Две жизни - Александр Самойло

Лично я лишь полной растерянностью Миллера объясню, что он забыл обратиться за помощью ко мне как к своему хорошему знакомому, дабы избавить меня от позорной казни через повешение по приговору Добровольского!

Последний удар Миллеру нанес генерал Нокс, телеграфировав в Лондон коротко, но убедительно: «Когда 150 миллионов русских не хотят белых, а хотят красных, бесцельно помогать белым».

«Better late than never»,[92] — сказал я мысленно по адресу Нокса английскими словами русскую поговорку, — мне всегда вы казались неглупым человеком и не только потому, что подарили мне в Петербурге хорошую лондонскую сумку для носки карт».

Положение Северной области действительно было очень тяжелым, особенно продовольственное у населения: плохой урожай, отсутствие помощи от Временного правительства, бывшего на стороне кулаков и прежних владельцев. Паек от «союзников» был мал и выдавался на год. Все издержки по гражданской войне ложились на плечи широких масс.

Оставшиеся в архангельском подполье большевики, несмотря на свирепые репрессии (расстрелы производились даже по подозрению), укрепляли свои организации, вели выступления против интервентов, выпускали прокламации, подготавливали волнения и даже восстания в войсках.

Уповая на значительные силы (интервенты сосредоточили на Севере свыше 56 тысяч человек, считая экипажи эскадр) и на широко проводимые репрессии, белое правительство и союзное командование долго не сознавали безнадежности борьбы против целого народа, уверенного в своей правоте и защищавшего свое существование.

Несмотря на громадное впечатление, произведенное на «союзников» поражением под Шенкурском, тот же Миллер много позже, на совещании с общественными группами, утверждал, что положение на Севере ничего угрожающего не представляет. Долго не открывал он глаз и на состояние собственных белогвардейских войск. С легкой руки английских солдат, начавших сопротивление отправке на фронт, подняли бунт 3-й и 8-й полки. Летом на Онеге 5-й полк, перебив своих офицеров, перешел на сторону красных войск; бунтовал и лучший белогвардейский Дайеровский полк, действовавший на железнодорожном направлении, причем часть его также перешла на сторону советских войск; то же было в 7-м полку; в начале зимы Архангелогородский полк поднял восстание, охарактеризованное генерал-губернатором как «небольшое недоразумение». Начали постепенно сдавать даже наиболее надежные банды белых партизан (шенкурских и тарасовских) из кулацких выходцев. Мятежи из Архангельского района стали перекидываться на Пинегу и Печору.

Распространенное мнение о том, что Северный фронт был фронтом менее важным, носившим характер пассивный, оборонительный, я считаю ошибочным, основанным лишь на внешнем сравнении условий борьбы на нем с условиями других, более активных фронтов.

Действия 6-й армии на протяжении всей ее борьбы имели характер маневренный и активный. Длительные промежутки в боевых действиях вызывались или климатическими особенностями, или необходимостью длительной же подготовки очередных операций ввиду громадных расстояний, скудости транспортных средств и средств связи. Кроме того, 6-я армия, как я уже говорил, неоднократно выделяла из своего состава лучшие полки на помощь соседним фронтам. Это обстоятельство иногда не только лишало армию возможности предпринимать активные действия, но ставило ее в невыгодное и даже опасное положение. Тем не менее я считал себя обязанным идти на это во имя взаимной выручки, учитывая, что в случае неудачи наш фронт располагает огромными пространствами для отхода, чего нет на других фронтах. Главное же я рассчитывал на доблесть своих войск и их командиров, воспитанных и закаленных суровыми условиями Северного театра войны, на испытанную помощь партийно-политических работников армии.

Полным подтверждением таких соображений и явилась Шенкурская операция.

Шенкурск, уездный город на судоходной реке Вага, был сильно укреплен интервентами. Он служил оплотом эсеровского и меньшевистского влияния не только в уезде, но и во всей Архангельской губернии и являлся самым южным пунктом, до которого продвинулись с начала войны интервенты. Расположен Шенкурск между важнейшими оперативными направлениями: железнодорожным — на Москву и северодвинским — на Котлас и далее на Екатеринбург и Пермь (3-я армия Восточного фронта). Владея Шенкурском, интервенты все время угрожали флангам наших позиций на обоих направлениях. Отсюда стремление 6-й армии захватить Шенкурск, чтобы затем выйти через устье Ваги на Двину, а по ней спуститься вниз к Архангельску в обход сильно укрепленных позиций на железной дороге. Этот расчет строился на разности во времени между освобождением Двины ото льда в верховьях и низовьях ее. Последнее в свою очередь позволяло рассчитывать на содействие нашей флотилии и бездействие более сильной флотилии противника.

Этот наш замысел в конце концов и был осуществлен. Все другие расчеты на овладение Архангельском, дававшиеся главкомом, себя не оправдали.

После десанта интервентов линия фронта с трудно проходимыми перерывами между главнейшими направлениями установилась: от северного берега Онежского озера на Повенец, Кожозеро, Прилуцкое (на Онеге), 441-я верста на железной дороге, Кодыш (на Емце), Бе-резник (на Ваге), Троицкое (на Северной Двине), Тру-фангорское (на Пинеге) и далее по старинному северному пути на Березов (на Оби) через Усть-Щугор (на Печоре).

В район Печоры был брошен отряд Мандельбаума[93] с целью препятствовать связи интервентов с Колчаком.

На этом правом фланге армии действовать можно было лишь летом, в остальное время все пространство между Вычегдой и истоками всех северных рек представляло поверхность, не проходимую из-за болот и снега.

В октябре яростные атаки интервентов на Северной Двине совпали с серьезными восстаниями белогвардейцев, организованными эсеро-меньшевистскими главарями в районах Ижевского и Воткинского казенных заводов. Восстания удалось ликвидировать в ноябре по особому требованию Ленина, видевшего опасность их и для Северного фронта в связи с активными действиями Колчака против Перми (3-й армии Восточного фронта).

Все эти действия, равно как и появление чехословацких отрядов на Печоре, были, очевидно, звеньями одного и того же плана интервентов, имевшего целью соединенными усилиями наступать к центру республики со всего севера и востока.

Мы в 6-й армии болезненно ощущали опасность, грозившую на нашем правом фланге. Наш Печорский край и Чердынский район все время притягивали на себя боевые усилия как со стороны Колчака, так и со стороны северных интервентов. Их целью было сомкнуть здесь оба фронта, а мы не располагали средствами, чтобы парализовать их усилия. Именно здесь, в районах Ижевского и Воткинского заводов, интервенты при содействии эсеров и меньшевиков создавали крупные очаги восстаний против Советской власти.