День рождения мертвецов - Стюарт Макбрайд

— С вами все в порядке, шеф? Придурок Смит орет так, как будто ему в ширинку «Табаско» налили. Ходят слухи, что вы назвали его…

— Не самое удачное время, Рона, так что…

— Пришлось дождаться конца смены, чтобы поработать с центральной базой данных. Журналист ваги, Талберт, пару лет назад получил по голове бутылкой во время драки в баре, истек кровью до приезда «скорой». Лицензия Хэрриет Вудз была аннулирована пять лет назад, она переехала в Дубай и теперь работает в частной охранной фирме. Где она находится в настоящий момент, неизвестно. Денни Кроуфорд исчез из Абердина восемнадцать месяцев назад. Ахмед Могхадам — в частной психиатрической клинике в Данди. А Эмилию Шнейдер посадили на восемь лет 6 Петерхед за незаконное лишение свободы и пытки двух свидетелей Иеговы.

— Что случилось с Денни Кроуфордом?

— Понятия не имею. — Клацающие звуки, как будто на клавиатуре печатают двумя пальцами. — Кхм… О’кей, сообщение об исчезновении поступило от его матери… Он полмесяца не принимал лекарств, угрожал инспектору по надзору за условно-досрочно освобожденными ножом. Вот и все. Никаких следов с тех пор, как он сел на поезд в Инвернесс полтора года назад…

Так что Стивен Уоллес оставался пока самым подходящим вариантом.

— Шеф?

— Спасибо, Рона.

— Вам еще койка потребуется на сегодняшнюю ночь? Ну, понимаете, после службы. Я все ваши вещи уже постирала…

Койка на сегодняшнюю ночь.

— Подожди секунду. — Выключил у телефона звук. Повернулся к доктору Макдональд: — Ваша тетя, она сегодня приезжает, так ведь? Вы не останетесь дома одна?

Кивок.

Я снова включил звук в телефоне:

— Хорошо, Рона. — Улыбнулся своему отражению в зеркале. — Встретимся у церкви?

— Здорово.

Я выключил телефон. Согнал с лица улыбку.

Доктор Макдональд продолжала в молчании есть рыбу с жареной картошкой, а дождь барабанил по крыше. Потом она закончила есть, облизала пальцы и вытерла их салфеткой. Сунула пустую коробку из-под еды в пластиковый пакет к моей.

— Это было здорово, спасибо, и рыба была по-настоящему свежая, и горошек великолепный, можно на пару минут воспользоваться вашим телефоном — хочу спросить у тети Джен, когда она возвращается из Глазго, а то у моего телефона батарейка села.

Протянул ей мобильник:

— Дайте мне мусор.

Она протянула пластиковый пакет.

Я вылез под дождь. Рядом с таксометром стояла урна. Сунул в нее пакет, поднял воротник и пошлепал но лужам к Шэнд-стрит, с ее причудливой коллекцией кафе в викторианском стиле, туристической шумихой и бутиками известных брендов. Прошел пару магазинов, миновал «Бутс энд Паундгэзм» и зашел в небольшую винную лавку.

Взял литр джина, немного тоника, пару бутылок красного вина, да еще и пару бутылок белого захватил. Заплатил наличными и пошел к машине, позвякивая бухлом в лиловых пластиковых пакетах.

Другая машина прекратила раскачиваться. Из окна водителя тянулся сигаретный дымок.

Я обошел лужи и снова забрался за руль «рено». Сунул мешки между сиденьями. Вытащил бутылку белого и протянул доктору Макдональд:

— Вам.

Она улыбнулась:

— Не нужно было этого делать, но все равно спасибо. — Протянула мне мобильный телефон. — Тетя Джен уже дома, так что все отлично, кроме, разве что, того, что мне придется объяснить, почему задняя дверь поцарапана. — Прижала к себе бутылку вина. — Вы думаете… — Покрутила завиток волос. — Вы думаете, это был он?

— Накиньте ремень. — Я осторожно вывел древний «рено» с покрытой рытвинами парковки. — Шейла была права — скорее всего, какой-нибудь наркоман. Флетчер-роуд — место аппетитное, на целой улице нет ни одного дома, который стоил бы меньше полутора миллионов. У вашей тети ведь есть собаки, не так ли?

— Зачем нужны доберманы-пинчеры, если у вас есть стаффордширский бультерьер и страдающий одышкой джек-рассел? — Еще крепче прижала к груди бутылку. — Со мной все будет в порядке.

39

Из колонок, прикрепленных к гранитным стенам, прохрипел голос священника:

— Давайте же помолимся. — Он воздел вверх руки, и стоявшие вокруг меня люди склонили головы.

Сент-Джаспер был забит до отказа, скамьи были переполнены, люди стояли в боковых приделах и сзади — в отчаянной надежде стать частью всеобщего горя. Над головами нависал церковный потолок, серый и ребристый, и ощущение было такое, что ты находишься во внутренностях окаменелого кита. В свете ламп всевозможными оттенками красного, синего и желтого сверкали витражи. Жалкое место, набитое долбаными упырями.

— Господь Всемогущий, услышь молитвы наши за Меган Тейлор и Пети Хендерсон…

Мишель пододвинулась и сжала мою руку. Она сидела, уронив голову на грудь, глаза зажмурены — как будто бы Господь не вернет нам Кети, если заметит, что она подглядывает.

Я смотрел прямо перед собой.

Банда Дики неплохо поработала, спрятав скрытые камеры среди завитков резьбы. К тому времени, когда молитва закончилась коллективным «Аминь», я смог обнаружить всего восемь. Так что, если ублюдок был здесь, камеры точно его заснимут.

Священник оправил шарф, лежавший у него на плечах.

— А сейчас мы послушаем некоторых из друзей Меган. Брианна Фаулер набралась смелости выступить первой, не так ли, Брианна? — Его усиленный динамиками голос загрохотал, эхом отскакивая от стен.

Пока толстенькая девочка с пленок камер наблюдения взбиралась к микрофону, доктор Макдональд дернула меня за рукав:

— С вами все в порядке?

— Мы должны быть там и искать ее, а не писать здесь кипятком по поводу потерянного времени.

Вылезшая на сцену Брианна откашлялась, получив от динамиков ответ в виде свиста и скрежета:

— Меган была… Меган — моя лучшая подруга…

Доктор Макдональд бросила взгляд через плечо:

— Сабир уже прогоняет пленки через свои программы. Мы не тратим время бесполезно, мы взводим пружину ловушки. — Слегка нахмурилась. Поерзала на сиденье. — Вы уверены, что ничего не хотите сказать?

Я стиснул зубы:

— Поверьте, никто из этих ублюдков не захочет услышать то, что я хотел бы им сказать.

Из громадных деревянных дверей церкви вытекала толпа. Стоявший рядом с кафедрой Дики потряс руку Брюса Тейлора, сказал что-то матери Меган, потом подошел к тому месту, где сидела Мишель. С последнего гимна она так и не пошевелилась, просто сидела на своем месте и тихо рыдала.

Дики остановился рядом с ней и сложил руки в области паха, как будто присутствовал на расстреле по приговору военно-полевого суда:

— Миссис Хендерсон, я хочу, чтобы вы знали, что моя команда делает все возможное…

Я ткнул его пальцем в грудь:

— Стивен Уоллес здесь?

— Простите? — Дики моргнул. Посмотрел на меня.

— Я говорю, Стивен Уоллес здесь?

Вздох:

— Мы следим за всеми.

Доктор Макдональд потянула меня за рукав:

— Может быть, нам стоит забрать отсюда Мишель, пойти домой, выпить по хорошей чашке чая или еще чего-нибудь?

— Дики, этот ублюдок здесь или его здесь нет?

— Родители Меган его пригласили. — Старший суперинтендант провел рукой по глазам. — Она конечно же любила слушать по радио его передачу, никогда ее не пропускала.

Я посмотрел в сторону выхода:

— Увидимся снаружи.

Под моими шагами заклацал, мраморный пол.

На полпути к приделу дорогу мне перегородил лысеющий невысокий мужчина в вельветовом пиджаке. Мистер Неприемлемо из школы Кети:

— Констебль Хендерсон, от имени учащихся и учителей Академии Джонстона я бы хотел выразить вам наши искренние…

Я продолжал идти.

На улице дождь сменился легкой моросью, блестевшей в свете телевизионных камер. Перед камерами стояли уроды с микрофонами, что-то говорили, и в каждом их слове сквозила фальшивая искренность. Великолепный Стив Уоллес говорил в микрофон «Канала 4». Нахмурив брови, он важно кивал годовой тому, кто задавал вопросы:

— О да, и в этом, по моему мнению, можно не сомневаться. Мы можем вернуть девочек обратно, если общественность объединится и обеспокоится этим.

Ответный кивок от женщины, державшей микрофон:

— Все отлично, мы, скорее всего, поставим это в следующем выпуске новостей. Вы уже подписали бланк разрешения на публикацию?

Стивен Уоллес оторвал взгляд от бумаг, увидел меня и помахал рукой. Потом пошел мне навстречу, все еще с похоронным выражением на лице:

— Констебль Хендерсон, вы не представляете, как тяжело мне было узнать о Кети. Как ваша жена? Держится? Для нее это должно быть ужасным потрясением.

Я пристально посмотрел на него. Протянутую руку пожимать не стал.