Туманная радуга. Том 2 (СИ) - Бугрим Ксения

— Про спин частиц, — ответил тот, по-прежнему глядя в книгу. Затем, видимо сообразив, что Вероника ничего не поняла, еле слышно вздохнул и добавил: — В общем, про постоянную Планка в современной квантовой теории. — Снова легкий вздох. — Я не знаю, как еще лучше объяснить.

Он говорил достаточно вежливо, так что на этот раз Вероника не сочла его выскочкой, который везде пытается сумничать.

— Ну, я знаю одну планку, но она относится к спорту, а не к физике. Про физическую планку никогда не слышала. Но ты читай, читай. Расскажешь потом, что там к чему.

Последнюю фразу она произнесла чисто из вежливости. На самом деле, ей, конечно, было все равно, о какой там планке читает Старков.

— Постоянная Планка, — повторил Игорь. — Планк — это фамилия. Был такой ученый Макс Планк, который предположил, что передача энергии между материей и электромагнитным излучением происходит квантованными единицами. Позднее он вывел коэффициент пропорциональности в соотношении между минимальной единицей передачи энергии и частотой света. Этот коэффициент теперь называется постоянной Планка.

— Ну и скукотища! — вырвалось у Вероники. — Тебе что, больше читать нечего, кроме этого?

Лена тут же ткнула ее в бок локтем. Гораздо больнее, чем в предыдущие разы.

— Это скорее я скучный, — ответил Игорь.

— Ты-то тут при чем? Не ты ведь придумал эту муть, а Макс Планк.

Получив очередной тычок от Лены, Вероника посмотрела на Игоря и заметила, что правый уголок его рта, который она могла видеть, плавно растягивается в улыбке.

— Макс Планк здесь не при чем, — сказал он. — Это я скучно объясняю. Если бы мне самому так же объясняли материал, я бы уже давно сдох от скуки.

Пока Вероника думала, как бы продолжить эту беседу, остальные ребята начали наперебой приветствовать появившегося в коридоре профессора, тем самым окончательно сбив ее с мысли. На самом деле, она была немного удивлена самокритичностью Игоря. Он всегда казался ей высокомерным придурком, но сейчас он одной своей фразой вмиг разрушил этот образ.

Запустив всех в класс, профессор почти сразу начал занятие, и у Вероники не было возможности вручить Игорю коробочку с печеньем. Поэтому она сделала это после звонка. Игорь уже успел покинуть класс, когда она окликнула его. Подбежав к нему, девушка протянула ему коробочку и сказала:

— Это тебе. Там печенье. Сама пекла.

— Внезапно. Чем обязан?

— Вообще-то немалым. Сначала ты помог мне попасть на факультатив, а потом, — она огляделась по сторонам и перешла на шепот, — сдать контрольную. В общем, ты понимаешь, о чем я.

— Не понимаю.

Разумеется, он все понимал. Но Вероника решила ему подыграть:

— Хорошо, тогда будем считать, что я просто решила испечь тебе немного печенья.

— Тогда ладно, — сказал он и, положив коробку к себе в рюкзак, удалился. В эту самую секунду к нему вернулся его привычный статус высокомерного придурка.

«Мог бы хотя бы спасибо сказать», — думала Вероника, растерянно глядя ему вслед. Она ожидала несколько иной реакции, и теперь ей было довольно обидно. Это печенье было лучшим, что она когда-либо пекла. Раньше у нее все получалось более-менее сносно и вполне вкусно, но ее выпечка обычно выглядела не слишком представительно. А это печенье получилось не только вкусным, но и очень красивым. «Как из музея», — сказала про него Зинаида. Центр коробочки был с прозрачным верхом, и Игорь видел, что внутри настоящее произведение искусства. Он мог хотя бы визуально оценить ее старания и сказать что-нибудь приятное. Но что есть, то есть. Решив, что белый танец Старков теперь будет танцевать сам с собой, Вероника отправилась домой.

Вечером девушка позвонила Зинаиде и рассказала последние новости. Подруга была в бешенстве и за разговор успела раз десять проклясть Старкова, но потом от него вдруг пришло сообщение: «Было вкусно». И сразу следом пришло второе: «Спасибо». Пришлось снова набирать Зинаиде, чтобы та забрала свои проклятья обратно.

— Так-то! — воскликнула та, а затем издала победный клич. — Он написал, что печенье БЫЛО вкусное, значит, уже сожрал всю коробку!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего это не значит, — не согласилась Вероника. — Может, он попробовал только одну штуку, а остальное отдал собаке.

— У него есть собака?

— Понятия не имею. Вполне может быть. Какая-нибудь кавказская овчарка.

— Или такса.

— Или даже так.

— Каспраныч, не дури мне голову. Не отдавал он своей таксе твое печенье. Он сам его съел. Иначе бы не писал тебе, что было вкусно.

— Кто его знает, Зин… Если честно, я его вообще не понимаю. Он странный.

— Зато со странными всегда интересно. Согласись же, он классный?

— Ну-у… должна признаться, он не так плох, как я думала раньше. Да, он странноват, и никогда не понятно, что можно от него ожидать, но уж подлости ждать точно не стоит. В свете последних событий, это значит для меня немало.

На другом конце провода раздалось довольное хмыканье.

***

Последние недели были для Тимура таким адом, что первая хорошая новость за все время показалась ему чуть ли не спасением. Правда, до настоящего спасения было еще далеко, но теперь он хотя бы знал, что был прав. Влада затеяла безумную игру и не гнушалась даже самыми грязными методами, чтобы добиться своего. У нее неплохо это получалось: в какой-то момент Тимур даже начал думать, что все это правда, и она действительно беременна от него. Он не мог найти никаких зацепок, ничего такого, что могло бы скомпрометировать Владу. Она была очень осторожна: десять раз думала, прежде чем отвечать на очередной его каверзный вопрос, и полностью контролировала свою реакцию на то или иное его высказывание. В общем, она ничем себя не выдавала и всегда была начеку, как спецагент на задании правительственной важности. Один раз он даже ездил с ней в женскую консультацию, и ее врач-гинеколог сказал, что Влада находится на девятой неделе беременности. По срокам все сходилось, значит, ребенок вполне мог быть от него. Это окончательно сбивало с толку.

Тимур чувствовал, как земля уходит из-под ног, но ничего не мог с этим поделать. Он с детства привык контролировать все, что происходило в его жизни, а теперь его сводило с ума ощущение собственного бессилия. Теперь он уже не контролировал ничего. Даже его тело, и то вышло из-под контроля, и он сам не заметил, как начал пить. Сначала это было слабоалкогольное пиво, затем домашнее вино, а после — виски отца. Алкоголь помогал Тимуру на время забыть о проблемах и вновь ощутить ту легкость, к которой он так привык. Но подобный способ расслабиться не только не решал его проблемы, но и добавлял новых.

Когда тренер до начала тренировки почувствовал исходящий от Тимура запах спиртного, он не стал ходить вокруг да около:

— Послушай, парень. Я ценю твои результаты и умение до победного работать над собой. Но если все эти заслуги останутся в прошлом, поверь — я избавлюсь от тебя быстро и без сожалений. Твой талант ничего не стоит, когда тонет на дне бутылки. Футбол — жесткий спорт. Через пару месяцев никто даже не вспомнит твое имя. А я забуду о тебе в тот же день, когда ты соберешь свои манатки и перестанешь быть одним из моих игроков. Даю тебе неделю, чтобы поразмыслить над моими словами. А пока — пошел вон отсюда.

Слова тренера вмиг отрезвили Тимура. Проблемы снова вернулись и огромной волной накрыли его с головой. Его положение было катастрофическим, но трезвая оценка ситуации помогла ему вернуться к истокам. Он вспомнил, с чего все началось. Вспомнил странное поведение Влады. Он ведь с самого начала знал, что она его обманывает. Он не мог этого объяснить, просто знал и все.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В свою первую трезвую ночь Тимур так и не сомкнул глаз. Он был измотан, но зато мог снова верить своей интуиции, которая никогда его не подводила. На следующий день он выяснил, по какому графику работает другая смена врачей в женской консультации, и приехал туда с двумя пакетами, полными весьма щедрых подарков. Дорогой алкоголь, швейцарские конфеты ручной работы, красная икра — это лишь неполный список того, на что он истратил почти все свои сбережения, которые откладывал несколько лет. Ему было не жалко никаких денег, чтобы выяснить правду.