Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Когда они бросились на нас, мы с Мидасом и Биквин дружно выстрелили. Твари получили страшные раны, но продолжали двигаться. Их тела были накачаны стимуляторами, анаболиками и наркотиками, приводящими их в исступление. Они просто не почувствовали причиненного им вреда.

Один из них был не более чем на расстоянии вытянутой руки, когда чуть ли не полностью выпущенная мною болтерная обойма наконец остановила его. Последний выстрел оторвал армированную матрицу с химическими препаратами на его плече, распыляя жидкость в воздухе. Через секунду тварь упала, забившись в судорогах у моих ног, поскольку мой выстрел лишил ее источника наркотика и оставил только страдание.

Второй монстр к тому времени был нашпигован главианскими иглами Мидаса, но никак не реагировал на многочисленные раны. Мы стремительно бросились в разные стороны с его пути. Ревя и размахивая своими кнутоподобными руками, тварь за Мидасом, уворачивавшимся от ударов между колоннами. Только ловкость и скорость уроженца Главии спасала Бетанкора от упорных попыток схватить его.

Он понимал, что у него осталось всего несколько секунд. Мы с Биквин пытались прийти ему на помощь, но практически ничего не могли поделать.

Мидас сорвал с пояса сумку с гранатами, выдернул чеку одной из них, изворачиваясь и скрываясь за колоннами, едва успев уйти от шокирующего удара гибких плетей, оставивших шрамы на камне.

Мидас сделал вид, что собирается кувыркнуться влево, и бросился прямо на тварь, накинув ремень сумки ей на шею и прыгнув через голову монстра.

Гранаты взорвались с оглушающим грохотом и распылили безумствующего арко-флагелланта. Взрывная волна подхватила Мидаса, швырнув его в колонну, где он и упал без сознания.

— Эйзенхорн! Эйзенхорн! — вопил Молитор, пытаясь вместе с оставшимся слугой выследить меня.

В его голосе звенели боль и ярость.

— Держись рядом, — сказал я Биквин, пока мы отбегали в глубину зала. — Этому псайкеру не удастся ничего сделать со мной до тех пор, пока ты рядом.

Внезапно внутрь обрушилась половина потолка и значительная часть стены. Через секунду в воздухе разлилось ревущее оранжевое пламя.

Оглушенные и опаленные взрывом, мы с Биквин все-таки сумели быстро вскочить на ноги. Теперь зал оказался наполовину под открытым небом, затянутым черным дымом и расчерченным огненными всполохами.

— Пошли!

Вместе мы вылезли сквозь разрушенную взрывом стену, прокладывая путь по дымящемуся склону из битого камня и непонятного происхождения материала, используемого сарути. Этот материал плавился и пузырился, словно пластмасса или плоть. Мы вышли на свет.

Мы стояли на поверхности здания сарути. Было холодно, и над хребтами сегментированной белой крыши дул сильный ветер, несущий с собой запахи дыма и прометия.

Высота оказалась головокружительной. Жемчужные стены гигантской постройки, твердые и гладкие как лед, дугой спускались к далекой земле. Биквин поскользнулась, и мне пришлось подхватить ее, чтобы она не съехала вниз.

Стоя на такой высоте под чуждым небом, мы могли наблюдать за происходящим на поверхности планеты. Мы видели звенья военных транспортов, пробивающих завесу дыма и улетающих к кораблям-носителям на орбите. По белой грязи пробирались солдаты Имперской Гвардии, торопясь к дожидающимся их десантным шаттлам. Они так спешили убраться, что теряли рюкзаки, шлемы и даже оружие. По влажной грязи с пыхтением катились танки и бронетранспортеры, направляясь к тяжелым транспортникам, высунувшим языки грузовых трапов. Над озерами и белой грязью все еще гремели выстрелы, когда остатки войск еретиков нападали на отступающих солдат Империума.

С небес били копья ослепительно сверкающей энергии, разрушая все на поверхности. Адмирал Спатиан буквально воспринял инструкции Молитора и теперь утюжил поверхность, превращая планету в безжизненный обугленный шарик. Всем инквизиторам, так же как и капитану Кианвольфу с его Десантниками, были переданы кодовые слова о вступлении операции в последнюю стадию. Молитор подписал всем нам смертный приговор. После ввода в действие Sanction Extremis не может быть отменен, даже если бы мой коммуникатор работал, а не передавал электромагнитные разряды, сопровождавшие каждый орбитальный удар. В соответствии с ранее оговоренным планом после подтверждения уничтожения Некротека лорд адмирал Спатиан должен уничтожить место высадки со всей возможной скоростью. Времени на вывод наземных войск было в обрез.

Рухнуло еще одно здание сарути, расположенное километрах в двадцати от нашего. Его очертания, напоминающие переливающегося моллюска-наутилуса, раскололись под синими лучами тяжелых лазерных пушек. Исходящие с далеких, невидимых с земли кораблей смертоносные копья разрывали дымовую завесу и вонзались в планету. Словно настало время Суда, обещанного Заветом. Истребители и бомбардировщики налетали волнами и сбрасывали свой груз, распускающийся колеблющимся морем жутких цветов. Управляемые ракеты, обтекаемые, как акулы, проносились над головой, совершая свой первый и последний полет от космического корабля до наземной цели.

Здание взорвалось и осело. Как круг по воде, побежала взрывная волна, сглаживая на своем пути все неровности ландшафта. Из центра воронки поднялась высокая колонна белого дыма и пепла, развернувшаяся на пятнадцатикилометровой высоте грибовидным облаком.

Зрелище было потрясающим, ошеломительным. Мы с Биквин уставились на него. Через несколько мгновений та же история повторилась позади нас, в сорока километрах, когда разрушилось еще одно здание сарути.

И несомненно, то здание, на гладком изгибе крыши которого мы стояли, вскоре постигнет та же судьба. Я понимал, что его координаты уже загружены в мозги орудийных сервиторов Флота.

Мы побежали вдоль изогнутого сегмента крыши. В черном дыму появились красные огни дюз десантных челноков, направляющихся к пехотинцам Мирепуа, еще остававшимся на земле. Меня изумляла самоотверженная отвага экипажей транспортников. Спатиан не собирался останавливать бомбардировку, чтобы дать им время слетать туда и обратно. Они рисковали всем, пытаясь долететь до поверхности и забрать как можно больше солдат.

— Грегор! — прокричала мне в ухо Биквин.

Я обернулся. Из дыры, проделанной взрывом, на крышу выбирались Молитор и его прихвостень. Пошатываясь, они стали подбираться к нам.

Мимо меня прогудел лазер. В том месте, где он поцеловал жемчужную поверхность, остался обугленный шрам.

— Букварь, сучий потрох! Отдай мне букварь! — верещал Молитор.

Вместо этого я выпустил в него целую болтерную обойму.

Первый болт отколол кусок от крыши. Но последующие взорвались в левом бедре, животе и горле ультрарадикала.

Конрад Молитор дергался, пока разрывные болты выполняли свою работу, а затем упал. Его изувеченные останки скатились с кривой крыши и исчезли, оставив на перламутровой поверхности кровавую полосу.

Его прихвостень пошел вперед, не обращая внимания на мои выстрелы и скидывая с себя бесформенный плащ с капюшоном.

Под ним он оказался голым. Он был высоким, мускулистым, с гладкой кожей, покрытой золотистым загаром. Над привлекательным лицом с безупречными чертами из густой шевелюры выглядывали крошечные, рудиментарные рожки.

Его глаза были пусты.

Пророческие сновидения воплотились в явь.

Ужас охватил меня и вывернул наизнанку мое сердце.

Глава двадцать шестая

ЧЕРУБАЭЛЬ

НА ГРАНИ

ЭКСТЕРМИНАТУС

Человек с пустыми глазами — хотя, сказать по правде, не был человеком этот демон в человеческом обличье, — шел ко мне по сверкающей поверхности. В своей изящной ладони он держал сверкающий октаэдр нечестивой книги сарути.

— Грегор, пожалуйста, отдай мне букварь.

— Ты еще что такое?

— Здесь не самое подходящее место для знакомства. — Он обвел жестом происходящее вокруг. В грязь неподалеку от нас ударили копья аннигиляции.

— Доставь мне удовольствие, — произнес я.

— Ну ладно. Меня зовут Черубаэль. А теперь давай букварь. Время уходит.

— Время всегда уходит, — сказал я. — Кто тебя сотворил?

— Сотворил меня? — лукаво улыбнулся человек с пустыми глазами.

— Ты… демонхост. Тварь, вызванная из мира духов. Скажи мне, кто сотворил тебя и кто приказал вам с Молитором заполучить этот предмет… И может быть, я отдам букварь.

Он рассмеялся и облизал тонкие губы блестящим, раздвоенным языком.

— Грегор, буду с тобой откровенным. Тебе придется отдать букварь. Или ты немедленно отдашь его мне, или я буду вынужден забрать его самостоятельно. А заодно — переломать все кости в твоем теле. И воспользоваться этой девочкой рядом с тобой. И ей тоже переломать все кости. А потом я стащу ваши содрогающиеся тела в зал под нами, где подвешу на крючьях и буду развлекаться, пока бомбардировка не оставит здесь камня на камне. — Он сделал паузу. — Выбирай.