Эхо потопа - Алексей Лопырев

как показалось Тересу. К его удивлению, Месалим подтвердил эту догадку, добавив, что златоликие гордятся именно бессмысленностью этих росписей, считая её великим достижением. Но они приближались к центру города, где их уже могли поджидать враги. Месалим дал знак Тересу и Слании спрятаться под запасной парус, лежавший в лодке.

«Мы причалим к порогу дворца Нерогабала. Как только мы ступим на берег не теряйте ни минуты. Терес, беги на крышу. Не ждите меня — я выберусь без вашей помощи. Дальше делай, что должен»

Слания ждала начала битвы с нетерпением. Единственное, что её смущало — слова Месалима о том, что она ни в чем не виновата. Что же это могло значить? В любом случае, она скоро это узнает.

Настала та самая минута. Терес почувствовал удар лодки о причал. Откинув парус, он увидел перед собой дворец Нерогабала.

Это был титанический хрустальный замок, покоящийся на остатках древнего храма. Его огромные окна были украшены туманившими рассудок витражами, изображавшими сюрреалистичные картины мира, который хотел высвободить из преисподней Нерогабал. Этот дворец был высотой всего в три этажа, но он был лишь постаментом для Талоса. Терес посмотрел на статую, находясь у её ног. Быть может, Месалим был прав, когда говорил, что оно живое, ведь в одно мгновение, Терес. Но ему было некогда разглядывать порочное великолепие этого дворца — он побежал за Месалимом.

Месалим, с мечом на перевес выбил двери дворца и встретил двух стражников. В следующую секунду, они оказались обезглавлены. Убедившись, что все, кто мог видеть Тереса и Сланию мертвы, он дал им знак бежать наверх. Настал тот день, к которому он так долго стремился.

Топот ног становился всё тише. Месалим шел вперёд, не встречая на пути ни одного златоликого. Это могло значить только одно — Нерогабал уже дожидается его прибытия.

Месалим помнил те далекие времена, когда на месте этого дворца находилась грандиозная базилика великого солнца. Здесь возжигали огни во славу огромного огненного шара, дарующего свет и тепло миру, который утонул в водах Потопа. Здесь суетились сотни жрецов, в воздухе чувствовался терпкий запах благовоний и слышались гимны непобедимому солнцу. Теперь же, на месте храма, посвященного силе и совершенств, возвышался храм, посвященный греху и пороку. Месалим, идя по коридору постоянно слышал тут и там стоны совокупляющихся, хохот одурманенных и вопли сошедших с ума.

У Нерогабала было весьма своеобразное чувство стиля: он никогда и ни в чём себя не ограничивал и это отразилось в облике его жилища: везде было просто огромное количество золота и драгоценных камней — видимо вся та дань, которую выплатила Нурагия за сотни лет поклонения народу Уркалага.

В коридоре стали всё чаще попадаться статуи самого Нерогабала, которые Месалим не без удовольствия разбивал. Одно за другим изваяния падали на пол, раскалываясь на куски.

Наконец-то, впереди показались ворота главной залы. Месалим с пинка раскрыл их.

Он застал Нерогабала в разгар пиршества. В зале были сотни златоликих, которые придавались всем возможным порокам. Увидев вошедшего, многие из златоликих лениво достали из-под своих одеяний клинки. Нерогабал медленно поднялся со своего ложа. Он сверкнул своей перчаткой с когтями. Месалим перехватил меч, готовясь пронзить своего противника. Один из златоликих попытался напасть на Месалима, зайдя со спины, но Месалим, даже не оборачиваясь чтобы посмотреть на своего врага разрубил его своим мечом. Нерогабал дал знак своим подданным остановится и стал очень медленно подходить к Месалиму.

— Друг мой Месалим, ты врываешься ко мне домой без приглашения! — начал он слащавым голосом — калечишь моих слуг и рушишь мои статуи. Что на тебя нашло, друг мой?

— Нерогабал. Именем Творца, я последний раз предлагаю тебе сложить оружие и отказаться от своих безумных амбиций.

— Почему же? Почему я должен отказаться от движения к совершенству? Особенно в тот момент, когда я почти что достиг своей великой цели? Почему, Месалим?

— Ты привёл собственный народ к гибели, Нерогабал! Если бы не твои амбиции, Всеотец мог оставить вас в покое.

— Всеотец? — произнёс Нерогабал, и публика ответила зверским смехом — Невидимый мужик, сидящий на небе, заставил тебя прийти сюда?

Месалим был вне себя от гнева. Кровь приливалась к лицу. Только что этот самодовольный дурак наговорил достаточно, чтобы перестать надеяться на какую-либо пощаду.

— Ты предал свой народ, Нерогабал!

— Я предал? Нет, Месалим, это ты предал златоликих — последних потомков падших ангелов. Ты и твой Всеотец.

— Ты всерьёз считаешь, что способен бросить Ему вызов?

— Как можно бросить вызов тому, кого нет?

— Не строй из себя дурака, мой друг, ты не безбожник, а богоборец. Всеотец и его заветы встали тебе поперёк горла, и ты рад с ним сражаться, во имя своей бесовской природы.

— Месалим, как ты до сих пор не понял — все эти истории про ангелов, божественные силы — бред. Бред, который выдумывают шарлатаны, используют жулики, а верят глупцы.

— Хорошо, Нерогабал — говорил Месалим, пытаясь зайти ему в спину и продолжая тянуть время — А чем лучше твои идеи? Их придумали жившие за сотни лет до тебя шарлатаны и бездельники. Кто их использует? Жулик, вознамерившийся поправить свои дела и удовлетворить свою манию величия. А кто верит? — обращаясь к толпе — глупцы, которые хотят казаться умнее, не так ли?

Дикое возмущение повисло в воздухе, и, если бы не присутствие Нерогабала, прямо сейчас Месалим отбивался бы от сотен врагов.

— Довольно! Где северянин!? — вспылил Нерогабал, сбрасывая пурпурный плащ.

— Попробуй узнай! — ответил Месалим и бросился в атаку.

Стоявшие рядом златоликие спешно расступились, боясь попасть под удар. Нерогабал подготовил к бою свои когти и первый удар Месалима принял именно на них, изящным движением руки отвёл меч своего врага. Ярость кипела внутри Месалима, и он, переведя дух снова бросился на своего врага. Завязалась схватка, за которой едва ли мог успеть глаз человека — лязг металла и крик толпы смешались в ужасную музыку. Когда Нерогабал застонал, битва на секунду приостановилась — Месалим отступил.

Он увидел, что Нерогабал окровавлен — из пяти когтей на перчатке оставались только три, его одежда была изрублена сотнями порезов, а левая рука висела на узкой полоске кожи. Осмотрев себя, Месалим тоже заметил множество порезов, многие из которых вполне могли быть смертельны для любого из потомков Манна. Но он не чувствовал боли — только ярости было место в его сердце и она продолжала заставлять его вновь и вновь бросаться в схватку.

На безжизненном лице Нерогабала появилась гримаса гнева. Но глубоко в чёрных глазах можно