«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Буркин Юлий Сергеевич

– Вас послушать, прямо какие-то сыны Вельзевула эти американцы. А я вот живу в США и вижу там вполне нормальных людей.

– Ваш круг, Джон, это одно, а нечто, складывающееся из общих черточек подавляющего большинства граждан страны – совсем другое. Эти черточки заложены в них генетически. Вспомните, кто такие американцы. Откуда они взялись? Примчались из-за океана орды предприимчивых, жаждущих «хорошей жизни» людей, перебили бизонов, загнали в резервации индейцев и стали изо всех сил процветать…

– Всё так, – сказал Джордж. – И что теперь, «русская идея» будет диаметрально противоположна? Исключительно гуманная, к этому вы ведете? И вообще, ваше деление мира на «русских» и «американцев» некорректно. Есть еще Восток, Индия…

– Минуточку, – остановил его ученый сторож. – Я вовсе не делю мир на белое и черное, я знаю, что есть множество других цветов и оттенков.

Он достал сигарету «Родопи» и закурил.

– Но меня интересует именно русская идея. А американская мечта удобна, так как хорошо известна и, повторю, четко сформулирована.

– Ладно, – кивнул Джордж. – Так какая любимая книга у русских? Ведь к этому вы клоните?

– Да вы умница, Джордж! – сказал сторож-филолог, полез под стол и достал большую темную бутылку вермута. Зажег спичку, поднес ее к белой пластиковой пробке, та почернела и скукожилась. Саввыч снял ее, разлил вино в три стакана и вопросительно посмотрел на Джорджа. Но тот отрицательно помотал головой, показав почти полную еще кружку с чифирем.

Выпили за филологию.

– Итак, любимая книга русских…

– «Идиот»! – воскликнул Джон и захохотал. – «Идиот» Достоевского, я даже пробовал его читать. Нудятина редкостная. Русская идея – идиотизм?!

– Ах, Леннон, Леннон, мне стыдно за вас, – погрозил Владимир пальцем. – Стыдно за эту манеру вуа… вульгаризировать. Вы, братец мой, невежественны.

Джон притворно потупился, а Пол заметил:

– А он из нас еще самый умный. Владимир пропустил шутку мимо ушей.

– Есть в России другая книга, – сообщил он. – Книга, заставляющая трепетать в резонанс всякую русскую душу. «Идиот» – прекрасное произведение, но речь пойдет не о нем. И тут уж вам придется поверить мне на слово, эту книгу вы точно не читали. «Мастер и Маргарита». Мениппея Михаила Булгакова. Но, как это бывает в России, главная наша книга – под запретом. Из-за нее-то я всего и лишился. – Владимир тяжело сел за стол, разлил по стаканам вино. – И из-за «Ивана Денисовича». Но сейчас не об этом. – Сухотин посмотрел на будильник, стоявший на столе. – Однако не торопится наш Вилен. Как бы не случилось с ним чего. Но вернемся к «Мастеру и Маргарите». Поверьте, большинство тех русских людей, которым удалось прочитать эту книгу, считают ее своей любимой. По аналогии с «Унесенными ветром» предположим, что в характерах главных героев этой книги отражена искомая нами русская идея.

В этой книге также два главных героя, тоже мужчина и женщина. Как легко догадаться, это Мастер и Маргарита. Какие же черты присущи им? Преданность своему делу, преданность своей любви. Мастер пишет гениальный роман, от которого имеет в жизни только неприятности, а Маргарита сбегает к нему от вполне успешного мужа-инженера, чтобы своей любовью поддерживать Мастера. То есть для русского грех жизни с нелюбимым страшнее греха супружеской неверности. Русскому нельзя заниматься не своим делом, даже если оно выгодное. И наконец, третье: русскому нельзя жить, работая только для выгоды. И нельзя не искать себя, не пытаться понять свое предназначение.

Значит, по «Мастеру и Маргарите» суть русской идеи состоит в следующем: «Верь в свое предназначение, ищи его, будь предан ему, люби его, будь верен своей любви, и тебе воздастся. Но не обязательно сегодня. Не обязательно при жизни». К примеру, героям «Мастера и Маргариты» в качестве вознаграждения даруется покой на том свете. Его дают им Господь и Дьявол, договорившись об этом друг с другом. Вот, собственно, и все. Все помолчали.

– То есть все вы, русские – сумасшедшие, – резюмировал Джон. – Как я. Ведь я, считай, уже американец, давно за собой замечаю, что «акаю», где не надо, и что «бензин» у меня стал «газом». Но не принимаю я эту твою американскую мечту. Между прочим, она же и английская. Да и вообще, западная, правда, Джордж?

– Да-да, – подтвердил тот. Потом подумал немного и сказал: – А во времена «Битлз» мы, пожалуй, жили как раз по русской идее.

Сухотин посмотрел на Джорджа таким диким взглядом, что тот испугался.

– Да расслабьтесь, Владимир, что с вами? – сказал он. – Не претендуем мы на вашу русскую идею, успокойтесь.

– Я и не надеялся, что это произойдет, – тихо и торжественно произнес вахтер-филолог. – Выпьем же стоя!

Пол послушно встал. Джордж поднялся на топчане на колени, перебирая по стене руками.

– Знаешь, что ты сейчас сказал, Джордж? – Сухотин помотал головой, как будто не верил в происходящее. – Ты высказал мысль, которую я обдумывал и лелеял годы. Сам! «Битл»! – Владимир выпил и кратко посмеялся. – Итак. Слушайте. Тра-та-та-там-м! – пропел он и простучал дробь по столу. – Вы, «Битлз», – русские!

Джон поперхнулся вермутом и поставил стакан на стол. «Теперь понятно, почему этого полоумного отовсюду турнули, – подумал он. – Надо с ним поосторожнее, вдруг он буйный». Джордж спокойно отпил чифиря, он ничему уже не удивлялся и большее не находил этот напиток противным. Пол возвел глаза к потолку, словно говоря: «Как мне уже надоели все эти разговоры».

Сухотин сел за стол, внимательно посмотрел на Леннона.

– Я твои мысли, Джон, насквозь вижу. За психа меня держишь. Но давайте, я вам докажу. Много лет вы добивались успеха, сочиняя популярные песенки. И вот, наконец, вы достигли максимума. Вы воспользовались достигнутым? Если бы! Вместо «песенок» вы стали писать по-настоящему интересные, сложные и не всегда понятные произведения. И перестали выступать. Вы могли бы зарабатывать миллионы и миллионы, продолжая выходить на сцену, но вы отказались от этого. Отказались от огромных прибылей, от еще большего признания. Вместо этого вы заперлись на студии и стали выдавать альбомы, один гениальнее другого. И распались на пике популярности. Потому что вам стало неинтересно друг с другом. Потому что вы перестали друг друга любить. Потому что вы сделали все, что могли сделать вместе. Это все очень по-русски.

«Битлы» с улыбкой переглянулись.

– Верно, – кивнул Джордж. – Оно само собой так получалось.

– То-то и оно, – усмехнулся Сухотин. – Мы не можем выбирать себе национальность, это она нас выбирает. Вот «Роллинг Стоунз» – американцы чистейшей воды.

– Да ерунда все это! – воскликнул Пол. – Лично я – англичанин до мозга костей!

– Лично вы – несомненно, – согласился Сухотин, – а вот вчетвером вы – русские. Ваша, Пол, судьба и судьба «Битлз» – не одно и то же. Ваш характер и характер «Битлз» – тоже не одно и то же…

– Мы, все четверо, очень разные, – снова попытался возразить Пол.

– И постоянно находитесь в противоречии, – подсказал сторож. – Это тоже часть русской натуры. Русские всегда в раздрае с собой, но себя на части не поделишь. А вас четверо, вот вы и сумели разойтись. И еще. – Он жестом остановил Пола, который снова хотел возразить. – Я не наблюдал за вами, но я почти уверен, что вы годами, всю жизнь мучили себя вопросами: «Кто мы? Почему мы завоевали весь мир? В чем наше предназначение? Как мы можем изменить мир к лучшему? Должны ли мы это делать?» Так?

– Так, – вынужден был согласиться Пол.

– А «Роллинг Стоунз», как вы думаете, задают себе эти вопросы?

– Им не до этого, – мотнул головой Джон. – У них слишком плотный гастрольный график.

– То-то и оно.

– Между прочим, как раз сейчас они не столько выступают, сколько ругаются друг с другом, – заметил Джордж.

– Это дела не меняет, – сказал Владимир. – «Милые бранятся – только тешатся».

Он устало выдохнул, сел, хотел разлить еще, но бутылка была пуста.

– Вот что, – сказал он. – Давайте-ка сходим со мной в обход, а потом еще о важном поговорим. Про Махаришу и про трасцедентальную медитацию.