В Кольце - Любовь Блонд

мысли захотелось забиться в самый дальний угол. А еще лучше, одеться потеплее и бежать, куда глаза глядят.

— Молись, чтобы не пришли. Ну что, есть возражения?

— Есть. Я не оставлю моих людей одних в городе. Что бы там не случилось, я должен быть с ними.

— Не говори глупостей, Александр Владимирович. Если там случилось что — то плохое, ты им уже ничем не поможешь. Сам погибнешь.

— Значит так и будет. Заводите снегоходы, мы возвращаемся. С тобой, каратель, еще разберемся.

Сергей отбросил попытки остановить Александра от самоубийственной идеи. В конце — концов, если босс не вернется, то некому будет его расстреливать. Не самый плохой исход. Возможно, странные события последних минут подарили ему еще один день жизни.

— Ты правда думаешь, что там все погибли? — тихо спросила Саша, разглядывая задумчивое лицо мужчины.

Сергей встрепенулся, выныривая из глубоких размышлений о множестве счастливых случаев, позволивших ему до сих пор дышать и видеть мир. Пусть и убогий, пусть и висящий на волоске от полного уничтожения, но все же по — своему прекрасный мир в Кольце.

— Есть такие снаряды, которое мы в свое время обозвали «бесами», — издалека начал он и по — хозяйки подошел к кухонному столу, доставая разделочную доску. — Я лишь однажды видел их в деле. Пару лет назад в одном не самом приятно месте на краю мира, не буду называть где именно, я видел и слышал что — то похожее. Скорее всего тогда был один из первых пусков такого типа снарядов, потому что буквально на следующий день в том месте, где его использовали, была толпа военных и гражданских. Они тогда не меньше недели торчали в той точке, а я и другие ребята их охраняли. Так что я своими глазами видел, что это за бесы такие.

— И?

— Барро — электрический снаряд или что — то в этом духе. Сам снаряд не видел, но видел последствия. Если ты находишься в точке удара, то не видишь ничего, кроме небольшой воронки. Она ровная, словно ее лопатами копали. Никаких осколков, здания целые, даже окна не всегда вылетают. Но ничего живого в радиусе пяти километров не остается. Людей как изнутри взрывает. Я видел пару трупов оттуда — распухшие тела и кровь из всех щелей. Как будто они умерли и неделю на солнце пролежали. И все, никаких внешних повреждений, осколочных ран или еще чего — то, что напоминало бы об обычном снаряде. От этих бесов разрывает внутренние органы, человек даже понять ничего не успевает. Думаю, в городе использовали что — то похожее.

Сергей аккуратно нарезал мясо на ровные куски и разложил по двум тарелкам.

— Значит и на нас могут сбросить?

— Не думаю, мы слишком мелкая цель. Да и не уверен, что таких бомб много. Но действуют они правильно. Я бы так же поступил.

— В каком смысле?

Мужчина протянул тарелку хозяйке:

— Ешь, силы нам еще понадобятся.

Он сел за стол и сдобрил мясо большой ложкой горчицы из тех запасов, что Саша успела спрятать.

— В каком смысле они правильно действуют? — не унималась девушка, обнимая тарелку с мясом как что — то невероятно ценное.

— Ну смотри, — Сергей отправил первый кусок в рот и, не переставая смачно жевать, продолжил: — им нужно избавиться от всех оставшихся в Кольце людей. Так? Так. — он сам себе кивнул, отправляя в рот следующий кусок. — Мы, люди, народ организованный, по отдельности жить не можем. Даже ты. Значит мы будем сбиваться в группы. Это примитивная психология — в случае опасности держаться вместе. Итак, первые чистки были с нашей помощью, мы уничтожали большие группы и места их скопления. Поселки, деревни, целые районы в городах. Эффективно, но очень заметно. Потом пошли дроны. Они выявляли цели поменьше. Те люди, что пережили карателей и первые волны дронов опять начали собираться в группы. Так проще выжить. И вот мы опять имеем большие группы выживших. Но есть проблема — слишком много разрушений, которые не спишешь на бытовые аварии.

— Не спишешь для кого? — Саша позволила попробовать чужое мясо и чуть не подавилась слюнями от удовольствия. Слова Сергея о каких — то бесах и уничтожении людей затерялись в безумстве вкуса свежего жаренного мяса, приправленного чесноком и какими — то неизвестными, но очень вкусными специями.

— Для тех, кто вернется в эти места. Рано или поздно Кольцо начнут открывать. Сюда потянутся люди, строители, ученые, ну, как с Чернобылем и другими местами, где были подобные катастрофы. Да те же простые военные, которые будут расчищать и готовить города. Может уже завтра, может через двадцать лет, а может и через пятьдесят.

— Через пятьдесят лет тут живых не останется.

— Ну так им еще лучше. Мы с тобой уже умрем к тому времени, как и те единицы, что останутся после бесов. Значит не нарожаем детей, они не вырастут и не родят своих. Все логично. Но при этом культурные ценности останутся нетронутыми. Им нужно будет только убедиться, что они не опасны для здоровья и совсем скоро в старом городе опять будут устраивать экскурсии, заработают кафе и магазины и новые люди будут жить своей жизнью в соседних домах.

— Далеко же ты смотришь. А как на счет сегодня и завтра? Нам же еще как — то выжить надо.

— Ты правда думаешь, что мы выживем? Мне бы твою уверенность. — Сергей отложил пустую тарелку и привычно развалился на стуле. — Мы не выживем, солнышко. Мы с тобой давно мертвы. Как и все, кто продолжает биться в предсмертных конвульсиях внутри Кольца, изображая выживание.

— Все понятно, ты опять вернулся к привычному «мы все сдохнем». Кажется, с чего — то такого мы начинали наше знакомство.

— Всего лишь трезво смотрю на ситуацию.

— Но каждый раз в твоей никчемной жизни появляется кто — то, кто ее спасает.

— Например ты, тут не поспоришь. И, знаешь, если станет совсем худо, то хорошо бы мне быть рядом, чтобы закончить все быстро и без мучений.

— Это еще в каком смысле? — Саша замерла с куском мяса за щекой, пытаясь осознать сказанное мужчиной. — В каком смысле «закончить»?

— В самом, что ни на есть, прямом. Я бы не хотел, чтобы ты страдала. Ты так сильно хватаешься за жизнь, так мило выпячиваешь свой внутренний мир из наивности и розовых пони, что ненароком начинаешь верить, что и в самом деле мы сможем выжить. Но реальность куда страшнее. Реальность, по природе своей, отвратительная беззубая старуха с косой в руке, которая