Один мертвый керторианец - Александр Дихнов

— Да! Здорово! — Я не сдержал восхищения, и Гаэль продолжила, еще более воодушевившись:

— Учтем также и то, что вы говорили о скрытности Вольфара. Можно ли допустить, чтобы он доверился кому-нибудь, не повстречавшись с ним лично? Уверена — нет. Так что, сколько бы у него ни было сообщников, все их имена есть — в этом списке. А сколько их там вообще, не считая вас? Шесть? Ну вот, таким образом, мы сузили круг почти вдвое! — победоносно закончила она.

М-да, конечно, это можно было подвергнуть критике. Всякие там оговорки: если то да если се — все это работало, например, только при условия, что моя собственная версия событий была верна, тем не мене… Когда в детстве дядя запутывал меня в дебрях логической головоломки, казавшейся неразрешимой, а затем неуловимым жестом фокусника расставлял все на свои места, я принимался хлопать в ладоши. И хотя я все же воздержался от столь бурного проявления эмоций, желание поаплодировать ей, не скрою, было. У Уилкинса же вид был бледноватый и в то же время удивленный. Он оказался посрамлен и осознавал это, но смотрел на журналистку так, будто впервые ее увидел. Наконец он не выдержал и попросил меня:

— Ну ладно, дайте и мне посмотреть, что ли…

Звучало достаточно покаянно, но Гаэль, разумеется, не упустила случая его подколоть — милосердие в подобных вопросах было ей очевидно незнакомо:

— Да? А как же насчет фантазий?

Взяв у меня лист левой рукой, Уилкинс выпрямился и правой отдал честь:

— Извините, мисс. Вы — королева аналитиков…

— И светоч сыска, — добавил я.

— Наглецы, — пробормотала она, обращаясь к завален ной окурками пепельнице.

Однако она не обиделась и через минуту заговорила вновь:

— Все же, чтобы вы там ни говорили, можно было бы, наверное, пойти и дальше…

— Нет, Гаэль, — твердо перебил ее я. — Из этого больше ничего не выжмешь. Пока во всяком случае. Вы хотите основываться на том, что Лан, Таллисто и Бренн признали свои контакты с Вольфаром, а остальные трое — нет? Ну и что? А пытался ли он сними связаться, находясь, соответственно, на Веге, Земле и Аркадии? Может, да, а может, и нет. Ведь, будучи на Калифорний, ко мне-то он не захаживал. Или то, что написали мне первые трое, — предположим, что это правда. Но вся ли правда? Или только часть ее? На том же Рэнде, если верить этому документу, Вольфар побывал дважды. Причем впервые как раз после исчезновения «Бантама», что, в общем-то, логично. Нет, я считаю, на сегодня хватит! Мы и так неплохо продвинулись.

— Да, наверное, вы правы, — неожиданно легко согласилась Гаэль и улыбнулась: — У меня есть некоторая склонность зарываться. Подождем, что появится дальше!

— Майор?

— Все так все. — Возвращая мне бумагу, он вновь подчеркнул: — Для меня наиболее существенно в этом списке одно: имя Лаган обнаруживается и здесь!..

Я промолчал, не желая повторяться, и Уилкинс неопределенно махнул рукой:

— Черт с ним! Тогда я, с вашего разрешения, пойду. Уже скоро собираться пора, а мне надо еще брату поздравление отправить.

— Поздравление?

— Ну да. У него день рождения сегодня.

— Старший, младший? — неожиданно спросила Гаэль.

— Младший, — с тенью улыбки ответил он, и я подумал о том, как до странности мало знаю о людях, окружающих меня в этом смертельно опасном предприятии. Моя черствость служила тому причиной или нечто иное?..

— Да, да! Идите, майор, конечно.

Когда дверь за Уилкинсом захлопнулась, я убедился, что Гаэль и не думает последовать его примеру — напротив, она лишь слегка изменила позу, устраиваясь поудобнее, и намерилась продолжить порчу своих легких никотином. Но прежде, чем она заговорила, я уже знал, о чем она будет меня спрашивать — о том, что мне за долгие годы удалось благополучно забыть…

— А у вас есть семья, герцог?

— Нет.

Она уже достаточно хорошо изучила меня, дабы чувствовать, когда разговор мне не по душе, тем не менее прикурила и упрямо тряхнула головой:

— Здесь — нет, я знаю. А на Кертории?

— Я ухе ответил на ваш вопрос.

— Извините.

— «Извините, но я все равно от вас не отстану»?

Она все-таки смутилась и отвела глаза.

— Ну зачем вы так?..

— Не зачем, а почему. Потому, что такова ваша манера, Гаэль. Если я не отвечаю вам сразу, вы никогда не успокаиваетесь и возвращаетесь к тому, к чему прицепились, снова и снова, используя смежные темы, наводящие вопросы и так далее. Разве нет?

— Наверное. Но я пытаюсь понять.

— Не утруждайте себя объяснениями — мне они не очень интересны. Но я расскажу вам о своей семье, раз уж вы того хотите. Так дешевле обойдется.

— Тогда возьмите хотя бы сигару. — Она извлекла из сумочки отличную сигару в металлическом футляре и протянула мне. — Я припасла для вас на крайний случай…

— Спасибо, и впрямь добрый поступок. А главное, очень к месту.

Предвкушение небольшого удовольствия несколько скомпенсировало необходимость извлекать на свет малоприятные воспоминания. Во всяком случае, злиться я перестал, — в конце концов, все это было так давно, что казалось почти нереальным.

— Итак, семьи у меня нет, — повторил я, затягиваясь. — И практически никогда не было. Потому что мои родители погибли, когда я еще был почти младенцем, двух лет от роду. Естественно, я их не помню и знаю, как они выглядели, только по оставшимся в замке картинам. Очень темная история с их смертью. Они возвращались в замок из столицы, где присутствовали на каких-то торжествах, и на самой границе нашего герцогства им надо было переправляться через полноводную реку. Они загрузились с сопровождавшим их отрядом на паром, но посреди переправы неожиданно налетел сильнейший шквал, баржа перевернулась, и они утонули в разбушевавшихся водах. Несчастный случай? Маловероятно. Это было летом, в погожий день, ничто не предвещало бурю. И вообще, даже никто из старожилов нашей равнинной местности не мог припомнить столь внезапных и разрушительных ураганов.

— Что ж, не было никакого расследования? — тихо спросила Гаэль.

— Официального, разумеется, не было — у нас нет государственной полиции. А частным образом — было. Моя мать была старшей сестрой барона Детана, так что дядя подробнейшим образом изучал обстоятельства ее гибели. Много лет. Но ничего не выяснил…

— А говорят, что в раскрытии преступлений он не знает неудач.

— Теперь, может, и не знает. Хотя, я думаю, что и это преувеличение. Тем не менее всех способностей его необыкновенного ума в случае с моими родителями не хватило — это факт!.. Впрочем, если быть до конца честным, то мне кажется, что какие-то подозрения у него были и, возможно, остались. Однако он никогда ими ни с кем не делился, в том числе и со мной. Догадываться же о мыслях барона Детана — это выше моих возможностей.