Закатный ураган - Владислав Русанов

Упорный старик. Упорный. Он допросится, что «речные ястребы» устанут держать оружие на изготовку и захотят пустить его в ход.

Феанни явно не разделяла мнения старшего соотечественника по поводу того, где именно должен находиться артефакт. Она продолжала яростно шептать. Даже кулачки сжала от гнева. Перворожденные уже начали оглядываться на нее. Жаль, что мне не слышно…

И тут моей руки коснулись прохладные пальцы Гелки.

Сила!

Какое все же замечательное чувство. Сразу хочется сделать что-нибудь великое, запоминающееся, вечное.

Но вместо великого я просто коснулся несильным Бичом Воздуха поверхности реки. Вздыбившаяся волна побежала от «Волчка» к сидскому кораблю, коснулась его борта, качнула. Даже прирожденным морякам трудно удержаться на ногах, когда судно толкает внезапный шквал. Перворожденные вцепились в борт. Кто-то удивленно воскликнул, кто-то уронил самострел.

А я уже создавал прозрачную завесу, широкий Щит Воздуха, перед грифоноголовым кораблем. Если найдется такой, что стрельнет с перепугу, никто не пострадает. Конечно, Щит слишком растянут, чтобы отразить стрелы, но скорость полета он погасит. А больше ничего и не надо.

– Шо салэх-ашерлии? – удивленно спросил Мак Тетба.

Своих чародеев сиды называют филидами, что можно перевести как мудрый, разумный. А вот людских волшебников кличут словом «ашерлии». Изначальное значение его – хитрец, ловкач, обманщик. Значит, ярл сказал: «Этот человек – волшебник?» Как он, слепец, может понимать, кто перед ним? Загадка. Хотя, я слышал, что у лишенных зрения людей прочие чувства обостряются до предела. Слух, обоняние. Может, слепой перворожденный способен чувствовать Силу?

– Шеа, – ответил я, невольно повышая голос, – та – ашерлии! Да, я – волшебник!

– Благородный ярл! – громко, но не срываясь на крик, произнесла Бейона. – Наше королевство больше не хочет войны с перворожденными. Я могу говорить от имени его величества, Экхарда Второго. Позволь предложить тебе, а в твоем лице всему народу сидов, переговоры о мире.

Я даже не попытался подобрать нужные слова на старшей речи. Все равно не смог бы. Мои познания не беспредельны. Чему нас учили в Школе? Всего лишь основам.

Выручила Мак Кехта.

Она быстро перевела ярлу слова леди-канцлера.

– Эр та к’эл л’ииг оо ри, – немедленно ответил Мак Тетба. – У меня нет полномочий от короля.

– Шив’ – эрл! – крикнул я. – Ты – ярл!

– Шеа. Та – эрл, – согласился старик. Именно то, что он стар, прожил не меньше тысячи лет и насмотрелся за эти века всякого, вселяло в меня призрачную надежду на благополучный исход переговоров. В конце концов, разве не годы дали Этлену мудрость, спокойствие и понимание?

– Таур’ мид иэрэхтэ, эрл! – продолжил я уговоры. – Дай нам попытаться, ярл! – И добавил на человеческом, потому что не смог перевести: – Мир не столь хорош, чтобы упустить шанс его улучшить.

Опустив подбородок на грудь, Мак Тетба задумался.

Он стоял неподвижно, словно изваяние. В каких далях блуждал его невидящий взор?

Кто-то из командиров-речников – кажется, Конь – приказал опустить луки.

Тишина, нарушаемая лишь плеском мелкой волны в ясеневые и дубовые борта, давила, как давят десятки метров горной породы над головой. Особенно когда крепь редкая и, того и гляди, кровля обвалится и похоронит заживо.

– Кэарт го л’оор. Ну, хорошо, – произнес ярл и разразился длинной тирадой, смысл которой я перевел для себя так: «Пусть я нарушу королевский приказ, но мир на южных рубежах важнее причуды Утехайра». Кто такой этот Утехайр? Ярл? Филид? Советник Эохо Бекха?

– Что, что он сказал? – пихнула меня локтем в ребра Бейона.

– Кажется, он согласен.

– Не обманет? – с сомнением покачала головой пригорянка. – Я слышала, остроухим нарушить слово, как в два пальца свистнуть.

– Просто они считают нас животными, – одними губами прошептал Сотник. – Ты станешь держать слово перед коровой?

Гелка не выдержала и прыснула в ладошку, несмотря на всю серьезность ситуации.

– Перед коровой – не знаю. Но когда я не хочу, чтоб конь меня сбросил, я отношусь к нему с уважением, – ответила Бейона и громко добавила: – Ты позволишь этому судну беспрепятственно уйти, а сам принимаешь приглашение моего короля? Я правильно поняла?

– Шеа.

Мак Кехта сделала шаг вперед.

– Эйан Мак Тетба идет на переговоры с вами. Один. Его дружина будет ждать ответа посреди Ауд Мора.

Ясное дело, они нам тоже не доверяют. С чего бы это взяться взаимной любви и доверию? После восьмисот-то лет вражды, а?

– Передай ярлу, феанни, мы встретим его здесь тогда, когда он сочтет нужным!

Да, Бейона умела вести переговоры. Большинству государственных мужей с ней не сравниться. Замечательного канцлера нашел себе молодой король.

– Вы можете отдать нам тело Улада? – спросила сида после недолгого совещания с ярлом.

– Да! Я прикажу принести его сюда.

– Хорошо.

Перворожденные разом опустили самострелы.

Вздох облегчения донесся от лодей. Настолько громкий, что даже мы услышали. Понятно, речники от хорошей драки бегать не станут, но достоин уважения тот командир, который выигрывает бой, так и не начав его.

Значит, мы можем отплывать?

– С’лаан леат, феанни! – решил я попрощаться. – До встречи, госпожа! Уэн’ дюит. Удачи тебе.

– Неа, Эшт! – неожиданно откликнулась она. – Нет, Молчун! Та тэйх л’э шив’. Я иду с вами.

Вот уж полная неожиданность. Хотя… Какая там неожиданность. Зная Мак Кехту, именно этого и стоило ожидать. А удивляться, если она повела бы себя по-иному. Что ж теперь делать? Может, Мак Тетба ее вразумит? Все-таки ярл наверняка в отцы ей годится. Должна она, в конце концов, старших слушать или нет?!

Но Мак Тетба не стал отговаривать или останавливать сиду. То ли знал, что все едино ничего не выйдет – упрямая она, поискать еще таких. То ли своих забот и хлопот хватало.

И Бейона возражать не подумала. Может, не хотела начинать переговоры со споров? Напротив, крикнула «речным ястребам»:

– Лодку высокородной феанни!

Когда Мак Кехта гордо ступила в узкий рыбачий челнок, найденный арданами здесь же на причале, я отпустил Силу и сел прямо на палубу, схватившись руками за голову.

И за что мне, скажи, Сущий Вовне, это наказание?

Глава X

Северный Трегетрен, лесной тракт, листопад, день тринадцатый, после полудня.

Мерзкие приходят деньки, когда с неба начинает сыпать снег, а мороза все нет и нет. Белые хлопья оседают на ветвях обступивших дорогу буков и ясеней, задерживаются седыми пежинами на пожухлой траве, но тают под ногой, превращая красно-коричневую землю в липкую мерзость. На такой дороге вязнут копыта коней, вгрызаются почти на ладонь тележные колеса, а сапоги норовят остаться, соскочив с ноги владельца.