За что Сталин выселял народы? - Игорь Пыхалов

Другим способом проявить себя была охота на коммунистов и попавших в окружение советских военнослужащих. Из сообщения шефа полиции безопасности и СД №95 от 26 сентября 1941 года:

«В округах Дорпат, Феллин и Пернау беспокойство населения вызывают ещё рассеянные по лесам красноармейцы. Усилению беспокойства способствуют ещё и сильно преувеличенные слухи. Прочесывание лесов в целях поиска красноармейцев отрядами самообороны продолжается. Потери ещё уточняются. Самые ощутимые потери понесли на сегодняшний день отряды самообороны Верро, которые прочёсывают территорию, прилегающую к проливу между озерами Пейнус и Плескау…

Эстонцы очень надеются на более хорошее обращение с ними, чем с литовцами и латышами, и поэтому предпринимают всевозможные усилия для проведения мероприятий, поддерживающих вермахт, с тем чтобы доказать свою добрую волю. Эстонцы почти повсеместно проявляют желаемую активность при поимке эстонских большевиков и участии в их осуждении».

Следует также упомянуть, что как только части 22-го эстонского корпуса Красной Армии вступили в соприкосновение с германскими войсками, в них начался массовый переход на сторону противника. Вот что докладывал 14 июля 1941 года в разведуправление Красной Армии и Военный Совет Северо-Западного фронта о состоянии 180-й стрелковой дивизии 22-го эстонского корпуса прикомандированный к разведотделу штаба СЗФ майор Шепелев:

«Значительная часть командиров и красноармейцев эстонцев перешла на сторону немцев. Среди бойцов царит вражда и недоверие к эстонцам».

Об этом же докладывали 15-16 июля в Военный Совет СЗФ и находившиеся в 180-й дивизии уполномоченные Военного Совета фронта капитан Баркунов и военинженер 3-го ранга Буссаров:

«В дивизии имеет место переход на сторону врага части командного и рядового состава эстонцев, что затрудняет точное выяснение потерь в дивизии».

Глава 5. НА СЛУЖБЕ У ГИТЛЕРА

Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, недерзкие, — за что и они втянуты на перемол под те же проклятые лопасти? Никого не трогали, жили тихо, устроенно и нравственнее нас — и вот виноваты в том, что живут у нас под локтем и отгораживают от нас море.

«Стыдно быть русским!» — воскликнул Герцен, когда мы душили Польшу. Вдвое стыднее быть советским перед этими незабиячливыми беззащитными народами.

Как мы видели, после вступления германских войск в Прибалтику там нашлось немало желающих послужить «новому порядку» в рядах «местной самообороны», «вспомогательной полиции» и прочих подобных формирований. Утвердив оккупационный режим, педантичные немецкие власти привели эти разноимённые структуры к единообразию, преобразовав все созданные ранее из местного населения охранные и полицейские части в так называемую «вспомогательную службу полиции порядка» (Schutzmannschaftder Ordnungspolizei, сокращенно Schuma — «шума»), личный состав которой делился на четыре категории:

1) «индивидуальная служба» по охране порядка в городах (охранная полиция) и сельской местности (жандармерия);

2) батальоны вспомогательной полиции;

3) пожарная охрана;

4) вспомогательная охранная служба — создававшиеся по особому требованию германских властей команды для выполнения каких-либо хозяйственных работ, охраны лагерей военнопленных и т.д.

Чем же занимались прибалтийские полицаи? Охраняли военные и хозяйственные объекты, лагеря военнопленных и гетто, боролись с коммунистическим подпольем и партизанским движением в Прибалтике, использовались для карательных акций на территории Белоруссии и России, а зачастую выполняли и чисто палаческую работу.

После оккупации Литвы там были созданы 24 батальона «самообороны», каждый из которых включал 500-600 литовцев и немецкую группу связи в составе офицера и 5-6 старших унтер-офицеров. В ноябре 1941 года литовскую самооборону преобразуют во вспомогательную полицию. При этом формируется 22 литовских «шума»-батальона общей численностью около 8 тыс. человек, формирование ещё 13 батальонов не было доведено до конца. Командующим литовской вспомогательной полицией номинально считался подполковник Спокевичус, однако в действительности его основной функцией было поддержание связи с командованием германскими силами безопасности на оккупированной территории.

Из донесения Партии литовских националистов генеральному советнику Кубилюнасу: «… 11-му литовскому батальону было поручено расстреливать привезённых из Белоруссии и Польши русских, евреев, коммунистов и военнопленных Советской Армии… Все эти экзекуции, особенно массовое вешание, документируются с помощью киноаппаратуры…».

А вот что докладывал 30 октября 1941 года о «подвигах» литовских полицаев на вверенной ему территории немецкий комиссар г. Слуцка своему начальнику в Минске:

«В 8 часов утра 27 октября 1941 г. из Каунаса (Литва) прибыл старший лейтенант, который представился как адъютант командира 12-го литовского полицейского батальона безопасности. Он сообщил, что их батальон получил задание в течение двух дней ликвидировать всё еврейское население города. Батальон, состоящий из четырёх рот, приступит к исполнению данного приказа немедленно по его прибытии. Я ответил ст. лейтенанту, что должен обсудить этот вопрос с командиром данного батальона лично. Спустя полчаса их командир доложил мне о прибытии их батальона, и мы обменялись мнениями. Я заявил ему, что абсолютно не согласен, то есть не готов к проведению такой акции, не подготовив её заранее, ибо таким образом невозможно правильно её осуществить. Евреи находились на работе в разных местах, и не так-то легко было бы их собрать. А, во-вторых, при стихийных расстрелах всегда происходят непредусмотренные страшные беспорядки. Этого я и хотел избежать. Данный командир обязан был сообщить мне хотя бы за день до его приезда. Я попросил его отложить начало акции на день, но он категорически мне отказал в этом, мотивируя свой отказ тем, что обязан проводить такие же акции и в других городах, а на Слуцк ему отведено только два дня. В течение этого времени Слуцк должен быть полностью очищен от евреев. Я решительно протестовал, заявив ему, что еврейские акции не должны проводиться самовольно и что большая часть оставшихся евреев в городе — это ремесленники с их семьями, без которых невозможно было бы обойтись, так как они в данное время очень нужны производству. Дальше я указал ему, что среди белорусского населения ремесленников почти нет и остановятся все жизненно важные производственные предприятия. В конце нашего разговора я объяснил командиру, что все нужные нам специалисты имеют выданные им соответствующие удостоверения и я против того, чтобы их забирали с их рабочих мест. Кроме того, мы договорились, что проживающие в городе семьи ремесленников останутся нетронутыми, но их также переправят в гетто для селекции, которую проведут мои сотрудники. Командир вроде бы не протестовал, и я был уверен, что так они и поступят. Однако спустя несколько часов мне пришлось констатировать, что они вообще не придерживаются нашего у говора. Где только находили евреев, они задерживали их, сажали на грузовики, увозили за город и расстреливали. Ввиду того, что все специалисты-евреи были ими ликвидированы, предприятия города полностью прекратили работу. Со всех сторон посыпались жалобы. Я тут же решил связаться с командиром данного батальона, но его в городе не оказалось. Он уехал в Барановичи. Тогда с большим трудом я связался с его заместителем, капитаном. Сообщив ему, что мы с его командиром договорились не трогать специалистов и ремесленников, и о том, какой невероятный ущерб причинили их действия производственному хозяйству, я просил немедленно приостановить акцию. Капитан очень удивился. Он сказал, что получил приказ командира очистить весь город от евреев, не делая исключений, точно так, как он это делал в других городах. Дальше он сказал, что эта акция проводится из политических соображений, и экономические факторы в данное время не играют никакой роли. Однако на основании моих настойчивых требований под вечер акция была приостановлена.

Я должен с сожалением признать, что их действия граничили с садизмом. Весь город выглядел ужасающе. С неописуемой жестокостью литовцы из данного полицейского батальона выгоняли из домов евреев. По всему городу слышались выстрелы. На некоторых улицах появились горы трупов расстрелянных евреев. Перед убийствами их жестоко избивали чем только могли — палками, резиновыми шлангами, прикладами, не щадя ни женщин, ни даже детей. О еврейской акции не могло больше быть и речи, это было похоже на настоящие акты вандализма. Я со своими сотрудниками всё время находился в городе и старался спасти то, что ещё можно было спасать. Были случаи, что я с револьвером в руках выгонял этих литовцев с предприятий. Подчинённые мне жандармы выполняли мои распоряжения, но они должны были поступать очень осторожно, ибо улицы города простреливались.