Бей или умри - Софья Валерьевна Ролдугина

Итасэ в голове промелькнул какой-то непереводимый лексический парадокс, а потом нас всех действительно съели.

И времени не стало.

Наверное, если бы не купол, это показалось бы мне коротким мигом забытья. Но эмпатия протянула призрачный мостик между моим разумом – и тем невообразимым существом, которым был Лао. Если он назвал себя подобием дракона, то я стала тенью подобия, отражением в мутном стекле.

Возможность быть…

Времени действительно не существовало. Будущее – то, чего ещё нет; прошлое – то, что уже ушло. Настоящее – множество путей, разбегающихся от твоих ног, призрачных перспектив, иллюзий и противоречий.

Калейдоскоп возможностей, который изменяет воля.

«Наверное, с этой точки зрения, – промелькнуло у меня в голове, – вопрос о гендерной принадлежности действительно кажется Лао смешным. Трудновато решить, мужчина ты или всё-таки женщина, если ты на самом деле – поток молний».

А потом я отключилась.

Мне привиделся дядя Эрнан.

– Кажется, – мечтательно протянул он, – я пропустил нечто потрясающее.

Судя по тому, что отголоски головной боли проникали даже в наше общее пространство сна, пробуждение предстояло весёленькое. Всё-таки контакт с принципиально чуждым сознанием – не лучшее развлечение для телепата средней руки. Сколько идиотов загремело в больницу, попытавшись наладить ментальную связь с обожаемой кошечкой или собачкой – не сосчитать. А тут даже не домашний питомец, в общем понятный, а целый дракон.

– Я бы обошлась без потрясений, честно говоря.

– Это всё возраст, – улыбнулся бессовестно молодой Эрнан и поправил сползающую на лоб бандану с жизнерадостно оскаленными черепами. – Вот станешь постарше – научишься ценить события и явления, которые способны тебя удивить.

Пространство сна, реагируя на моё эмоциональное состояние, поросло кислотно-синим гаюсом и наполнилось многозначительно ухмыляющимся призраками Оро-Ича. Где-то далеко на периферии интригующе подмигивали взрывы.

Я оглядела изменчивые пейзажи, усилием воли развеяла половину идолоподобных инкубов и мрачно спросила:

– Вот спорим на шоколадку, что, окажись ты на моём месте, резко изменишь мнение?

– Спор бессмысленный, поскольку носит сугубо теоретический характер, – легкомысленно отмахнулся Эрнан. И вдруг посерьёзнел: – Не думай, что мы бросили тебя. Все ищут способ пробиться в этот твой Лагон – и Дейдра, и Фил, и мальчики, и Нэсс.

Конечно, у чистого сознания нет ни лёгких, ни горла, но внезапно мне стало трудно дышать. Если человек исчезал при неустановленных обстоятельствах с применением псионических или иных сверхчеловеческих способностей, по закону через три года его признавали мёртвым. Судя по дядиным оговоркам, время в моём родном мире шло немного быстрее, так что час икс был уже не за горами.

И всё же мать с отцом ещё не сдались. И Тони, и Кевин, и даже сестра! Хотя, честно говоря, сложно представить, какая польза, к примеру, от пирокинетка, когда речь заходит о путешествиях между мирами.

– Передавай им, что я в порядке, – мне с трудом удалось закончить фразу. – А как там Лоран?

Улыбка у дяди Эрнана стала разбойничьей.

– Собиралась назвать в честь тебя дочь, но внезапно родился мальчик. Теперь думает, как переиначить имя «Трикси» для мальчишки, чтобы звучало посерьёзней. Впрочем, если судить по первым псионическим тестам, и так найдётся немного желающих дразнить телекинетика и телепата.

Я мысленно прокрутила сказанное ещё раз – и оторопела.

– Погоди. Ты же не хочешь сказать, что Лоран…

От переизбытка шокирующей информации общее ментальное пространство пошло разноцветными пикселями, а затем распалось. Меня, как в воронку водоворота, затянуло в обычный сон, а затем выплюнуло в реальность – с чудовищной головной болью.

Расстилающийся вокруг горный пейзаж красноречиво намекал на то, что наше спешное бегство кончилось в лучшем случае на полпути к Лагону, а мягкое гнездо из одеял на голой сырой скале подсказывало, что Итасэ пережил путешествие гораздо лучше некоторых не в меру любопытных эмпатов… Так, замечательно, дедукция вроде работает – значит, опрометчивая попытка познать принципиально чуждый разум непоправимого вреда моей голове не нанесла.

Тейт навис надо мной, закрывая половину закатного неба.

– Ты как?

– Прикидываю, какая новость более удивительная: что в нашу тёплую компанию затесался дракон из другого мира, игнорирующий концепцию времени, или что я стала тётей.

– Конечно, про Лао! Лао крут! – с энтузиазмом откликнулся он, заставляя меня поморщиться: громкие звуки спровоцировали очередную волну тошнотворной слабости и колотьё в висках. – Я тоже так хочу, как думаешь, научусь?

Я с трудом села, опираясь на его руку. Пейзаж вокруг расстилался безрадостный – горы, горы, горы, красные, чёрные, белые, причудливо изрезанные склоны, фантасмагорически накренённые пики. Словом, однообразнее некуда – по лагонским меркам.

– «Так» – это как? Существовать вне времени, стать живым парадоксом? – уточнила я со вздохом.

Тейт осклабился, как идиот:

– Это нестись через горы, чтобы всё вокруг трещало, молнии там, вспышки везде, враги – по канавам, а мне весело!

Ну, кто бы сомневался.

– Если наличие молний – вопрос не принципиальный, то ты и сейчас уже запросто можешь устроить нечто подобное, – уверила я его.

Он сначала сделал вид, что страшно польщён, потом засмеялся и шутливо боднул меня в плечо. И тут послышалось вкрадчивое:

– Говорить то, что твой друг желает услышать, и в то же время не лукавить – драгоценный талант.

Это был Лао.

Сейчас, после всего, что случилось, смотреть на него было неловко. Как в дурацком фильме, где парень на первом свидании старательно распускает хвост и хвастается тем, что якобы имеет отношение к кино и даже где-то сыграл в массовке, а потом выясняется, что его девушка вообще-то мега-звезда, только инкогнито. Нет, разумеется, я не бахвалилась и чушь не несла, но всё равно оказалась этакой скучной мещанкой, не разглядевшей чудо.

– В тебе говорит гордость, – улыбнулся Лао, по-птичьи склонив голову к плечу. – Но ты умнее её. Это пройдёт.

Я машинально нашла руку Тейта и стиснула.

– Читаешь мысли?

– Нет. Просто у Рана было такое же выражение лица, когда он узнал мою тайну.

– Мы настолько похожи? – ужаснулась я.

И рыжий, предатель, уставился на меня круглыми глазами – и расхохотался. В первую секунду мне стало ещё хуже, и захотелось ему врезать, но затем парадоксальным образом полегчало. Смех вообще обладает чудесным свойством – снимать любую неловкость, особенно такой, искренний и наполненный странным чувством почти родственного обожания: вот же, радость моя, какую ерунду ты сморозила. А если одновременно тебя гладит по волосам самое невероятное существо в мире, по крайней мере, в этом, то у хандры вообще не остаётся никаких шансов.

– Лао, а если серьёзно… Кто ты? – спросила я тихо, надеясь отчасти, что он не услышит.

Ответ тем не менее последовал не сразу. Лао сел, подогнув