Компания дьявола - Дэвис Лисс

— Что тут у нас? — выкрикнул один.

— Похоже, парочка содомитов, — ответил другой. — Не бойтесь, грешники, ночь в тюрьме пойдет вам на пользу, у вас будет достаточно времени, чтобы молить Господа о прощении, вы еще можете спасти ваши души.

Я сомневался, что тюрьма, куда содомит заключался на ночь, может спасти чью-либо душу. Угодившего в эту зловонную дыру ожидали нескончаемые издевательства. В подобных местах сложилась традиция — самые отъявленные преступники заставляли содомитов поглощать человеческое дерьмо, и в больших количествах.

— Эй вы, — сказал я. — Я вас не знаю, и вы меня тоже. Идите своей дорогой.

— Никуда я не пойду! — крикнул тот, кто, как мне показалось, назвал нас содомитами. — Я слуга Господа, сэр, и выполняю волю Его. — Его голос дрожал, как у уличного проповедника.

— Сомневаюсь, — сказал я, догадавшись, что перед нами члены Общества реформации нравов или другой подобной организации, расплодившихся в последние годы.

Эти блюстители нравственности рыскали по ночным улицам и охотились на тех, чье поведение нарушало заповеди Господни и законы королевства, — если, конечно, речь не шла об откровенных бандитах, которые могли и сдачи дать, таких реформисты предпочитали обходить стороной. Бог знает, почему констебли и мировые судьи уполномочили этих людей быть их представителями, и вот группа религиозных фанатиков могла схватить пьяного или человека, пожелавшего воспользоваться услугами проститутки, и бросить в тюрьму, где его ожидала ужасная ночь. Я уже упоминал о кошмарной участи содомитов, но редко кому удавалось избежать жестоких побоев и унижений.

— В нашем городе существует комендантский час, — сказал реформист.

— Слышал о таком, — ответил я, — но не встречал еще никого, кто бы относился к нему серьезно, кроме фанатиков вроде вас. Мы с другом просто шли по улице и не причиняли никому беспокойства.

— Мы видели, что вы просто шли по улице, но я-то знаю, вы собираетесь заняться самым что ни на есть гнусным делом, совершить преступление, противное Господу и природе.

— Так, с меня хватит, — сказал я и обнажил шпагу.

Мужчины ахнули, словно не подозревали, что человек, идущий по своим делам, может воспротивиться таким позорным обвинениям.

— Никакой я не содомит и не делаю ничего предосудительного, — заявил я, — но обучен бойцовскому искусству. Так вот, я спрашиваю, кто из вас готов сразиться со мной?

Наступила тишина, в которой было слышно лишь их дыхание.

— Ладно, на первый раз хватит. Теперь ступайте, — сказал я и для убедительности взмахнул шпагой.

Это возымело действие — трусливые забияки от религии немедленно разбежались, а мы с Элиасом продолжили свой путь. Пройдя около квартала, мы добрались до места, о котором говорила миссис Пеппер.

Элиас огляделся:

— О черт!

— Что такое?

— Я, кажется, начинаю понимать, отчего реформисты поняли нас превратно. Если моя догадка верна, мы найдем этого мистера Тизера у Мамаши Клэп.[9]

— Мамаша Клэп? — воскликнул я. — Так зовут содержательницу борделя? Еще более неправдоподобно, чем приятель по имени Тизер.

— Думаю, они часть одного и того же явления. Могу со всей ответственностью заявить, что у Мамаши Клэп самый знаменитый бордель для мужеложцев во всей метрополии.

Мне совершенно не хотелось посещать бордель для мужеложцев, и я был готов заявить это вслух. Но, открыв рот, подумал, что для человека, привыкшего сталкиваться со всевозможными опасностями, довольно странно давать задний ход перед тем, что не представляло никакой прямой угрозы. Возможно, мне не нравилось, как ведут себя некоторые мужчины, как не нравились, например, трусы, но они не представляли опасности для моего существования.

Я оглядел Элиаса.

— Стучи в дверь ты, — сказал я, — у тебя лучше получится завоевать их доверие.

Я думал, он обидится на меня, но он только рассмеялся.

— Наконец-то я нашел то, что наполняет душу Бенджамина Уивера страхом, — сказал он, — и возможно, способ вернуть утерянное расположение.

Элиас решительно постучал в дверь, и через мгновение его усилия были вознаграждены. Дверь распахнулась, и перед нами предстала особа, одетая как служанка, но это была не девушка. Это был мужчина, довольно рослый, в женской одежде и в парике, поверх которого был надет аккуратный маленький чепец. Все это и так было довольно нелепо, но у мужчины, ко всему, на лице была щетина, и хоть он присел в реверансе и держался чрезвычайно серьезно, выглядел комично и гротескно.

— Чем могу вам служить, джентльмены? — спросил слуга мягким, но вполне мужским голосом.

Он не собирался никого убеждать, будто он женщина. Напротив, всем своим видом он давал понять, что он мужчина, одетый как женщина, и это было чертовски забавно и нелепо.

Элиас прочистил горло.

— Мы ищем человека, которого зовут Тизером.

— А что вам от него надо? — спросил слуга более твердым голосом.

Я также заметил, что он говорит с акцентом, типичным для людей низшего сословия из района, если не ошибаюсь, Хокли-ин-зе-Хол, и это меня удивило. Я всегда считал, что содомия — занятие испорченных богачей, а тут человек из низшего сословия. Интересно, он и вправду был склонен к содомии или просто пришлось согласиться на подобную должность? Я вдруг подумал, не удерживают ли его здесь против его воли, и пообещал себе неусыпно следить за признаками подобного ужаса.

Я шагнул вперед.

— У нас к нему личное дело. Скажите, что к нему пришли посетители, остальное мы сами уладим.

— Боюсь, я не могу этого сделать, сэр. Оставьте свою карточку, и мистер Тизер, если таковой существует, найдет вас сам, если захочет.

Я заметил, что сперва он не отрицал существования этого человека, а теперь ставит это обстоятельство под сомнение.

— Он нас не знает, но дело крайне срочное. Я не собираюсь причинять никакого вреда ни ему, ни вашим друзьям. Мне просто необходимо срочно с ним поговорить. — Я протянул слуге свою карточку.

— Вы не у себя дома, чтобы распоряжаться. Так и быть, я возьму вашу карточку, но вы должны уйти.

Если бы он был простым лакеем, я бы уже давно оттолкнул его и прошел внутрь. Но мне не хотелось дотрагиваться до подобного типа, поэтому я уповал на слова.

— Я никуда не уйду. Можете впустить нас по доброй воле или попытаться нас остановить. Выбор за вами, сэр.

— Прошу называть меня «мадам», если не трудно, — сказал он.

— Мне совершенно безразлично, как вы себя называете, просто отойдите.

Тут у дверей возникла еще одна особа, на этот раз женщина и телом, и душой. Она была полной и далеко не молодой, но ее большие голубые глаза излучали вселенскую доброту. Одета она была просто, но со вкусом и производила впечатление уважаемой добродушной матроны.

— Убирайтесь. Я не потерплю больше церковной болтовни от лицемеров вроде вас. Катитесь к черту. У вас с ним больше общего, чем с нами.

Ее тирада поставила меня в тупик, и я не знал, что сказать. К счастью, Элиас, дипломат по натуре, поклонился и взял дело в свои руки.

— Мадам, мы пытались объяснить вашему слуге, что никому не собираемся причинять вреда. У нас срочное дело к мистеру Тизеру. Позвольте вас уверить, мадам, что трудно найти людей более далеких от церковной болтовни, чем мы. Мой друг иудей, а я вольнодумец, то есть любитель женщин, как вы понимаете.

Женщина внимательно изучила карточку, которую я вручил слуге, а потом подняла на меня глаза.

— Так вы Бенджамин Уивер, ловец воров.

Несмотря на неловкость, я поклонился.

— Человек, о котором вы спрашиваете, ничего не сделал. Неужели вы пали так низко, что зарабатываете деньги, охотясь за мужеложцами.

— Вы не так меня поняли, — заверил ее я. — Мне нужен этот джентльмен, чтобы получить у него сведения об одном его знакомом. Я не собираюсь тревожить ни вас, ни ваших друзей.

— Можете поклясться? — спросила она.

— Даю слово чести. Я только задам ему несколько вопросов, и все.

— Очень хорошо, — сказала она. — Тогда входите. Нельзя же держать дверь открытой всю ночь.

Я не сомневался, что это и есть знаменитая Мамаша Клэп, и она провела нас по своему заведению, подозрительно косясь, как собственница. В прошлом веке это наверняка был чей-нибудь великолепный особняк, но сейчас все тут обветшало, истрепалось. Здание пропахло плесенью, а если топнуть по ковру, наверняка поднялся бы столб пыли.

Мы следовали по лабиринтам дома за нашим Вергилием, минуя на удивление элегантные залы и хорошо обставленные комнаты. Однако люди, населявшие эти помещения, были совершенно иного рода. Мы вошли в просторную комнату, где происходило что-то вроде бала. Для кутил были накрыты столы, за которыми они могли есть, пить и беседовать. Трое музыкантов играли на скрипках, а шесть или семь пар кружились на старом покоробленном паркете. С две дюжины мужчин стояли у стен и беседовали. Я заметил, что каждая пара танцоров состояла из одного обычно одетого мужчины и одного, одетого на манер слуги, который открыл нам дверь, в женское платье.