ты испуган, Сильвестр? — почти с сочувствием спросил Девинс.

Ллойд облизнул пересохшие губы.

— Клянусь Богом, я испуган. Судя по сказанному тобой, я уже покойник.

— Я не хочу, чтобы ты стал мертвецом, — сказал Девинс, — я хочу, чтобы ты боялся. Если ты войдешь в здание суда с самодовольной ухмылкой, они пристегнут тебя к стулу и включат рубильник. Ты станешь сорок первым после дела Маркхема. Но если ты будешь прислушиваться к моим советам, возможно, нам удастся прорваться. Я не утверждаю, что так оно и будет, я говорю лишь, что это возможно. Мы можем рассчитывать только на присяжных. Двенадцать обыкновенных прохожих с улицы. Я бы предпочел, чтобы это были сорокадвухлетние дамы, которые до сих пор помнят «Винни Пуха» наизусть и устраивают похороны своих любимых птичек на заднем дворе, вот кто нам нужен. Каждый состав присяжных знакомят с последствиями дела Маркхема. В результате они не принимают смертный приговор, который может, а может и не приводиться в исполнение через шесть месяцев или шесть лет, когда они уже забудут об этом деле: парень, которого они осудили в июле, должен быть наказан незамедлительно.

— А ты собаку съел на этих объяснениях.

Не обращая на него внимания, Девинс продолжал:

— В некоторых случаях именно знание этого факта вынуждает присяжных выносить приговор — «не виновен». Это один из обратных результатов дела Маркхема. В некоторых случаях присяжные оправдывают отъявленных убийц только потому, что не хотят обагрять свои руки кровью. — Он вытащил лист бумаги. — Но все равно сорок человек были осуждены после дела Маркхема, а в общей сложности было подано семьдесят апелляций. Из тридцати приговоренных к смертной казни двадцать шесть человек были объявлены невиновными судом присяжных. Только четыре обвинения были опровергнуты Судом по уголовным делам — одно в Южной Каролине, два во Флориде и одно в Алабаме.

— И никогда в Аризоне?

— Никогда. Я же говорил тебе. Кодекс Запада. Эти пятеро стариков жаждут поджарить твою задницу. Если тебя не спасут присяжные, то это все. Даю тебе девяносто против одного.

— Сколько человек были признаны невиновными постоянным составом присяжных по законам Аризоны?

— Двое из четырнадцати.

— Дело швах.

— Обрати внимание, — сказал Девинс, — что дело одного из этих двоих подобно твоему. Он был виновен, как сам грех, Ллойд, точно так же, как и ты. Судья Печерт почти полчаса рассыпал свое красноречие перед десятью женщинами и двумя мужчинами. Я думал, что его хватит апоплексический удар.

— Если меня признают невиновным, они ведь не смогут снова обвинить меня?

— Конечно, нет.

— Значит, это единственный шанс. Пан или пропал. Вот такие дела, — пробормотал Ллойд, вытирая лоб.

— Поскольку наконец-то ты понял сложившуюся ситуацию, — вел дальше Девинс, — мы должны обсудить стратегию нашей защиты и выработать общий план действий.

— Я все понимаю, однако мне это не нравится.

— Ты был бы полным дураком, если бы тебе это нравилось, — Девинс, скрестив руки, наклонился над столом. — Теперь слушай. Ты сказал мне и в полиции, что ты, м-м-м… — Он вытащил какие-то бумаги из папки и просмотрел их. — Ага. Вот здесь. «Я никогда никого не убивал. Это Лентяй застрелил всех этих людей. Убийство было его идеей, а не моей. Лентяй был сумасшедшим, я думаю, это огромное облегчение для мира, что он отдал Богу душу».

— Да, это так и есть, и что? — агрессивно спросил Ллойд.

— Да ничего, — примирительно произнес Девинс, — Это доказывает, что ты боялся Лентяя Фримена. Ты боялся его?

— Ну, в общем-то, нет…

— Ты боялся за свою жизнь.

— Я думаю, это было…

— Ужасно. Поверь в это, Сильвестр. Тебя принуждали угрозами.

Ллойд рассердился на своего адвоката. Это было сродни злости парня, который стремится стать примерным студентом, но с трудом усваивает урок.

— Не заставляй меня раскладывать все по полочкам, Ллойд, — сказал Девинс. — Мне бы не хотелось этого делать. Ты можешь подумать, что я предполагаю, будто Лентяй постоянно находился под действием наркотиков…

— Конечно, был. Мы оба курили!

— Нет, ты не курил, а вот он да. И он превращался в безумного, когда принимал дозу…

— Слушай, а ты не дурак. — В коридорах памяти Ллойда возник призрак Лентяя Фримена, весело выкрикивающий «Хоп! Хоп!» — и стреляющий в женщину, выбирающую соус.

— Он и на тебя наводил дуло револьвера несколько раз…

— Нет, он никогда…

— Он делал это. Просто ты забыл об этом. На самом деле он грозил убить тебя, если ты откажешься помогать ему.

— Ну, у меня ведь тоже было оружие…

— Я уверен, — сказал Девинс, пристально глядя ему в глаза, — что если ты покопаешься в своей памяти, то вспомнишь, как Лентяй сказал тебе, что твой пистолет заряжен холостыми патронами. Ты помнишь это?

— Теперь, когда ты напомнил мне…

— И никто не удивился больше тебя, когда он стал стрелять настоящими пулями, правильно?