Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

– А вы не думали перевести ее? – спросил Овидайя.

– Честно говоря, нет. Да и кому интересны эти странные истории? Кроме того, многие из них, как вы, наверное, заметили, – и он бросил извиняющийся взгляд на графиню, – несколько неприличного характера. Языческая книга, да еще и нарушающая правила хорошего тона… Думаю, друзей я с ее помощью нажить не сумею.

Овидайя же считал иначе. На ум невольно пришел памфлет под названием «Политическая проститутка», который он листал в Малой Британии несколько лет назад. Вероятно, издав том неприличных восточных историй, можно нажить очень много друзей. Типографии в Амстердаме и Лондоне будут буквально драться за право печатать книгу сказок. Возможно, позже нужно будет еще раз поговорить на этот счет с Марсильо и предложить такую сделку. Однако для начала нужно закончить другие дела.

Овидайя поднялся, извинился перед остальными и побрел на заднюю палубу. Ночь стояла ясная и звездная, поэтому он на миг остановился, чтобы посмотреть на небо. Увидел Полярную звезду, вдалеке – яркий сверкающий объект, который принял за Венеру. Христиан Гюйгенс полагал, что там живут другие существа. Овидайя невольно усмехнулся. Голландца можно считать выдающимся натурфилософом, и без всех этих аппаратов, заказанных Гюйгенсу, его план осуществить было бы невозможно. Однако очевидно, что старик понемногу сходит с ума. Другие планеты, на которых живут другие существа, – это слишком безумная идея, чтобы ее можно было принимать всерьез.

Он пошел дальше и стал подниматься по лестнице на заднюю палубу. Наверху рядом со штурманом стоял Янсен и курил трубку.

– Добрый вечер, мистер Янсен. Как у нас дела?

– Кажется, ветер меняется.

– Значит, снова подует западный ветер?

Датчанин покачал головой:

– Такой милости Нептун нам не окажет. Однако ветер меняется на юго-юго-западный. Приведет нас в Неаполь значительно быстрее.

– Когда мы будем на месте?

– Еще дня три, в худшем случае четыре, полагаю.

Овидайя поблагодарил Янсена, а затем поспешно вернулся на переднюю палубу, где Марсильо как раз начал рассказывать следующую историю.

В Неаполь они приплыли на тринадцатый день своего путешествия, как раз ко времени карнавальных празднеств. Еще издалека было видно, что как внутренний, так и внешний порт города полны судов: испанских каракк, генуэзских парусников, а также различных османских каиков с характерным такелажем. Многие лодки были празднично украшены. Город был окутан туманом, ничуть не уступавшим по плотности поднимавшемуся над Везувием столбу дыма.

Овидайя поглядел на своих спутников. Костюмы всех были созданы совершенно неистощимой на изобретательность графиней. Жюстель был одет Арлекином, в костюме из ткани, словно бы состоявшей из сотен ярких завитков. Марсильо одели ученым, Доктором, как именовался его персонаж в комедии дель арте. Графиня, конечно же, оделась Коломбиной, вся в белом, с множеством кружев и рюшей. Для Вермандуа она подобрала костюм Бригеллы. Поначалу граф воспротивился такому выбору, полагая, что воплощать одного из слуг, которых называли дзанни, ниже его достоинства. После этого да Глория объяснила ему, что Бригелла умен и ловок и что его сравнивают с главным персонажем «Проделок Скапена», пьесы Мольера, прекрасно знакомой французу. Однако решило дело то обстоятельство, что Бригелла обычно носил маску, закрывавшую его лицо почти полностью. Таким образом, было маловероятно, хоть и не исключено, что кто-то узнает графа, – представители французского дворянства тоже приезжали на неаполитанский карнавал. Благодаря костюму Бригеллы Вермандуа мог оставаться неузнанным.

Самого Овидайю графиня одела в костюм Капитана, дворянина в развевающемся плаще и подпоясанного мечом. Это был всего лишь костюм, однако Овидайя задумался, не хочет ли да Глория что-то этим ему сказать. Капитан – испанский дворянин, на нем было много грима, шляпа с ярким плюмажем и очень высокие каблуки. И эту показную мужественность превосходила его же трусость. В комедии Капитан обычно расхаживал по сцене, широко расставляя ноги, восхваляя себя как защитника христиан от турок и мавров, однако при первом же намеке на опасность старался как можно скорее сбежать.

Соответственно, Овидайя был не слишком рад своему костюму. Не столько из-за таинственного послания, сколько из-за предстоящей ему мýки. Капитан являлся воплощением омерзительных рож испанских захватчиков, и ему не пройти и десяти ярдов, чтобы неаполитанцы не начали над ним насмехаться.

Час спустя они уже были в городе. Янсен, отказавшийся от костюма, остался на судне следить за погрузкой свежих продуктов. Остальные же направились к Кастель-Нуово, где во второй половине дня должен был состояться большой спектакль, который местные жители называли cuccagna[76]. Овидайя тоже хотел посмотреть его, однако для начала нужно было позаботиться о недостающих линзах. За пределами гавани стояли ряды скромных белых домов, каждый из которых был намного выше распространенных в Голландии или Англии. Овидайя шел между ними в ту сторону, где, по словам Марсильо, находился квартал ремесленников. Люди то и дело кричали ему вслед на местном диалекте что-то не слишком приветливое. Некоторые бросали в него из окон мелкими камешками, и только подняв один из них, он обнаружил, что это всего лишь затвердевшая карамель.

Городские кварталы, по которым он шел, казались совершенно заброшенными. Овидайя увидел лишь парочку стариков, сидевших у входных дверей на полуразвалившихся лавочках, да парочку нищих. По крайней мере, он так решил, несмотря на то что у них было мало общего с лондонскими или амстердамскими попрошайками. Неаполитанские нищие были загоревшими и нежились на теплом солнышке, потягиваясь, словно довольные коты. Пересекая одну из небольших площадей, Овидайя рассматривал одного из таких ребят. Он был худощавым, одежда его была оборванной и грязной, однако в глазах сверкала гордость, и, глядя на него, нельзя было сказать, что он недоволен своей жизнью. На залитой солнцем лавке рядом с ним стояла миска с бульоном, из которой мужчина то и дело выуживал пальцами продолговатые кусочки теста, поднося их ко рту, прежде чем проглотить с той жадностью, с которой голландцы глотали маринованное филе сельди. Казалось, процедура доставляет ему невероятное наслаждение. Овидайя остановился в нескольких футах от мужчины, однако тот не обращал на него внимания, хотя, без сомнения, заметил.

– Извините, если помешал, – произнес по-французски Овидайя. – Я ищу улицу, где мастера работают с линзами.

Мужчина продолжал игнорировать его, вместо ответа выудив из бульона еще кусок теста. Теперь Овидайя увидел, что это рулетики с рифленой внешней стороной, полые внутри. Он вынул из кармана трубку и как раз собирался раскурить, когда мужчина посмотрел на него. Казалось, намерение Овидайи заинтересовало его. Ученый протянул попрошайке набитую глиняную трубку. Приняв ее, тот пробормотал нечто, похожее на слова благодарности – или отрыжку.