Рин - Анастасия Бьёрн

– Трой? – немного растерянно позвала его.

– Ты только выздоровела. Можешь простудиться, – сказал он, напоминая о том, что я всё ещё была босиком, да ещё и обмотана влажным полотенцем.

Однако, его голос говорил намного больше: он ясно давал понять, что «та» тема для нас закрыта.

– Я сама способна дойти до комнаты, – сдержанно ответила, стараясь не думать о его руках на своём полуобнажённом теле.

– Уже находилась сегодня, – отрезал Трой; и я пришла к выводу, что спорить бесполезно.

– Аст не расскажет?.. – негромко спросила, не глядя на него.

– Нет. Теперь, когда знает, что ты с нами – нет.

– С чего ты взял, что я с вами?.. – холодно осекла, – Я ещё не давала своего согласия.

Трой с ноги открыл мою дверь, причём приложил чуть больше усилий, чем требовалось – так что та впечаталась в стену и тут же захлопнулась за нами, стоило метису пройти внутрь; затем поставил меня на ноги и отошёл на шаг, убирая руки в карманы.

– Вельз был прав – у тебя есть выбор. Ты можешь отказаться помогать нам, – сказал он, без эмоций глядя на меня.

– Что-то мне подсказывает, что моя жизнь после этого решения будет крайне насыщенна… и крайне коротка, – сухо ответила; картины моих пыток довольно легко появились перед моими глазами – я слишком хорошо знала Троя. Такой конец не стал бы для меня неожиданностью.

– Я не буду тебя убивать, – ровно произнёс он, продолжая смотреть в глаза, – ограничу свободу – да. Лишу права принимать самостоятельные решения – да. Выпытаю информацию о твоей лаборатории… да. Но твоё «заключение» продлится лишь до тех пор, пока я не соберу команду и не воплощу свой план в реальность. Дальше ты будешь вольна делать то, что тебе захочется.

Я молчала. Это было… справедливо. Я бы тоже не стала доверять той, что отказалась присоединиться. А его обещание сохранить мне жизнь…

Оно было невиданно щедрым. Но почему-то я ему верила.

– Мне нужно время, чтобы подумать, – сказала, отведя взгляд в сторону.

– Я дам его тебе. До завтрашнего дня, – ответил Трой и быстро вышел из моей комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, я осела на кровать. Загнанная. Вот как я ощущала себя сейчас. Бороться против такой твердыни, как Централь… на это могли решиться только натуральные психи. В данном случае хватило одного.

Как он вообще пришёл к этой мысли? У него есть всё – деньги, сила, кров, еда, положение, даже власть… и свобода. Свобода принимать решения вне зависимости от желаний Централи. Как он может хотеть лишиться всего этого ради… а ради чего? Мира во всем мире никогда не будет. Падет Централь, на её место придёт другая власть, а центром станет другой город. В мире всё циклично, потому что в мире живут люди – а они всегда отличались бараньей упертостью в вопросе наступания на грабли.

Я быстро оделась и скрыла бинты под гловами. Трой не понимает одного: раз вирус выпустили специально и до сих пор не предоставили никакого лекарства для простого народа, и более того – действие этой заразы возвели в ранг божественного наказания, значит, это не было виной одного конкретного человека, это было осмысленным решением всей верхушки власти. Теперь становилось ясно, почему вокруг Централи так быстро появились стены, – а, может, они появились даже раньше, ещё до выпуска вируса. И эта огромная бесчеловечная махина, носящая имя Исполнительной Власти Централи, не дрогнет от жалкой попытки нескольких профессиональных убийц Грешников избавиться от неё…

Я замерла посреди комнаты. Так вот оно что… Теперь все разговоры Троя о том, что «никогда не знаешь, кто будет твоим противником», как и желание обучить меня сражаться не просто с Грешником, а с Человеком, – приобретали смысл. Он готовил меня именно к этому.

Я потрясенно выдохнула.

Не только меня. Он готовил к этому всех командиров отрядов! Он выменял у главнокомандующего разрешение на приём антидота для всех своих коллег в обмен на возвращение Аста – и сделал это намеренно. Вряд ли все бойцы разведкорпуса знают о том, что такое скверна на самом деле. А, видя лекарство от божественного наказания в руках своих командиров, они начнут задаваться вопросами. Правильными вопросами. Теми самыми, которыми начала задаваться я.

Трой всё продумал. Он готовит базу для наступления. Он готовит себе единомышленников. Единомышленников, состоящих из профессиональных убийц.

И в этот момент до меня, наконец, дошло…

В Мире После есть два столпа, на котором держится вся система защиты: это законники и наёмники. Законники – псы Централи, численность около нескольких тысяч, все проживают на территории Города, Который Выстоял, покидая его границы только по приказу Исполнительной Власти, делятся на две ветви: патруль и разведкорпус. И наёмники – свободные бойцы, готовые защищать частный сектор за деньги; наёмники могут быть как деревенскими, так и жителями Централи (что бывает намного реже). Так вот, Трой решил не ограничиваться половиной законников. «Просто, как выяснилось, у нас с ним немало общих интересов» – такими были слова Дамаса, когда он решил не рассказывать мне о скверне по просьбе метиса.

Трой работает над подключением наёмников к своему плану по перевороту в Централи.

Я и сама не заметила, как начала наматывать круги по комнате. В моей голове зрели мысли, как грозди винограда – одна за другой… я думала, анализировала, сопоставляла: делала всё, чего так ждал от меня Трой. Он намеренно выводил меня из себя с самого начала: он хотел пробиться к моим эмоциям, которые я так тщательно прятала уже больше пяти лет. Когда ты скрываешься от Централи, когда все силы вкладываешь в борьбу с Грешниками или побеги от Теней, ты волей-не волей отключаешь всё, что может тебе помешать. Всё, включая собственную совесть.

С совестью не побегаешь по лесам, игнорируя крики о помощи тех, кто через пять минут превратится в Грешников. Совесть не поможет тебе тащить на себе тело раненного мужчины, истекающего кровью, из мясорубки, устроенной его женой, сошедшей с ума после прихода Теней. Да, бывали и такие: не тихие-мирные, как в Восьмерке, а буйные и агрессивные, не разбирающие ничего на своем пути…

В Мире После можно было выжить лишь тогда, когда ты смиришься с мыслью, что ты – один против всех. И никто тебе не поможет.

Вот такие выживают в мире после Великого Разрушения.

И только здесь, в защите и под крышей, в не забитую проблемой выживания голову, могла прийти мысль о перевороте. Трой прав: как только человек останавливается и перестаёт думать о том, как ему выжить, – он начинает задаваться вопросами. И теперь я не могла сказать, за что я ненавидела его больше: за то, что он намеренно выбил меня из состояния покоя, в котором я пребывала до встречи с ним, или за то, что он пробудил мои чувства лишь для того, чтобы я смогла, наконец, прозреть.