Ледяная Цитадель - Павел Корнев

— Я б сказал, кто вы…

— Лучше сигаретой угости. — Пиромант выкинул почти полностью стаявшую сосульку и осторожно погладил себя по голове. — С этими перепадами магической энергии чуть копыта не откинул.

— На, — протянул ему сигарету Алекс- И чайник поставь.

— Поставлю.

Напалм отправился на улицу набрать в чайник снега; я поднялся и, не чувствуя ни рук, ни ног, поплелся по коридору, ориентируясь на раздававшиеся из внутренних помещений голоса.

— О, вовремя ты! — обрадовался копавшийся в своем саквояже Виктор Петрович и сунул мне заполненную какой-то синей жидкостью мензурку: — Пей.

— Это чего еще?

Я выдернул пробку, осторожно понюхал содержимое, но пить не стал. Вместо этого присмотрелся к бледным словно мел Славе и Оксане, которые с остекленевшими глазами сидели, прислонившись друг к другу. Василенко и вовсе валялся пластом прямо на полу.

— Шок снять.

— А меня так же вставит?

— Нет. — Бородулин присел к Антону и разложил на целлофановом пакете несколько шприцев. — У колдунов чувствительность к перепадам интенсивности магического излучения намного выше, чем у уников.

— И смысл тогда эту гадость пить?

Запах синей жидкости не понравился категорически.

— Головная боль, резь в глазах, онемение конечностей, проблемы с вестибулярным аппаратом присутствуют? — обернулся ко мне химик. — Пей давай.

Ну я и выпил. Будто битого стекла заглотнул. Когда однажды «синим доктором» Салават отпаивал, и то ощущения приятней были.

Тут комната несколько раз крутнулась вокруг меня, ноги стали ватными, и я осторожно опустился на пол рядом с Оксаной.

Ага, теперь понятно, чего у них глаза такие стеклянные. У меня самого, поди, сейчас ничуть не лучше.

— Скоро пройдет. — Бородулин занялся бригадиром и принялся что-то бормотать себе под нос.

— Что с ним? — дождавшись, когда уймется головокружение, уточнил я.

— Перенапрягся.

— Понятно, — кивнул я и осторожно выбрался из темной каморки в коридор.

Кое- как добрался до расчищенной от снега комнаты, уселся к костру и, стянув шапку, приложил ко лбу выкинутый пиромантом обломок сосульки.

Да, так гораздо лучше.

— Вер, мы где, вообще? — поинтересовался я у чистившей мою двустволку девушки.

— Похоже, у Чертова провала, — отозвалась та.

— Это где?

— На территории Туманного, неподалеку от трассы на Лудино.

— Вот, блин, занесло.

— Да нормально, — усмехнулся вернувшийся с улицы Алекс Шумов и поставил в угол пол-литровую пластиковую бутылочку.

— Это что такое? — приглядевшись к содержимому бутылки, удивился я.

Лед не лед, а что-то блестящее.

— Накопитель Иванова, походный вариант, — пояснил парень и достал из кармана фуфайки еще один поглощающую рассеянную в пространстве колдовскую энергию артефакт. — Из серии «просто добавь воды». Правда, надолго их не хватает.

— А зачем они нам сейчас?

Если здесь задерживаться не собираемся, бояться магического излучения не стоит, но поскольку этим вопросом все же озаботились…

— Ну мы типа тут застряли, — подтвердил мои опасения Алекс- Не в курсе, что ли?

— Просвети.

— Ноутбук сгорел, Антон в отрубе.

— И что делать?

— Чинить, лечить.

— Блин, ты объясни толком, — разозлился я.

— А что объяснять? — Напалм прикрыл дверной проем найденным в развалинах листом ржавого железа и вытер перепачканные перчатки о штаны. — Пирамиду одну бросать нельзя. Вот и будем здесь куковать.

— Елки…

Я обвел взглядом обшарпанные стены, кое-как сметенный с пола снег, чайник над костерком и загрустил. Жить в таких условиях не хотелось совершенно. Про ванну и трехразовое горячее питание молчу, но спать здесь…

А ну как заявится кто ночью? Брр…

— Да нормально! — хохотнул Напалм. — Свежий воздух, природа, романтика…

— И долго нам куковать тут придется? — приуныл я.

— Не, — мотнул головой Алекс и указал на сложенные в кучу рюкзаки и сумки. — Еды, считай, нет. Ноутбук тоже восстановлению не подлежит. Придется кого-то в Соколовский отправлять. Тут, говорят, недалеко.

— Слушай, а без ноутбука никак не обойтись?

— Не-а. Система управления Цитадели не под человека заточена.

— И думаешь, в Соколовском что-нибудь подходящее найти получится?

— Ну чарофон не пострадал, набор запасных модулей тоже есть. Хоть какое-нибудь старье да найдем.

— А деньги?

— У Славы были вроде. У Славы?

Я вновь глянул на валявшиеся в углу сумки, и меня будто шилом в мягкое место кольнули. То ли полузабытое воспоминание ворохнулось, то ли видение накатило.

Точно — видение!

Все же во всеведении есть свои преимущества! Главное только — этим делом не увлекаться…

— Евгений, чего завис? — помахал у меня перед лицом ладонью пиромант. — Проблемы?

— Нет, нормально все.

— Ты как со своим предвидением?

— Справляюсь пока.

— Молодец.

Пиромант в очередной раз вышел подышать свежим воздухом, я помотал головой, прогоняя наваждение, и сказал маявшемуся от безделья ликвидатору:

— Да, Алекс! Тебя вроде Бородулин спрашивал.

— Чего ему опять понадобилось? — буркнул Шумов и направился на выход.

Я тут же поднялся на ноги и подошел к сваленным в одну кучу вещам, закрыв их спиной от Веры. Одним движением расстегнул «молнию» на валявшейся сверху сумочке Линева и достал из потайного кармашка латунный кругляш размером чуть поменьше советской трехкопеечной монеты с перфорацией посередине.

— Ты чего? — удивилась Вера.

— Если прямо сейчас чего-нибудь не зажую, сам себя переваривать начну. — Я показал ей выуженный из рюкзака со съестным сухарь и вернулся к костру. — И чай вот уже закипел…

— Тогда и мне налей, — попросила девушка.

— Легко, — успокоив дыхание, ответил я и невольно прикоснулся к спрятанному в карман латунному амулету стоимостью ни много ни мало полмиллиона рублей золотом. Неплохая страховка на крайний случай.

Лоханулся господин Линев, конкретно лоханулся. Или это пока его откачивали, ликвидаторы сумочку с пояса отцепили, чтоб не мешала? Удачно получилось, ничего не скажешь…

Потом мы пили чай и грызли сухари; постепенно в комнатку подтянулись остальные, и как-то враз в ней стало тепло и тесно. Все отогревались и тихонько радовались жизни, разве что Вере пришлось идти менять озябшего на морозе Лымаря.

— Что делать будем? — Я передвинулся поближе к Виктору Петровичу, отпаивавшему Василенко горячим чаем, и пояснил свою мысль: — Надолго здесь оставаться нельзя.