Дверь домой - Василий Панфилов

Прекрасно понимаю, что через несколько дней она привыкнет к мысли, что хорошенький мальчуган — это я, её муж. Тогда и… А пока — терплю, ну и к наложницам бегаю. Тем более, что одна из них — индусского типа, аж вся загорелась при виде моего нового облика. Судя по всему — была предрасположенность…

В тот же день посетил и Дачу, пообщался с родными.

— Сашка, ты?! Живой! — такими были первыми слова родни. Затем много объятий, слёз… Ну а затем по накатанной — смех и попытки потискать.

— Дядь Саш, ты такой умильный стал! — восторженно пищала Вера, — прям пусечка!

К сожалению, новое прозвище среди домашних приклеилось и до самого вечера кроме как «Пусечка» меня никто не называл… Спасала только выдержка некромага (а у нас контроль эмоций должен быть на особенно высоком уровне) и способности метаморфа к контролю эмоций. И даже при таком «дубляже» выдержал с трудом.

Вера с её обнимашками — это даже не поверхность «айсберга», а самая-самая верхушка. Всё-таки для неё я авторитет — привыкла видеть во мне не просто старшего, но и умного (что не всегда совпадает). Ну и потом — она уже пообтёрлась с воронами и представляла мой настоящий уровень.

А теперь представьте, КАК затискали мать с сестрой, тётка… Честно скажу — несколько раз с трудом сдержался от заковыристого Проклятия. Ну, что-то вроде поноса — недельки этак на две… Сдержался с трудом, но сдержался — чем и горжусь.

Здесь же, на Даче, проверили способность ходить по Тропе — и я оказался прав. Прав в том, что не лез туда самостоятельно. Как и предполагалось — сильно обострились и/или изменились некоторые… чувства.

— Интересно-интересно, — с восторгом маньяка бормотал Учитель. Затем отлучился ненадолго — и вот уже все Старейшины и почти все Старшие изображают маньяков…

Восстановить способности я смогу быстро, но сам факт, что отношение к Кромке изменилось, говорил о многом. Если проще — Кромка, это что-то незыблемое и одновременно изменчивое — ну вроде как океан. И вот представьте, что в океане вдруг появляются течения с пресной водой, которая не смешивается с солёной. В теории-то можно представить и не такое, но вот осуществить это практически — хренушки.

Три дня ушло на рассылку информации о моих приключениях всем важным лицам, уточнение некоторых деталей этих самых приключений. Ну и конечно же — работа, изучение своих способностей.

Изменением «чувства Тропы» не обошлось. Поскольку теперь я «чистый» феникс, то прорезались новые способности. В частности — умение изменять свой крылатый облик. Пока совсем немного, но и то.

Фигня? Да не скажите — стал-то я настоящим «жар-птицем», а с такой расцветкой… опасно. Появилась возможность манипулировать Силой в птичьем облике — напрямую, без Плетений. Не знаю, выйдет ли из этого что-то более серьёзное, но и этого хватило — от счастья я долго бегал по Даче и орал всякую бессмысленную хрень.

Ну сами представьте — теперь Небо для меня безопасно. Не полностью, но скажем так — в пищевую цепочку меня теперь смогут включить очень немногие воздушные хищники. Не уверен, но кажется мне, что сейчас я бы справился с теми демонами. Или по крайней мере — битва шла бы более-менее на равных.

Выступление в Совете Ста Четырёх было… незабываемым. Народ здесь собрался в основном весьма неглупый, умудрённый опытом и прямо скажем — немолодой. И мой выход стал настоящим испытанием как для меня, так и для них. Ну сами посудите — они уже в курсе моего нового облика, да и отношение к Рэю-Шпаге весьма серьёзно. Но… Вылез я в центр Зала — и у доброй четверти лица стали умильными-умильными.

Отошли быстро, но время от времени «рецидив» случался. И как ни печально — в самых серьёзных местах.

— Демонов и демонопоклонников нужно уничтожать, — сурово говорю я. Правильные, эффектные жесты, великолепная риторика, дикция… Даже ритмика речи поставлена образцово! И что? И снова — умильные физиономии дедушек, пришедших поддержать внука на школьном утреннике…

Смотрю на присутствующих и прерываю речь.

— Высокое Собрание, я вижу, что мой новый облик некоторым членам Совета мешает воспринимать меня адекватно.

Делаю паузу, выразительно глядя на некоторых.

— Поступлю проще. Я не буду вас убеждать начать войну — война уже начата и начата не нами. Согласитесь — нападение на одного из членов Ковена и Совета, похищение… Богохульство, в конце-концов[51]. Насколько я знаю, подобные… нехорошие вещи случились не только со мной?

Здесь я опираюсь на слабые слухи и логику — я не настолько важная птица, чтобы вся эта катавасия была исключительно из-за меня одного — несмотря на порталы.

— Вижу, что прав. Думаю, что некоторые из вас грешили на происки конкурентов. Но сами посудите — кто будет… мешать соседям сейчас, когда начались нехорошие шевеления с демонами?

Смотрю — задумались… Сейчас я давлю на эмоции — большая часть неприятностей у сенаторов вполне Карфагенского происхождения, но пусть задумаются, а то знаю я их — «раскачиваться» они могут долго. «Добиваю» простым перечислением неприятностей, которые ацтеки уже доставили конкретно мне и Карфагену в частности. Затем — неприятности потенциальные.

Итак, война объявлена! Карфаген и финикийские города вынули меч из ножен. Думается, что и союзники в стороне не останутся — венедов проблема уже коснулась, да и остальные вряд ли захотят оспаривать волю богов и оставаться в стороне, когда появились демоны.

Понятно, что у городов Союза вклад в предстоящее… мероприятие будет непропорциональный — здесь не бывает уравниловки. Прежде всего вкладываются наиболее заинтересованные, а остальные — кто как. Многие и вовсе пришлют исключительно добровольцев, да и то — по остаточному принципу. Ну да как обычно…

В Городе война началась громко и пафосно, с перечислением всех неприятностей, что причинил нам Ацтлан. Особо упирали на то, что нападение было не спровоцированным (попытка Вторжения в Союзный город) и оскорбляющим богов (фальшивый гонец, демоны). Добровольцев было много.

Тот факт, что основные причины массовых смертей были как раз из-за проблем с порталами (Прорывы, Вторжения и прочее — с сопутствующими эпидемиями) и порой из-за этого вымирали целые города, то сами понимаете — к ацтекам отнеслись очень недружелюбно.

Правда, «добровольность» некоторых воинов была достаточно сомнительной. Вот захотелось повоевать местному купцу/аристократу за благое дело — так записывался с личной дружиной. Будет ли воевать он лично или засядет где-то в тылу — не суть важно, его воинам в тылу точно не будет места… А с другой стороны — они ведь сами выбрали профессию наёмника.