Химера - Александр Лонс

Мы, болтая, медленно шли куда-то дальше. Возможно, ночами здесь орудовали какие-нибудь другие ночные воры или иной лихой народ, но никто подобный нам больше не встретился.

Оно и к лучшему.

В районе центра города, особенно ближе к Центральной площади стали попадаться люди. Волны звуков и запахов очищающим прибоем захлестывали прилегающие к площади вонючие кривые переулочки города.

— Сейчас праздник, — сказала Хельга, — ночь золотых огней. Ночь, которую многие любят отмечать на главной площади города. Сейчас время, когда всю ночь напролет люди не спят, а веселятся, дарят радость себе и другим, жгут свечи. Одну единственную свечу надо сохранить до конца ночи, сберечь огонь так, чтобы не почувствовать себя одиноким. Но нам лучше пойти домой.

Один раз мы увидели впереди группку легко вооруженных стражников, проследовавших куда-то в направлении, обратном нашему. На всякий случай мы спрятались в тени ближайшего дома, подождав, пока «блюстители порядка» проследуют мимо. Потом мы миновали Центральную площадь, а оттуда быстро вышли на нужную улицу и к дому, где я жил.

— Я припасла бутылку искристого вина, — проговорила девушка. — Поэтому ночь сегодня будет долгой, а мысли честными.

11. Отъезд

Временами мне начинало казаться, что все зря, и застрял я там уже навсегда.

Как же я не любил эти моменты своей слабости! Когда заводился комочек пакостного, гадкого страха в груди, и когда я начинал выглядеть полным ничтожеством. Как баран на бойне поддавался унынию, вялости, позволяя депрессии завладеть собой. Гнусность какая. Потом я кое-как научился бороться с этим, но временами наступал абсолютный мрак, а из-за какого-нибудь пустяка я вполне мог уйти в себя на пару недель. Теперь-то это время ограничилось парой часов. Возьмешь, бывало, сам себя за шкирку, надаешь самому себе по мордасам и начинаешь как-то жить. Самое основное — не задумываться на кой хрен вообще живешь. Тогда все классно и будет кайф. Чем меньше размышлений в мозгу, тем обширнее глупая улыбка и блаженнее дебильное лицо. А окружающие болваны, считают, что у меня жизнь удалась, и завидуют нечистой завистью. Даже смешно бывает глядеть на этих дурачков. Книги, физические нагрузки, тайные прогулки по городу, а иногда — местная трава по праздникам. Вот что, пожалуй, и все, что мне тогда не давало свихнуться и отправиться напрямик в местный дурдом. Было у них такое полезное заведение.

Примерно через месяц Хельга сказала, что все уже готово, и мы можем спокойно ехать. Все это время я совсем даже не бездельничал. Кроме всяких электрических штучек наделал арбалетных стрел с разрывными наконечниками. Несмотря на все усилия, таких стрел оказалось маловато, и мы договорились, что применять их будем только в самых исключительных случаях.

До самого отъезда я так и не встретил Хантера, причем не сильно от этого переживал.

Всегда, перед отбытием куда-нибудь, у меня наступало труднопреодолимое отвращение перед поездкой. Я уже не желал никуда уезжать. Я видеть не мог поезд, самолет, автобус, автомобиль, парусник или караван вьючных животных (ненужное зачеркнуть). Короче — в такие минуты мне очень не хотелось менять свои modus agendi и modus vivendi[8]. Мне только и надо, что остаться дома, залезть под теплый плед, взять интересную книжку или посмотреть любимый фильм… Или немного не так. Вдруг возникало ужасающее желание послать все на фиг, наполнить ванну горячей водой, погрузить туда свое уставшее тело и просидеть так часа два, опять же читая интересную книжку и предаваясь приятному безделью. Как же замечательно лечь в горячую ванну с шампунем! Опускаться туда медленно-медленно, чтоб мурашки, просто замечательно! Потом уже начиналась слабость, значит — переварился. Не стоит пересиливать себя, включать душ и мыться. Приятнее выйти, накинуть теплый халат и с чашечкой кофе сесть за компьютер. Какая уж тут поездка? В подобных случаях спасали только попутчики, которые уже не могли ждать и не давали расслабиться, или, в крайнем случае, те, кто обязательно должен встречать, и кому уже нельзя позвонить, чтобы отменить мероприятие…

— Путешествие займет пять лун, но я так думаю, что сильно меньше — поясняла Хельга, проводя последний инструктаж накануне выхода. — Доберемся до Эсхира, а потом поедем с караваном марахавков.

— Что за марахавки такие? — удивленно спросил я.

— Марахавки — это такие животные специально созданные богом Света для путешествий по пустыне, — наставительно сказала Хельга. — До сезона дождей, мы должны успеть добраться до Срединных гор. В дожди горы абсолютно непроходимы. Там переждем, спустимся с другой стороны, или, если улыбнется удача, сядем а Элхассе на корабль. К празднику Осеннего Солнцестояния достигнем Эренейских предгорий.

— А побыстрей никак? — забеспокоился я. — На парусных повозках или еще как… На корабле каком-нибудь.

— Нет, я все продумала. Сухопутные парусники туда не ездят — тамошняя пустыня не для них, а лошади не дойдут. А если по морю, то мы должны сначала пропустить сезон ураганов, и тогда нас возьмут на какой-нибудь корабль. Так получится еще дольше. К тому же караваном дешевле, чем на корабле, раз в десять. А то и в двадцать. Но главное не это, можно и подождать в конце концов, время терпит. Ты уже забыл, что тебя ищут? Во все порты, куда ведут дороги из Столицы, отправлен приказ о твоем аресте. Твои портреты развешаны во всех крепостях и на всех воротах Королевства, каждого капитана предупреждают о тебе. Год, самое меньшее, туда лучше не соваться. Ты хочешь ждать еще год?

Я содрогнулся.

— Вообще-то, не хотелось бы.

— Вот и я о том. Прятаться еще целый год в Риане тоже не лучшая мысль и не самая хорошая идея. А в предгорьях Срединных гор, в Элхассе, вполне можно будет сесть на корабль. Элхасс — вольный город, он хоть и принадлежит формально Вильфиеру, но практически не подчиняется центральной власти Королевства.

— Но погоди, я и так уже почти месяц тут ошиваюсь! Даже по городу ходил, и никто ничего не заметил.

— Это пока. Все уверены, что ты рванул в порт или еще как-то сбежал из города. Дед специально распустил слухи, что тебя видели выходящим из Восточных ворот. А когда мы отправимся с караваном, у тебя будет измененная внешность.

— А? — испугался я. — Как это — измененная? Насовсем?

— Бороду по дороге отпустишь, она вон уже начинает расти понемножку. А на голову я тебе придумаю такой убор, что вообще никто не догадается, что ты — это ты. Будешь на провинциального купца похож.

Хельга развернула карту нарисованную на куске отличнейшего полотна.