Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Гордеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она поймала поток и, подхваченная нужным ветром, устремилась к окраине огромной непролазной чащи, которая заканчивалась у полуразрушенного замка на опушке. С одной стороны замка змеился глубокий овраг, на дне которого обнажались, словно кости земли, белые скальные породы. С южной стороны замковых развалин жались друг к другу примитивные, но добротно сколоченные и бедно, но аккуратно обжитые хатки. Почти у самого обрыва находился старый каменный дом, видимо, оставшийся еще от прежних обитателей замка, который облюбовала семья пожилых локки. Главу семьи община единодушно признавала своим старейшиной.
Добравшись до палисадника рядом с домом, Юлька снизилась и аккуратно приземлилась. Что-то тихо сегодня в деревне, не бегает по кустам вездесущая детвора, не гремят ведрами хозяйки, не переругиваются вечно недовольные друг другом соседи крайних домиков у обрыва. Впрочем, слишком уж оживленным это место не бывало и раньше, несмотря на удивительную разношерстность жителей. Сняв крылья, Юлька заглянула в маленькое чистое окошко, убедилась, что старейшина у себя, постучала и, не дожидаясь приглашения, вошла.
Чудное это было место, Белый овраг. Когда-то здесь обитал богатый Двуликий, из близких к Эрлен людей, имевший в подчинении до сотни зависимых из разных кланов. Но что-то он не поделил с соседями, и в результате небольшой, но разрушительной войны, вынужденно бежал в Ар Лессен и домой больше не вернулся. Замок потихоньку пришел в упадок, поселение вокруг него обезлюдело, народ разбежался кто куда. Долгое время место оставалось пустынным и заброшенным, но постепенно вокруг полуразрушенного замка в уцелевших домиках начал появляться народ. Бесхозные постройки притягивали бездомных — Двуликих и ассаров разных рас, кому негде было приютиться. Беглецы, изгои, нелюдимы, обедневшие семьи, по каким-то причинам покинувшие родные места — все находили приют в этом живописном странноватом поселении, главным правилом которого было отсутствие любопытства и запрет на конфликты. В Белом Овраге не спрашивали, кто ты и откуда, что привело тебя сюда, есть ли у тебя деньги и чем ты зарабатываешь себе на жизнь. Тебя просто принимали, позволяли жить и заниматься любым, пусть даже не совсем законным делом, главное — сиди тихо и не мешай жить другим. Занятия местных очень разнились — кто-то жил с огорода, кто-то — ремеслом, продавая изделия на рынках близлежащих Сальи и Ваннеи, кто-то промышлял законным и незаконным охотничьим промыслом, кто-то приворовывал, кто-то и вовсе проживал невесть откуда взявшиеся накопления, явно скрываясь от властей.
Была здесь и своя власть — старейшина с помощниками, "правым" и "левым", которых выбирали каждый год на общем собрании из самых уважаемых членов общины. Формально община Белого оврага, как и положено, подчинялась главе округа Лаорика, граничащем с Тайремом, но по большому счету никого это разношерстное, но мирное сборище особо не интересовало. Скромный налог в окружную казну община платила регулярно, а больше она ничем местного правителя не интересовала, пока не доставляла хлопот. А уж ее старейшины делали все, чтобы не привлекать внимание.
Старейшина, пожилой худощавый локки, сразу же усадил Юльку за стол, а хозяйка принялась греть на плитке чай, поставив на стол нехитрую закуску. После полетов Юльке всегда зверски хотелось есть, и она с благодарностью схватила большой капустный пирог. Выслушав ее торопливый рассказ, локки долго тер ладонями крупное, добродушное лицо, заросшее рыжей с проседью бородой.
— Это за Лейки, — вздохнул он. — Недолго и бегала.
— Почему вы так думаете? — спросила Юлька, доедая пирог. — Может, из-за шкур. Мирре совсем страх потерял, каждую неделю в Ваннее на барахолке отирается, да еще ценами стал хвастаться. Спрос, говорит, большой. Доиграется — стукнут Паукам, что шкуры явно не песчаных волков… и конец его бизнесу. А может — и ему самому.
— Здесь не стукнут, — старый локки улыбнулся во весь рот. — Не те нравы. Кроме того, низинные вервы, чьи шкуры он за волчьи выдает, очень уж неприятные соседи. Одна напасть от них. Хорошо еще, они от нас далеко, а то бы ты так просто по лесам не погуляла. Их низкоразумными-то можно назвать весьма условно, — локки медленно качнул головой. — Ты видела их жилье? Не дома — норы! Деревяшки там только чтоб потолок не обрушился, лавки — чтоб спать теплее было. Дети до совершеннолетия дикарями в шкурах бегают, — тут он с осуждением покачал головой. — Дикость предвечная, — бросил он традиционное элезианское осуждение. — И Пауки никого просто так убивать не будут — сначала разберутся, что к чему. Перво-наперво штраф наложат, а если не заплатит — на общественные работы отправят, дороги чинить да просеки расчищать. Может, и вервов этих окаянных проредят, а то плодится всякая шваль… Давно пора, — локки посмотрел на Юльку и решительно пододвинул к ней большое блюдо с пирогами. — Ешь давай, чего стесняешься, — ухмыльнулся он. — Далеко летала?
Юлька кивнула. На дальние расстояния она летала не каждый день, стараясь рассчитывать силы и накапливать поручения так, чтобы летать в одном направлении. Ближайший рынок в Ваннее находился в двух часах пути. До Сальи было ближе, но там она опасалась появляться из-за объединенного дозорного пункта Пауков и Нагов, которых она старательно обходила стороной. Нет, она не думала, что ее активно ищут, хотели — уже нашли бы, но страх был сильнее разума. Лучше не рисковать. Да и Ваннея больше и богаче Сальи. Обитатели деревеньки отправляли ее за множеством нужных мелочей, которые можно было купить только в городе, посылали письма родным, если было кому слать, а иногда и отправляли довезти до нужных людей кой-какую незаконную добычу — шкуры, рога и внутренности низкоразумных и диких обитателей здешних краев, охота на которых либо была запрещена, либо требовала специального разрешения, или некоторые лекарственные, но содержащие наркотик травы, которые обильно росли в окрестностях Белого Оврага на его благодатных почвах.
Она не гнушалась ничем. Народец здесь обитал самый разнообразный, но в большинстве это были такие же, как и она, беглецы, изгои, заблудшие и не очень благополучные обитатели Элезии. Юлька удивлялась тому доверию, что они испытывали к ней, их трогательной, почти любовной заботе. "Наша Крылатая" — так называли ее за глаза, да и в глаза тоже. Она не возражала. Ее подкармливали и приносили небольшие, но нужные подарки, а в ответ она выполняла поручения, выслушивала исповеди и просто жалела, пытаясь помочь, если знала, как. Поговорить — просто так, за жизнь, приходили часто. Особенно Двуликие, которых тут было больше, чем ассаров. Поначалу ее это изумляло
