Новые забавы и веселые разговоры - Маргарита Наваррская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды епископ известил его, что он намеревается приехать к нему на ужин через день и так как в последние дни он чувствовал себя не вполне здоровым, то для излечения желудка врачи рекомендуют ему есть только какое-нибудь легкое мясо. Кюре попросил передать ему «добро пожаловать», накупил побольше телячьего и бараньего ливера и, намереваясь угостить им своего епископа, поставил его в большой кастрюле на плиту. А служанок у него не было с того времени, как ему запретили их нанимать. Что же он сделал дальше? Пока для епископа варился ужин, к тому времени, когда последний должен был, по его расчету, приехать, он снял с себя панталоны и башмаки и с охапкой белья отправился к речке, пересекавшей дорогу, по которой должен был проехать епископ. Затем со скамеечкой и вальком в руке он вошел по колени в воду и усердно занялся стиркой белья, трудясь и лбом и задом, как ворона над орехом. Но вот подъехал и епископ. Ехавшие впереди слуги еще издали заметили, как наш кюре стирал белье, подняв зад и выставив напоказ все, что у него было. Они показали на него епископу:
— Ваше преосвященство, не угодно ли вам посмотреть, как кюре из Бру стирает белье?
Епископ, увидев его за этим занятием, крайне удивился и не знал, смеяться ли ему или сердиться. Он подъехал к кюре. Тот усердно колотил вальком и делал вид, что ничего не замечает.
— А ну-ка, любезный, что ты тут делаешь?
Кюре, как бы застигнутый врасплох, ответил:
— Ваше преосвященство, вы видите — я стираю белье.
— Ты стираешь белье? — сказал епископ. — Так ты сделался прачкой? Да разве это занятие достойно священника? Вот заставлю тебя выпить бочку холодной воды да лишу тебя бенефиции, так будешь знать!
— За что же, ваше преосвященство? — спросил кюре. — Вы запретили мне нанимать служанку, и мне теперь приходится стирать самому, ибо у меня больше нет чистого белья.
— О негодный поп! — воскликнул епископ. — Ступай отсюда! Я разрешаю тебе нанять одну служанку. А чем ты меня попотчуешь?
— Если будет угодно Богу, вы останетесь довольны ужином. Не извольте беспокоиться — я угощу вас легким мясом.
Когда гости сели за стол, кюре начал прислуживать епископу и подал ему сначала вареный ливер.
— Что это ты мне подаешь? — спросил епископ. — Ты смеешься надо мной?
— Ваше преосвященство, — ответил кюре, — вы изволили меня известить, чтобы я приготовил для вас только какое-нибудь легкое мясо. Я испробовал все сорта мяса, но когда я начал их готовить, они все сели на дно кастрюли. Остался наверху только этот ливер. Значит, это и есть самое легкое мясо.
— Всегда ты был и будешь таким остолопом! — воскликнул епископ. — Сколько ты уже наделал мне всяких пакостей! Постой же, я тебе покажу, где раки зимуют.
Однако кюре приготовил из других сортов мяса отличный ужин и так хорошо угостил епископа, что тот остался им весьма доволен. После ужина поиграли во флюкс,[206] а затем епископ пожелал отдохнуть. Зная, чем ему угодить, кюре, вместо вина на сон грядущий, припас для него молодочку, а для его спутников — по кумушке. Так уже было у него заведено, когда они приезжали к нему в гости. Ложась в постель, епископ сказал ему:
— Ступай теперь отсюда, поп. На этот раз я тобой вполне доволен. Но вот что мне еще нужно. Мой конюх — пьяница. Я хочу, чтобы моих коней угостили так же хорошo, как меня. Постарайся это сделать.
Кюре запомнил этот наказ и, получив у епископа позволение удалиться до утра, немедленно же разослал по всему приходу людей разыскивать кобыл. Когда ему было доставлено необходимое число кобыл, он поместил их в стойле с епископскими конями. Забавно было слушать, как они принялись ржать, прыгать и горячиться! Конюх, который поручил заботы о своих конях кюре и отправился чистить свою двуногую верховую, услышав этот шум, быстро вернулся, чтобы навести среди них порядок. Но этого нельзя было сделать так скоро, чтобы его не услышал епископ. На другой день утром епископ осведомился, почему его кони так волновались ночью. Конюх хотел было отговориться, но епископ выпытал у него все.
— Ваше преосвященство, — сказал, наконец, конюх, — с конями-то помещались кобылы.
Епископ догадался, что это — проделка кюре, позвал его и высыпал ему на голову добрую тысячу самых отборных ругательств.
— Долго ли ты, мерзавец, будешь еще устраивать надо мной эти штуки? Ведь ты испортил моих коней! Чтоб тебе!.. Я тебя!..
— Ваше преосвященство, — возразил ему кюре. — Не вы ли велели мне вчера вечером угостить ваших коней так же, как вас самих? Я сделал для них все, что мог. У них было и сено, и овес, они стояли по самое брюхо в соломе. Требовалось достать для них лишь по кобыле. И я сделал для них то же, что для вас и ваших людей.
— Чтоб тебя черт побрал, негодный поп! — вскричал епископ, — ты просто издеваешься надо мной! Замолчи! Разделаюсь же я с тобой, поплатишься же ты у меня за ату штуку!
Но в конце концов он не нашел ничего другого, как уехать от него до следующего приезда.
Возможно, что этот епископ был известный Мило,[207] который вел целый миллион тяжб и говорил, что они доставляют ему развлечение. Он смотрел на их размножение с таким же удовольствием, как купец на рост своих товаров. Говорят, что однажды король задумал их прекратить, но епископ, узнав об этом, воспротивился и заявил королю, что, прекратив его тяжбы, он лишит его жизни. Однако путем долгих усовещаний и всевозможных обещаний его удалось склонить на их прекращение. По крайней мере, двести или триста его тяжб были прекращены, покончены миром и приостановлены. Увидев, что таким образом могут прекратиться все его тяжбы, епископ пришел к королю и, ломая руки, начал умолять его оставить ему из них для развлечения хотя бы дюжину, что позанятнее.
Новелла XXXVIII
Об ученом, осуждавшем танцы, о даме, которая их защищала, и о доводах, которые они приводили в защиту своих взглядов
В городе Ле-Мане[208] недавно жил один доктор
