Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий

— Интересно. Может, Хаблюк?

— О, интонацию Хаблюка можно узнать безошибочно, но нет, это был не он. Да и почему бы ему нам звонить?

— Да, — неопределённо машу я рукой. — Он по машине кое-что обещал… Так чего хотел этот мистер Икс? Сказал?

— Нет, в том-то и дело, что ничего он мне не сказал. Так что, ни кто он, ни с какой целью звонит, я не знаю. Но знаешь, мне кажется, я уже слышала его голос, только вот не помню где… Он сказал, что будет скоро перезванивать, я поэтому и махала, чтобы ты скорее шёл, а не стоял там, как Емеля-дурачок.

— Емеля разве дурачок? — пожимаю я плечами. — Мне кажется, ленивый просто…

Интересно, что же это за мужик здоровый… В этот момент звонит телефон.

— Ну, вот, — разводит руками мама. — Наверняка, он опять. Послушай.

Я снимаю трубку.

— Алло…

— Здорово, Чебурашка, — говорит хриплый голос. — Узнаёшь?

Твою за ногу! Узнаю! Это Парус!

— Саня, ты? — на всякий случай уточняю я, вспоминая имена героев рассказа дяди Гриши.

Повисает короткая пауза.

— Слушай сюда… Твоя швея у меня.

— Какая ещё швея? — едва переводя дыхание, спрашиваю я, уже зная, о ком идёт речь.

— Катя-Катя-Катерина, — хмыкает он. — Знаешь такую?

— И что ты хочешь? — задаю я вопрос опять-таки зная ответ.

— Тебе известно, что я хочу. Привезёшь тачку, получишь девку.

— Невредимой.

— Ну, — сипло и зловеще смеётся он, — смотря сколько ехать будешь. Максимум тебе двадцать минут. Если опять натравишь ментов, девке конец! Мне терять нечего, ты понял? Я её своими руками порешу. И я тебе не Саня.

27. Конармейская тачанка, все четыре колеса

— Слушай, ты в прошлый раз уже отступил от договорённостей, помнишь? — напоминаю я и, кивнув маме, прикрываю трубку и добавляю: — Это Саня Сафонов.

Мама пожимает плечами и идёт на кухню

— Чё ты гонишь! — мгновенно вскипает Парус.

— Позови её к телефону, чтобы я знал, что ты не блефуешь. Дай мне с ней поговорить.

— Ага, щас прям, хай те птички дают. Запоминай, куда приехать. Через двадцать минут, чтобы был. За старым кладбищем на Южном стоит нерабочий склад Дорстроя. Он на пустыре, сразу увидишь, большой из крупных бетонных блоков. Заезжаешь в открытые ворота, не останавливаешься и проезжаешь внутрь склада. Там тоже будет открыто. Выходишь из машины. Подходит мой кент, уезжает. Всё. После этого отпускаю девку. Или так, или никак. Если увижу, ментов, и тебе, и бабе твоей вилы. Без разговоров. Если чё не так, бабе кранты.

— За двадцать минут не успею. Это и далеко и снегу вон сколько намело, так быстро не проехать. Ещё тачку взять, короче, минут сорок. Следующий момент. Порядок будет такой. Подъезжаю на двух машинах. На «запорожце» и «москвиче». Въезжаю на территорию, «москвич» подпирает сзади, чтобы я никуда не делся. Девушка сразу выходит и садится в «москвич». Я заезжаю и дальше по твоему плану.

— Нет. Тридцать минут. Один. Заезжаешь внутрь.

— Так что тебе помешает грохнуть и меня, и девушку?

— Я всё сказал, — отрезает он и бросает трубку.

Ага… Хер там, всё ты сказал. Хер там!

Я звоню Катьке домой, надо проверить, действительно ли её похитили.

— Алло… — снимает трубку её мать.

— Тётя Оля, добрый вечер, это Артём. А можно с Катей поговорить?

— А вот, — игриво отвечает она. — Упустил ты своё счастье.

— В каком смысле?

— Ушла с другим мальчиком гулять.

— С каким мальчиком? Просто гулять ушла? Ничего не сказала?

— А-а-а! — смеётся она. — Заволновался сразу? То-то же. Да, волнуйся теперь. Зашёл такой высокий красивый молодой человек. Альберт. И имя красивое. Катюшка в один миг собралась и побежала с ним.

— Альберт?

— Альберт, Альберт. Так что не теряйся, а то уведут подругу твою.

Твою мать! Ну, Цепень! Ну, сука! В тот раз, когда мы столкнулись с ним во дворе, он ведь с Арканом тёрся. А Аркан был связан с Парусом. Зря я этот момент упустил! Была же смутная мысль, так нет…

Я кручу диск номеронабирателя, тороплюсь, пальцы застреваю в отверстиях… Набираю номер Хаблюка и быстро и сжато рассказываю о звонке Паруса. Собственно, звонить мне больше некому, не ноль-два же набирать по такому вопросу.

— Тяни время! — говорит он, и я чувствую, как его прёт от осознания важности своей роли.

— Иван Денисович, всё только от вас зависит, — подкидываю я дровишек и опускаю трубку.

— Иван Денисович? — качает головой мама. — Надеюсь, не тот самый, из «Роман-газеты».

— Хаблюк.

— Интересно, что же такое важное может зависеть от Хаблюка?

— Мам, вы с папой через сколько уходите?

— Через час примерно, — говорит она, бросая рассеянный взгляд на настенные часы в прихожей. — Ещё голову помыть хотела… Нет, не буду, наверное… Не успею.

— Мой, с несвежей нехорошо идти. Смотри, мам, сейчас скажу что-то очень важное!

— Говори, — кивает она и, подойдя к телефону, начинает перебирать бумажки. — Тут квитанция из химчистки лежала, ты не видел?

— Мам, ты меня слушаешь?

— Говори-говори, слушаю, конечно… Может отец взял?

— Послушай, я сейчас убегу на часок, но вы меня обязательно дождитесь!

— Куда это ты?

— Ты поняла, что меня надо дождаться?

— Тёма, что за глупости у тебя в голове?

— Это очень и очень важно! Я всё расскажу, когда приду. Не выходите из дома, пока не дождётесь меня. Даже если опоздаете в гости минут на десять, это не беда!

— Опаздывать нехорошо, — задумчиво отвечает мама. — Не хорошо, Артём.

— Так, выбрось уже из головы эту квитанцию!

— Что? — обращает, наконец, она на меня внимание.

— Не выходите из дому, пока я не вернусь! — говорю я, надевая куртку.

— Куда ты пошёл-то? Иди поешь сначала.

— Мама, я приду и всё объясню. Ждите меня и точка!

— Ну… ладно… ты уж не опаздывай тогда, пожалуйста! Ты же понимаешь, долго мы ждать не будем…

Я выскакиваю на улицу и бегу к Валентину. Он ещё в гараже.

— Дядя Валя, можете меня выручить? Нужно на Южный смотаться.

— Ты чего, обалдел? Какой Южный на ночь глядя?

— Ночь ещё не скоро! Нужно будет только туда и обратно съездить. И с меня ящик коньяка.

— Чего?

— Коньяка!

Он задумывается и, крякнув соглашается, скромно сказав, что, раз я такой щедрый, ему будет достаточно и трёх бутылок. Щедрый, но не до конца честный. Ведь всё может оказаться чуть сложнее, чем я описал. Сука! Мы выезжаем из гаражей и я жму по тормозам. Выскакиваю из машины и подлетаю к нему.

— Ты чего⁈ — таращит он глаза.

— Дядя Валя! — как от зубной боли морщусь я. — Я не всё сказал… В общем, действительно, вам только подъехать, забрать девушку и увезти домой. Но там есть нюанс… Её удерживают хулиганы.

— Как это удерживают⁈ — возмущается он.

Блин, зря сказал.

— Надо же в милицию звонить!

— Милицию я вызвал уже, просто… Надо было сразу вам сказать…

Откажется сейчас… Ну, и не сказать нельзя…

— Ну, раз вызвал, поехали скорей! Чё ты мне мозги канифолишь? И коньяка не надо! Раз человеку помочь!

Я прыгаю в свою тачанку и срываюсь с места. Выбрасываю из-под колёс куски снега, реву, выруливаю, и рвусь вперёд. Выскакиваем на Весеннюю и поворачиваем в сторону цирка. Дорога явно играет против меня, она пытается развернуть Чебурашку, вышвырнуть на обочину или выкинуть под встречные машины. Меня ведёт юзом, но я не сдаюсь и выруливаю, как заправский гонщик. Но не потому, что умею, а потому, что мне очень и очень надо и по-другому никак нельзя!

После цирка машин становится меньше и, вырываясь на Сибиряков-Гвардейцев, я вжимаю педаль в пол и пру вперёд, оставляя за собой облако снега, как корабль на воздушной подушке. Дворники не справляются, но сейчас меня уже не остановить. Я сжимаю штурвал и хриплю сквозь зажатые зубы:

Ты лети с дороги, птица,

Зверь, с дороги уходи!

Видишь, облако клубится,

Кони мчатся впереди!