Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - Priest P大

Будучи в изгнании, маленький принц все еще страдал от полученных ран. Он закрыл глаза и прислонился к окну старой хижины, как вдруг внутрь влетело большое странное насекомое и тут же уселось ему на лоб. Местные шалуны не могли сдержать смех. И, хотя самому Шэн Линъюаню было всего десять лет, часть из них он провел в бегах и бесконечном страхе за свою жизнь, потому он попросту растерял всю детскую невинность. Он не понимал этих детей и не хотел опускаться до их уровня. Мальчик спокойно схватил насекомое пальцами, протянул руку к окну, выкинул его, а затем холодно произнес на ломаном языке клана шаманов:

— Еще раз так сделаешь, и я скажу твоему отцу.

Веселый смех прекратился. Мгновение спустя среди ветвей показалась голова Алоцзиня. Мальчик бросил на него сердитый взгляд и, соскользнув с дерева, убежал прочь вместе с группой своих последователей.

Юного Алоцзиня очень интересовал Шэн Линъюань, он хотел поиграть с ним и не очень-то активно ему угождал. Алоцзинь был единственным сыном главы, и клан баловал его с малых лет. Все дети бегали за ним как звезды вокруг луны1. В его сознании не было понятия «поступиться с репутацией и подружиться добровольно». Он думал, что достаточно им было лишь пройтись перед наследным принцем, как юный государь тут же должен был смутиться перед лицом невиданной милости2 и присоединиться к ним.

1 众星捧月 (zhòngxīngpěngyuè) как звёзды вокруг луны (обр. в знач.: быть центром всеобщего внимания, являться кумиром публики).

2 受宠若惊 (shòu chǒng ruò jīng) обрадован и изумлен такой неожиданной милостью.

Кто бы мог подумать, что этот несчастный, оставшийся без средств к существованию наследный принц, совсем не желал щадить чье-либо самолюбие.

Где уж тут держать себя в руках. Алоцзинь сердился, но одновременно с этим испытывал чувство, которое легко можно было описать словами: «Чего он не мог достичь, того еще больше желал». Чем сильнее Шэн Линъюань его игнорировал, тем сильнее Алоцзинь хотел напомнить о своем существовании. Поэтому каждый день он собирал группу младших братьев и отправлялся приставать к нему, не давая покоя ни курам, ни собакам3.

3 鸡犬不宁 (jīquǎn bùníng) курам и собакам нет покоя (обр. не давать покоя; устроить переполох).

Но пережитые события давно закалили характер маленького принца.  Он не боялся этих ребят и не сердился на них, а когда уставал — в полной мере демонстрировал свои способности и прибегал к проверенному методу: «Я скажу твоему отцу».

Частота избиений Алоцзиня росла в геометрической прогрессии. Любовь и ненависть, испытываемые мальчиком к наследнику престола, доводили его до зубного скрежета.

В исторических книгах говорилось, что император У был «умен не по годам», однако в них почему-то не упоминалось, что Его Величество выучил чужой язык быстрее, чем попугай.

Поначалу Сюань Цзи думал, что Шэн Линъюань был прирожденным гением, не забывающим ничего из того, что услышал. Юноша думал, что он не шел ни в какое сравнение со студентами университета, десятилетиями изучавшими английский язык. Но в итоге он понял, что все это было лишь вопросом выживания.

В эпоху войны Цзючжоу ни у кого не было цели популяризировать «путунхуа». Наречия всех этнических групп и регионов очень разнились, некоторые из них были даже из разных языковых семей. Быстро овладеть диалектом и слиться с чужой средой было обязательным условием для юного Шэн Линъюаня. Он должен был выжить.

Однако, даже Шэн Линъюаню было очень трудно учить шаманскую письменность. Шаманы записывали иероглифы на листьях местных растений. На первый взгляд они чем-то напоминали древнеегипетские. Символы состояли из больших и малых кругов, и не имели привычных штрихов. Они были такими же простыми, как и жилища шаманов, но в то же время казались очень неоднородными. Их письменность имела долгую историю и являлась частью культурного наследия.

На вершине горы, рядом с домом великого мудреца, было место, похожее на современную библиотеку. Оно также имело большую культурную ценность. Иноплеменники могли приходить к ней, когда им заблагорассудится.

Даже современному Сюань Цзи открытость и цивилизованность этой древней нации казалась удивительной. Это «неразвитое» общество в сердце Дунчуаня перевернуло все его представление о шаманах.

Земля шаманов была колыбелью бабочек-паразитов. Люди здесь могли использовать всевозможные странные заклинания, а само слово «шаман» было окутано особой аурой. Кроме того, к не в меру разговорчивому Алоцзиню Сюань Цзи был неизбежно предвзят. Он считал, что образ «шамана» похож на образ «черного волшебника» из фильмов. Все они должны были быть закутаны, как арабские женщины, оставив свободной лишь прорезь для глаз. Они должны были скрываться весь день и выходить только по ночам. А когда им нечего было делать, они собирались вокруг костра и совещались, кто же умрет в ближайшее время.

Однако Дунчуань вовсе не был таким мрачным. Местные шаманы вели довольно яркую жизнь. Люди здесь казались очень ленивыми. Каждый раз, выпасая скот, хозяин сразу же начинал искать себе место, где можно было бы прилечь. Если животные разбредались, люди не видели в этом особой проблемы, ведь они могли запросто вернуть их всех в течение нескольких дней. Здешние дети начинали учиться, когда им исполнялось пять или шесть лет. В клане не было ни одного неграмотного человека. Вечерами делать было особо нечего. Все жители поднимались на вершину горы и отдыхали. Глава клана и великий мудрец неизменно присоединялись к ним. Люди сидели вместе, никого не возвеличивая и не испытывая неловкости. Они пели и танцевали, рассказывали истории и даже спорили о чем-то из ранней философии.

— Мне кажется, это место очень похоже на Афины, — будто сам себе сказал Сюань Цзи. — Зачем было называть себя «шаманами»? Это так страшно звучит.

— По их словам, они называли себя «людьми, живущими в лесу на склоне холма»», — сказал Шэн Линъюань. — «Шаманами» их прозвали чужаки. Страшно? Возможно, тогда это звучало пугающе.

— Их дети тоже звали тебя…

— Линъюань?

— Я думал, это псевдоним.

— Я не помню своего настоящего имени. Я не знаю, какое из них псевдоним, — улыбнулся Шэн Линъюань. — Имя «Линъюань» довольно редкое. Говорили, что оно детское, дарованное мне старшими. Его легко произносить, поэтому я так и представился.

Говорят, что древние, давая имена, уделяли самое пристальное внимание скрытому в них смыслу. Но два иероглифа «Линъюань»4 в действительности имели дурное значение. В особенности учитывая, в какой непростой период родился Его Величество.

4 灵渊 (língyuān) бездонное (глубокое) озеро; таинственная пучина.

«Что же это за старшее поколение, что имело такие злые намерения?» — подумал Сюань Цзи.

Он следовал за молодым Шэн Линъюанем, и всякий раз юноше казалось, будто маленький принц находился в отпуске. Каждый день он только и делал, что отдыхал, читал книги, задавал вопросы великому мудрецу или помогал подавать травы. Самая большая беда заключалась в том, что главный проказник Алоцзинь постоянно ему докучал.

Сюань Цзи думал, что в памяти императора его ожидали кровавые реки. Но в действительности, они лишь бесконечно следовали за мальчиком, наблюдая за его ежедневными хлопотами. В конце концов, в «обратном течении» Шэн Линъюань был всего лишь десятилетним ребенком, и у него еще не было никакого интереса к взрослению.

— Подождите, Ваше Величество, — на мгновение засомневавшись, Сюань Цзи все же не удержался от вопроса. — Вы только что сказали, что если кто-то попадет в воспоминание, то навсегда застрянет в нем. Неужели мы теперь в ловушке?

Шэн Линъюань безразлично посмотрел на юношу.

Сюань Цзи внезапно обнаружил, что чем больше взлетов и падений в настроении Шэн Линъюаня он видел, тем более отчужденным становилось его отношение. Если бы он не знал, что попал в ловушку в сознании человека, не желавшего просыпаться, Сюань Цзи подумал бы, что она безупречна5.

5 无懈可击 (wú xiè kě jī) нет слабого места, по которому можно было бы ударить (обр. в знач.: безупречный; непогрешимый).