КГБ в 1991 году - Василий Михайлович Сойма

Союз: История власти. 19451991» (с. 684) после фразы «Сейчас же были восстановлены средства связи» сделал следующую сноску:

«Вопрос о том, были ли эти средства связи полностью выключены, до сих пор остается неясным. Есть свидетельства, что телефонная связь у Горбачева была и ею пользовались сотрудники охраны Горбачева с его ведома, как и специальное средство связи Президента СССР, которое КГБ не мог отключить».

После возвращения Горбачева из Фороса и ареста членов ГКЧП в общем хоре обличений и разоблачений, которыми была полна пресса, осталось мало замеченным мнение Валентина Занина, генерального директора ленинградского производственного объединения «Сигнал».

«Ознакомившись с версией М.С. Горбачева, — заявил он, — изложенной письменно в газетах, я утверждаю, что таким образом изолировать Президента СССР от связи невозможно. Я являюсь одним из производителей различных средств связи, и изоляция живого и несвязанного президента возможна только при демонтаже основного оборудования, изъятии его и вывозе, чего не было сделано, как явствует из сообщения. Это многие тонны. То есть был случай добровольного невыхода на связь… 24.08.91. Занин».

К письменной информации Валентин Занин добавил устно: «Вы должны отдавать себе отчет в том, что это не дача или, во всяком случае, не только дача. Это один из основных пунктов управления страной, на котором расположены многочисленные системы связи, не зависимые друг от друга. Можно отключить электричество, тогда будет действовать местная динамомашина, если выйдет из строя она, можно включить аккумулятор. Если выйдет из строя аккумулятор, то питание для системы связи можно обеспечить от ручного устройства. Если этого нельзя сделать, то есть еще одна система связи, о которой я не могу сказать. Для этого президенту достаточно иметь только авторучку и лист бумаги, чтобы обеспечить себе связь со страной».

Горбачев назвал это откровенной белибердой: «Все виды связи были отключены раз и навсегда». Что ж, у него своя правда.

Кстати, а у Лукьянова — тоже своя. 16 февраля 1993 года в телепрограмме Андрея Караулова «Момент истины» Лукьянов поведал немало интересного об августовских днях 1991 года. В частности, утверждал, что на даче в Форосе у Горбачева было два работавших телефона, по которым, по словам Лукьянова, не составляло труда связаться с Москвой. Кроме того, охрана Михаила Сергеевича подчинялась лично ему, а вовсе не руководству КГБ. А это означало, что она не препятствовала его свободе.

Из дневника Р.М. Гэрбачевой (продолжение): «Вошла Иринка: “В дом пытались пройти Плеханов и Ивашко. Остановил у входа Борис Иванович: «Приказ — никого не впускать. Будем стрелять!» Плеханов сказал: «Я так и знал… эти будут стрелять». Развернулись и ушли назад. Папа продолжает говорить по телефону”.

Зашел Михаил Сергеевич. Спросил, как я себя чувствую. Сказал, что не стал разговаривать (несмотря на неоднократные попытки с их стороны) ни с кем из заговорщиков.

Сразу переговорил с Борисом Николаевичем Ельциным: “Михаил Сергеевич, дорогой, вы живы? Мы 48 часов стоим насмерть!” Переговорил с другими руководителями республик. Джордж Буш и Барбара передали мне привет, сказали, что три дня молились за нас.

Показал записку, подписанную Лукьяновым и Ивашко: “Уважаемый Михаил Сергеевич! Большая просьба по возможности принять нас сейчас. У нас есть что доложить вам”. Сказал: “Вообще я не буду принимать Крючкова, Бакланова, Язова. Не о чем мне теперь с ними говорить. Лукьянов и Ивашко… Может быть, приму — потом. Жду российскую делегацию”.

…Прибыла делегация. Руцкой, Силаев, Бакатин, Примаков, Столяров, Федоров, депутаты, пресса. Все в доме. Снизу, с первого этажа, доносятся радостные, возбужденные голоса…

Попросила Ирину, чтобы ко мне пришли женщины, кто в эти дни был здесь, в доме с нами. Мы обнялись, всплакнули. Я поблагодарила их за все, что они сделали для нас и что разделили с нами.

Вошел Анатолий: “Михаил Сергеевич дал команду — собираться. Улетаем. Вещи пусть остаются. Их упакуют и отправят следующим рейсом, на котором вылетят все “наши москвичи”».

«Связался с Бушем, — говорится дальше в воспоминаниях Горбачева. — Начал отдавать распоряжения. Прежде всего отстранил Язова от должности, возложил обязанности министра обороны на Моисеева (начальник Генерального штаба. — В.С.) и обязал его обеспечить посадку в Бельбеке самолета, которым летели Руцкой и другие товарищи. Дал указание начальнику правительственной связи отключить все телефоны у членов ГКЧП. Коменданту Кремля — взять под охрану Кремль и изолировать всех оставшихся там путчистов».

Перед вылетом отделили Крючкова от группы, ожидавшей аудиенции у Горбачева, под предлогом того, что Горбачев с ним побеседует в самолете по пути в Москву.

Его усадили в отдельную машину в общий кортеж, который двинулся из Фороса в аэропорт Бельбек. Там провели в самолет, на котором в Форос прилетел Руцкой. Почему разместили именно в тот самолет? По словам Руцкого, «с ним на борту точно не собьют».

В самолете Крючкова встретил помощник Руцкого А. Стерлигов. Он сказал: ему приказано сопровождать, поэтому хотел бы сесть рядом.

Самолет взлетел в 23 часа. Ждал ли Крючков, что его во время полета позовет Горбачев? И да, и нет. Надежда, хотя и маленькая, все же была. Но когда передали, что в самолете переговорить не удастся и что Михаил Сергеевич перенес встречу на 22-е, Крючков все понял. И все же спросил: в какое время? Ему ответили:

— Об этом будет сообщено дополнительно.

Горбачева с семьей расположили в отдельном маленьком салоне. Михаил Сергеевич пригласил Руцкого, Силаева, Бакатина, Примакова, Черняева и сотрудников своей личной охраны. Праздновали освобождение из форосского «плена», рассказывали Михаилу Сергеевичу, как они поднимали народ на борьбу против ГКЧП.

Не скрывали радостного возбуждения и Бакатин с Примаковым. Они предусмотрительно прихватили с собой текст своего заявления, с которым выступили 20 августа, и он пошел по рукам. Раиса Максимовна настолько расчувствовалась, что оставила его у себя.

«Считаем антиконституционным введение чрезвычайного положения и передачу власти в стране группе лиц, — говорилось в нем. — По имеющимся у нас данным, Президент СССР М.С. Горбачев здоров. Ответственность, лежащая на нас, как на членах Совета безопасности, обязывает потребовать незамедлительно вывести с улиц городов бронетехнику, сделать все, чтобы не допустить кровопролития. Мы также требуем гарантировать личную безопасность М.С. Горбачева, дать возможность ему незамедлительно выступить публично».