В стране мехов - Жюль Верн

Все трое прибавили шаг, чтобы поскорее добраться до этого круто обрывавшегося угла, которым заканчивалась теперь южная часть острова. В этом месте побережья почва еще немного поднималась над водой. Здесь слой земли и песка был толще, что объяснялось близостью настоящего материка, который некогда был соединен с островом так плотно, что, казалось, составлял с ним одно целое. Очевидно, с веками ледяная глыба и пласт земли постоянно утолщались, и перешеек держался до тех пор, пока сильный подземный толчок не разрушил его. Землетрясение 8 января коснулось только самого американского материка, но довольно было толчка, чтобы мнимый полуостров откололся и сделался игрушкой океана.

В четыре часа путешественники достигли, наконец, угла острова. Моржовая бухта, которая когда-то образовалась из глубокой выемки в побережье, исчезла. Она осталась связанной с материком.

— Сказать по правде, сударыня, — с серьезным видом заметил сержант, обращаясь к миссис Барнет, — ваше счастье, что мы не дали этой бухте имя Полины Барнет!

— Вы правы, сержант, — ответила миссис Барнет, — я и сама начинаю думать, что роль крестной в географии мне не дается!

4. НОЧНОЙ ПРИВАЛ

Итак, Джаспер Гобсон не ошибся относительно места разлома: действительно, перешеек не выдержал подземных толчков. Сейчас здесь не осталось и следа американского материка. Исчезли скалистые утесы, исчез вулкан на западной стороне острова. Куда ни глянешь — море.

Угол, образовавшийся на юго-западе острова после отрыва льдины, рисовался теперь в виде довольно острого мыса. Омываемый более теплыми водами, незащищенный от всевозможных толчков, мыс этот, конечно, не мог долго противостоять грозившему ему в будущем разрушению.

Исследователи снова пустились в путь, продолжая идти вдоль линии разлома; они двигались теперь почти по прямой, с запада на восток. Линия эта была удивительно ровной — словно льдина была отрезана от материка каким-то острым орудием. Кое-где по срезу можно было проследить расположение пластов почвы. Этот крутой берег, сложенный наполовину изо льда, наполовину из земли и песка, поднимался футов на десять над водой. Он падал совершенно отвесно, без всякого откоса; но на некоторых его участках и выступах видны были свежие следы обвала. Сержант Лонг показал на две-три небольшие льдины, отделившиеся от берега; очутившись в открытом море, они почти совершенно растаяли. Вполне понятно, что во время прибоя более теплая вода размывала эту новую береговую линию острова, еще не успевшую одеться в защитный покров из песка и снега, какой лежал на всем остальном побережье. И это обстоятельство было, конечно, малоутешительным.

Миссис Полина Барнет и оба ее спутника решили, прежде чем останавливаться на отдых, закончить обследование этой южной оконечности острова. Солнце, описывавшее в небе сильно удлиненную дугу, должно было закатиться не раньше одиннадцати часов вечера, и до сумерек было еще далеко. Сверкающий солнечный диск медленно опускался к западному краю горизонта, и его косые лучи отбрасывали перед пешеходами их непомерно длинные тени. Порой разговор оживлялся, но затем путники снова надолго затихали и шли молча, вопрошая море и думая о будущем.

Джаспер Гобсон намеревался устроить ночной привал возле залива Уошберн. Дойдя до него, наши исследователи сделали бы в этот день восемнадцать миль, то есть — если их расчеты были правильны — половину всего пути вдоль берегов острова. Лейтенант предполагал, что, отдохнув несколько часов и восстановив свои силы, миссис Барнет будет в состоянии возобновить путешествие, и, обогнув восточное побережье, они возвратятся в форт Надежды.

Обследование части вновь образовавшегося побережья — между бухтой Моржовой и заливом Уошберн — прошло без всяких приключений. В семь часов вечера лейтенант Гобсон и его спутники прибыли к месту привала. Здесь они нашли те же разрушения. От бухты Уошберн на побережье сохранилась только продолговатая излучина, которая когда-то огибала эту бухту с севера. Она тянулась на семь миль, до так называемого мыса Майкл, и нисколько не пострадала от разрыва перешейка. Молодые сосны и березы, разросшиеся поодаль от берега, в это время года были покрыты густой зеленью. На полянах прыгало множество пушистых зверьков.

Путешественники решили здесь остановиться. Если северная часть горизонта была закрыта от их взоров, то южный горизонт был им наполовину открыт. Солнце описывало такую низкую дугу, что лучи его, заслоненные рельефом местности, подымавшейся к западу острова, уже не достигали побережья бухты Уошберн. Нет, это была еще не ночь и даже не сумерки, ибо лучезарное светило не исчезло.

— Скажите, лейтенант, — произнес вдруг сержант Лонг самым серьезным тоном, — если бы чудом сейчас раздался звон колокола, что бы он, по-вашему, возвестил?

— Что время ужинать! — ответил Джаспер Гобсон. — Надеюсь, сударыня, вы со мной согласны?

— Вполне! — подтвердила путешественница. — А так как нам стоит лишь сесть, и стол будет готов, то прошу садиться. А вот и скатерть! Она из мха и, признаться, не совсем свежа, но зато словно разостлана для нас самой природой.

Развязали сумку с провизией. В меню вошло: вяленое мясо, паштет из зайца, приготовленный на кухне миссис Джолиф, и несколько галет.

Четверть часа спустя ужин был окончен, и Джаспер Гобсон вновь вернулся на побережье, чтобы обследовать юго-восточный угол острова. Миссис Барнет уселась отдохнуть под чахлой елью с наполовину опавшими ветвями, а сержант Лонг стал готовить место для ночлега.

Лейтенант Гобсон хотел исследовать структуру льдины, служившей основанием острова, и, по возможности, разобраться в системе ее последовательных напластований. Спустившись по небольшому откосу к самому морю, он очутился перед отвесной стеной разрушенного берега.

В этом месте остров поднимался всего на три фута над уровнем моря. Верхний слой береговой толщи состоял из тонкого пласта земли и песка, смешанного с ракушечной пылью; нижний же представлял собою плотную, твердую, почти как металл, массу льда. Толщина надводной части льдины была не больше одного фута. По свежему срезу можно было точно определить ее слоистое строение. Горизонтальные слои льдины указывали на то, что последовательное оледенение ее происходило в сравнительно спокойных водах.

Известно, что замерзание начинается обычно с верхних слоев жидкости; и если мороз крепнет, толщина ледяного панциря увеличивается сверху вниз. Это верно по крайней мере для стоячих вод. Процесс замерзания проточных вод идет, наоборот, снизу, со дна, где, как установлено наблюдениями, образуется так называемый донный лед, который затем всплывает на поверхность.